Стивен Кеннел - На острие ножа

Она сидела на балконе в шезлонге спиной ко мне и смотрела на океан. Должно быть, она почувствовала мое присутствие, а может, просто увидела, как движется моя тень.

Ради такой потрясающей женщины я готов был на что угодно, даже на убийство. Красавица со сногсшибательной, как у кинозвезды, фигурой… Она встала, развернулась, вгляделась в раздвижные двери…

Потом, повозившись немного с дверью, она вбежала в комнату и бросилась ко мне на грудь.

— О, Шейн… Господи, как же я по тебе скучала! — прошептала она.

Я крепко обнял ее. От нее исходило тепло. Я почти не мог говорить, мне не терпелось заняться с ней любовью.

— Никогда еще мне не было так тяжело, — прошептала она мне на ухо.

Мы долго стояли, прильнув друг к другу.

Потом она поцеловала меня, и ее поцелуй сразу снял напряжение. Как будто на открытую рану наложили прохладную повязку. На душе у меня полегчало.

— Как я тебя люблю! — прошептал я.

— А я — тебя, — ответила Алекса.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, Алекса сказала:

— Она там, на лоджии. Не будем заставлять ее ждать.

Я вынул из холодильника три бутылки пива «Бекс», и мы вышли на огромную лоджию, где нас ждала Офелия Лав. Я протянул ей пиво, мы чокнулись бутылками.

— По-моему, днем убедительно получилось, — заметила она.

— Насчет пушек извини. Это Алонсо придумал.

Мы расставили стулья полукругом, чтобы все могли смотреть друг на друга. Потом я рассказал Алексе и Офелии, что произошло с тех пор, как я начал работать под прикрытием. Закончил я так:

— Все гораздо хуже того, что рассказывал Рик Росс. Там у них сам черт ногу сломит…

Алекса наклонилась вперед, длинные пряди блестящих черных волос упали на лицо, закрыв его, как пеленой.

— Душа у меня неспокойна из-за того смельчака, который баллотируется в мэры, — Рокки Чакона, — признался я. — Алонсо и вся компания из полицейского управления Хейвен-Парка, похоже, твердо решили не дать ему победить на выборах.

— Раз уж ты теперь в их команде, ты не имеешь права плыть против течения, иначе лопнет вся твоя легенда, — предупредила Офелия. — Не волнуйся, мы не дадим его в обиду!

Допив пиво, агент Дав встала, собираясь уходить.

— Шейн, я буду всячески докучать тебе и вставлять палки в колеса. Мне ведь надо прикрывать тебя, а значит, держаться поблизости! — Она натужно улыбнулась. — Ты, главное, сдерживай своего напарника, этого дуболома, а то он мне еще голову снесет!

Я протянул Офелии конверт, в котором лежало восемьдесят долларов — моя доля от незаконно выписанных штрафов.

— Я его не вскрывал. Прежде чем приобщишь его к списку вещественных доказательств, обработай купюры. Возможно, на них сохранились свежие отпечатки.

Она кивнула и протянула мне визитную карточку:

— Вот номер моего сотового. Запомни его, а карточку выброси. Будет туго — позвони или пришли эсэмэску, а потом сразу выброси мобильник. В Хейвен-Парке тоже не дураки работают, они без труда засекут тебя по сим-карте.

Я понимал, что она права. Опасно разгуливать с забитым в телефон текстовым сообщением на ее имя, которое легко извлечь из памяти телефона.

После ухода Офелии Алекса положила голову мне на плечо, и мы еще немного посидели на пляжных стульях, держась за руки и слушая шум прибоя.

Вскоре мы перешли в спальню, где продолжили тесно общаться. Жилой комплекс, в котором мы находились, достроили меньше месяца назад, примерно половина квартир в нем оставалась нераспроданной. Пентхаус номер два купил заместитель начальника ПУЛА по административно-хозяйственной работе Мэлон Арнетт. Предки оставили ему кругленькую сумму, и он грамотно распорядился наследством — вложил деньги в недвижимость. Арнетт согласился временно уступить нам свой пентхаус для тайных встреч.

Мы не успели даже расстелить постель. Занялись любовью прямо на покрывале. Потом, не одеваясь, еще долго лежали рядом на огромной кровати, опершись на локти и улыбаясь друг другу.

— Хорошо снова быть с тобой, — сказала Алекса, — хотя бы одну ночь!

Я передал ей наш разговор с Чучем.

— Под конец он сказал, что больше не хочет меня видеть.

— Я все время беседую с ним, стараюсь утихомирить его, чтобы он так не злился, — призналась Алекса. — Но он ведь уверен, что ты мне изменил, его сердце рвется пополам.

Трудно было поверить, что все началось лишь пятнадцать дней назад, когда в ПУЛА неожиданно позвонил Рикки Росс и попросил шефа Филосиани о тайной встрече. Его только что повысили, сказал он, назначили временно исполняющим обязанности начальника полицейского управления в Хейвен-Парке. По словам Росса, за два месяца до повышения он наконец прошел курс лечения от алкоголизма. Протрезвев, он понял, что обязан положить конец массовой коррупции в Хейвен-Парке. Мэр Братано назначил его на должность лишь потому, что считал Росса тихим пьяницей, с которым трудностей не возникнет. Росс добавил: мэр не любит, когда под его началом работают сильные личности.

Избавившись от пагубного пристрастия, Росс решил, что обязан сделать следующий шаг и попробовать сломать порочную систему, сложившуюся в Хейвен-Парке и Флитвуде. Однако, несмотря на то что он исполняет обязанности начальника управления, ему редко докладывают о том, что творится на низовом уровне. После того как бывшего начальника Леграна отдали под суд, мэр предпочитает держать нового начальника полиции в неведении. Каждую неделю, правда, Рику приносят его «долю» — толстый конверт с наличными, — но он понятия не имеет, откуда поступают деньги.

Росс подозревал, что Братано держит его в качестве подставного лица. Если ФБР всерьез займется незаконным оборотом оружия и наркотиков в Хейвен-Парке, начальник полиции станет козлом отпущения. Мы с Алексой все обсудили и пришли к выводу: вот почему Рикки явился к Тони Филосиани и просит полицейское управление Лос-Анджелеса о помощи. Кроме того, Росс предупредил о травле Рокки Чакона. Не исключено, что под угрозой его жизнь.

Росс попросил Филосиани, чтобы роль подсадной утки исполнил именно я. Многие помнят о нашей с ним вражде: именно я сдал его в ОСБ после пьяной пальбы на шоссе, и выкинули со службы его, можно сказать, тоже из-за меня. Доводы Росса почему-то не внушали мне доверия.

Всю следующую неделю мы с Тони и Алексой несколько раз встречались с Россом. Хотя говорил он вроде бы убедительно, я по-прежнему сомневался, хуже того, я не доверял ему ни на грош. Но доказательств всеобщей продажности в Хейвен-Парке и Флитвуде мы уже собрали предостаточно. Подумав два дня, я наконец дал свое согласие.

По предложению Тони Филосиани мы с агентом Лав работали в паре. Офелия как раз занималась расследованием контрабанды оружия и вышла на банду из Хейвен-Парка. Значит, ее появление на месте никого не удивит. Больше никто не знал, что мое увольнение из ПУЛА было подстроено.