Том Клэнси - Кремлевский кардинал

Генерал Покрышкин, находившийся в центре управления, был вынужден принять на себя командование обороной. В его распоряжении было около тридцати солдат из охранной роты КГБ, вооруженных лишь стрелковым оружием и тем небольшим количеством боеприпасов, которое было при них на момент штурма. Покрышкин поручил оборону лейтенанту, а сам пытался вызвать по радио подкрепление.

– Понадобится не меньше часа, – сообщил ему командир полка. – Машины уже выезжают,

– Постарайтесь, чтобы они прибыли как можно скорей! – кричал в микрофон генерал Покрышкин. – Мои люди гибнут! – Он уже подумал о том, чтобы запросить вертолеты, но в такую погоду это было бесполезно. Вертолетный десант будет не просто рискованным шагом, а прямо-таки самоубийством. Покрышкин опустил рацию и взял свой табельный пистолет. Он слышал грохот, доносящийся снаружи. Все снаряжение объекта взорвано и разрушено. Впрочем, это можно пережить. Какой огромной ни была потеря, самое главное сейчас сохранить людей. Почти треть инженеров находилась с ним в бункере. В момент начала штурма они заканчивали затянувшееся совещание. Если бы не совещание, инженеры и ученые начали бы расходиться. По крайней мере сейчас у них появился шанс выжить.

С наружной стороны бетонного бункера майор все еще пытался понять, что происходит – Он никак не рассчитывал натолкнуться на такое сооружение. Выпущенные противотанковые гранаты всего лишь откалывали осколки от бетонной плиты, а прицелиться в темноте в узкие амбразуры из гранатомета было практически невозможно. С помощью трассирующих пуль можно попасть очередью в амбразуру, но это не окажет никакого воздействия на тех, кто находился в бункере.

Нужно найти слабое место, подумал он. Не спеши, тщательно все обдумай. Майор приказал своим людям вести непрерывный обстрел бункера, а сам пошел вокруг него. Обороняющиеся также равномерно распределили свое вооружение, но подобные укрепления не могли не иметь ахиллесовой пяты, уязвимого места… Требовалось всего лишь найти его.

– Как дела? – раздался голос в рации.

– Мы убили человек пятьдесят. Остальные скрылись в бункере, и сейчас мы пытаемся пробиться к ним. А ваша цель?

– Жилое здание, – ответил Лучник. – Они все внутри, и мы… – Из рации донесся грохот выстрелов. – Мы скоро сломим оборону и ворвемся внутрь.

– Через тридцать минут нам нужно уходить, мой друг, – напомнил майор.

– Знаю. – Рация замолчала.

Лучник – хороший человек, храбрый воин, подумал майор, осматривая северную сторону бункера, ему бы неделю военной подготовки, и он мог бы воевать с куда большей эффективностью… всего одну неделю для систематизации уже имеющихся у него знаний и приобретения опыта, ради которого проливали кровь столько правоверных…

Вот это место. Вот ахиллесова пята.

Последние мины, выпущенные из миномета, разорвались на крыше жилого здания. Бондаренко наблюдал за этим с улыбкой. Наконец-то противник совершил что-то глупое. Мины из минометов 82-миллиметрового калибра никак не могли пробить бетонные плиты потолочного перекрытия, но вот если бы противник обстрелял ими периметр здания, полковник потерял бы многих своих солдат. Теперь у него осталось их всего десять, причем двое были ранены. Автоматы погибших солдат уже передали внутрь здания, и инженеры вели огонь из окон второго этажа. Бондаренко насчитал двадцать вражеских трупов, и нападавшие – это были афганцы, теперь он не сомневался в этом – остановились в нерешительности вне пределов видимости, не зная, что предпринять дальше. Впервые Бондаренко понял, что они могут выжить, отразить штурм. Только что генерал сообщил ему, что полк моторизованной пехоты движется из Нурека, и, хотя полковник с ужасом представил себе, что значит гнать боевые машины пехоты по усыпанным снегом горным дорогам, потеря нескольких взводов казалась ничтожной по сравнению с тем объектом, той суммой знаний, которую он старался сейчас защитить.

Автоматный огонь стих, очереди раздавались довольно редко – противник решал, что делать дальше. Если бы у Бондаренко было больше людей, он предпринял бы сейчас контратаку, пытаясь опрокинуть противника, но при сложившейся ситуации полковник был вынужден оставаться на оборонительном рубеже. Он не имел права рисковать, особенно теперь, когда в его распоряжении было всего одно отделение для защиты двух сторон здания.

Может быть. лучше отступить? Чем дольше я удерживаю их вдали от здания, тем лучше, но, может быть, все-таки сейчас лучший момент для отступления? Бондаренко заколебался. Внутри здания его солдаты будут лучше защищены, но тогда он утратит контроль над ними, не сможет управлять их действиями, когда каждый из солдат будет отделен друг от друга внутренними стенами А если они отступят внутрь здания и перейдут на верхний этаж, у афганских саперов появится возможность подорвать здание взрывными зарядами и обрушить верхний этаж – нет, это шаг, продиктованный отчаянием. Бондаренко прислушался к звукам выстрелов, стонам раненых и умирающих людей и никак не мог принять решение.

Рядом, в двухстах метрах, Лучник собирался принять решение за него. По ошибке сделав вывод, что большие потери, которые он понес на этой стороне здания, означают, что именно здесь сконцентрированы защитники, он перебросил остаток своих воинов на другую сторону. На это ему потребовалось пять минут, а оставленные им моджахеды вели непрерывный огонь по русскому периметру обороны. У людей Лучника кончились мины, кончились гранаты, которыми стреляли из гранатометов, и помимо автоматов осталось всего несколько ручных гранат и шесть подрывных зарядов. Вокруг пылали пожары, пламя которых взвивалось оранжевыми языками в темноту ночи, растопляя падающий снег. Лучник слышал стоны своих раненых воинов, собирая ударный кулак из пятидесяти человек, способных сражаться. Они бросятся в атаку как один, следуя за тем, кто привел их сюда. Лучник снял с предохранителя свой АК-47 и вспомнил трех первых русских, которых застрелил из него.

Бондаренко резко повернул голову, когда услышал крики, доносящиеся с противоположной стороны здания. Он взглянул назад и увидел, что ничего не случилось. И тут он решил поступить так, как считал правильным: «Всем в здание! Быстрее!» Два из десяти оставшихся у него солдат были ранены, и каждый из них нуждался в помощи. На отступление потребовалось больше минуты, и тишина ночи все время нарушалась автоматными очередями. Бондаренко взял с собой пятерых ч побежал с ними по центральному коридору первого этажа. Через несколько мгновений они выскочили на противоположную сторону здания.

Полковник не успел понять, удалось ли афганцам прорваться через линию обороны или это его люди отступали, – ему снова пришлось воздержаться от стрельбы, потому что обе стороны были одеты одинаково. Затем один из бегущих к зданию открыл огонь, полковник опустился на колено и срезал его короткой очередью Тут же появились другие, и Бондаренко едва не нажал на спусковой крючок, но в это мгновение услышал их крики: