Том Клэнси - Кремлевский кардинал

– Наше вооружение делает нас равными! – возразил Александров.

– Но в этом у нас нет никакого превосходства, потому что и у Запада есть вооружение, правда? Кто из вас удовлетворен тем, что мы всего лишь равны Западу? Да, наши ракеты делают нас равными, – согласился Нармонов, – но величие нации не ограничивается способностью убивать. Если мы хотим превзойти Запад, не следует полагаться на ядерные боеголовки – если только вы не хотите, чтобы хозяевами на Земле стали китайцы. – Нармонов сделал паузу. – Товарищи, если мы действительно хотим одержать победу, нужно оживить нашу экономику!

– Она и так действует, – заметил Александров.

– Действует? Но как? Может кто-нибудь объяснить мне это? – спросил Ванеев,

В течение нескольких минут дискуссия шла весьма оживленно и затем превратилась в обмен мнениями, как это обычно принято на Политбюро. Нармонов воспользовался этим, чтобы оценить силу оппозиции. По его мнению, фракция, поддерживающая реформы, казалась более сильной, чем оппозиция. Ванеев еще не продемонстрировал, куда он склонится, – Александров рассчитывал, что Ванеев до последнего момента будет делать вид, что поддерживает генерального секретаря. А на стороне Нармонова все еще был Язов. Кроме того, Нармонов воспользовался заседанием для того, чтобы разрядить политические аспекты экономического положения своей страны. Он объяснил нужду в проведении реформ как средство укрепления военной мощи государства, – это было, разумеется, совершенно верно, и к тому же фракция Александрова не могла выступить против такой формулировки вопроса о реформах. Захватив в свои руки инициативу, Нармонов считал, что еще раз сумеет оценить силу оппозиции, а открытое обсуждение этой проблемы заставит противника обороняться, хотя бы временно. Пока ему больше не на что было надеяться. Вот, сумел удержаться у власти в течение еще одного дня, сказал себе Нармонов. Как только будет подписан договор об ограничении стратегических вооружений, его власть у этого стола возрастет еще больше. Это пойдет на пользу народу – впервые в истории советского государства мнение народа начало приобретать решающее значение. Как только будет принято решение о том, какие виды вооружений подлежат уничтожению, и будет согласован график, станет известно, сколько средств можно будет выделить для иных целей. Нармонов будет руководить этой дискуссией, сидя в кресле председателя, и сумеет воспользоваться проблемой дополнительных средств в качестве оружия для укрепления своего влияния в Политбюро, члены которого будут соперничать друг с другом относительно финансирования проектов их интересующих, Александров не сможет вмешаться в эту дискуссию, потому что его сила основывается на идеологии и к экономике не имеет отношения. И тут Нармонову пришло в голову, что он действительно может одержать победу. При поддержке министра обороны и с помощью Ванеева генеральный секретарь сумеет победить конфронтацию, сломит всемогущество КГБ и подчинит его своей воле, а затем вытеснит Александрова из Политбюро, отправив на заслуженный отдых. Нужно всего лишь выбрать момент для нанесения решающего удара. В первую очередь необходимо подписать договор о сокращении вооружений, и Нармонов готов на небольшие уступки, лишь бы обеспечить свое надежное положение дома. Это вызовет удивление Запада, но придет время, и Запад удивится еще больше, увидев жизнеспособную экономику, готовую соперничать с основными конкурентами, А сейчас Нармонову необходимо укрепить свою политическую власть. После этого наступит очередь вдохнуть новую жизнь в задыхающуюся экономику. Существовала еще одна цель, остававшаяся неизменной на протяжении жизни трех поколений, хотя Западу всякий раз удавалось не обращать на нее внимания. Сейчас Нармонов не стремился к ее достижению, но она по-прежнему требовала решения.

Последнее заседание, подумал Райан. Слава Богу. Он опять начал нервничать, Джек не видел причин, почему намеченный план мог сорваться – странным было лишь то, что Райан не знал судьбы семьи Герасимова. Принцип «знать лишь то, что требуется для работы», снова поднял свою изрядно надоевшую голову, однако способ спасения из СССР «Кардинала» и вместе с ним Герасимова оказался настолько захватывающе прост, что сам Джек никогда бы не додумался до этого. Автором этой части плана был Риттер, и он еще раз доказал, что у него – пусть и считают его ворчливым старым сукиным сыном – осталось превосходное воображение-

На этот раз первыми выступали русские, и уже через пять минут после начала выступления было высказано предложение по времени оповещения о предстоящем неплановом приезде инспекционной группы. Джек предпочел бы нулевой срок оповещения, но отстаивать это было неразумно. Необязательно заглядывать внутрь птичек, как бы интересно это ни было, достаточно сосчитать пусковые установки и боеголовки, и любое время оповещения менее десяти часов позволяло решить эту задачу – особенно если неожиданные визиты инспекционных групп будут скоординированы с пролетами разведывательных спутников, объективы которых сумеют запечатлеть попытки обмануть инспекторов, если таковые будут иметь место. Сначала русские предложили десять часов в качестве оптимального срока предварительного оповещения о предстоящем приезде группы. Эрнест Аллен в свою очередь предложил три часа. Два часа спустя позиции сблизились соответственно до семи и пяти. Еще через два часа после этого американцы, ко всеобщему изумлению, назвали цифру шесть, и глава русской делегации кивнул соглашаясь. Джек был рад, что торговля подошла наконец к концу, но сам бы он отстаивал пять часов. Руководители делегаций встали и через стол пожали руки.

Четыре с половиной часа лишь на то, чтобы договориться об одной цифре, подумал Джек. И это еще рекордно короткий срок. Рукопожатие даже сопровождалось аплодисментами, все поднялись, и Джек встал в очередь, направляющуюся в туалет. Через несколько минут он вернулся в зал. Там его уже ждал Головко.

– На этот раз ваши парни не слишком давили на нас, – заметил полковник КГБ.

– Вам просто повезло, что переговоры по этому вопросу поручили не мне, – согласился Джек. – Мы потратили чертовски много времени для решения таких незначительных вопросов.

– Вы считаете их незначительными?

– В масштабе всей Вселенной… ну, они имеют значение, но не слишком большое. Для меня важно уже то, что теперь мы можем отправляться домой, – произнес Джек, и в его голосе проскользнула нотка неуверенности. Нет, еще не все позади.

– Вы действительно хотите побыстрее улететь? – спросил Головко.

– Не то чтобы уж очень, но все-таки. – На этот раз не сам перелет заставляет меня нервничать, приятель, подумал он.