Харлан Кобен - Всего один взгляд

В этот момент Грейс вновь увидела мужчину в черной куртке.

Он уже был на улице, за цельной стеклянной витриной. И шел подчеркнуто расслабленно, размахивая руками и даже насвистывая. Грейс двинулась было к кассам, но тут заметила в руке этого типа предмет. При виде его ее ноги приросли к полу.

Этого просто не могло быть?

И снова она не сразу осознала увиденное. Идущие от глаз в мозг стимулы не обрабатывались, словно визуальная информация вызвала там что-то вроде короткого замыкания. Ужас, не идущий ни в какое сравнение с тем, что Грейс довелось испытать в жизни, перед которым бледнели события Бостонской давки, стиснул ее стальным корсетом, о стенки которого больно заколотилось сердце. Мужчина почти скрылся из виду. На его лице цвела улыбка, он что-то насвистывал и размахивал руками.

И в руке, в правой руке, ближайшей к витрине, он держал контейнер для ленча с Бэтменом на крышке.

— Миссис Лоусон… — Сильвия Штейнер, директриса, говорила с Грейс тоном, какой начальство детских учреждений приберегает для мамаш-истеричек. — С Эммой все в порядке, с Максом тоже.

Когда Грейс доковыляла до дверей «Кингс», мужчина с детским контейнером исчез. Грейс начала кричать, просить о помощи, но покупатели лишь косились на нее с опаской, видимо, заподозрив в ней клиентку местной психлечебницы. Времени на объяснения не было. Отчаянно хромая, Грейс добежала до машины, уже сидя за рулем, позвонила в школу и с места взяла такую скорость, какой позавидовал бы Андретти. На той же скорости она ворвалась в кабинет директора.

— Я спросила обеих учительниц — ваши дети в классах.

— Я хочу их видеть.

— Конечно, конечно, это ваше право, но можно мне сказать?

Сильвия Штейнер говорила до того медленно, что Грейс так и подмывало схватить ее за горло и вырвать оттуда окончание реплики.

— Я понимаю, вы ужасно испуганы. Вам нужно глубоко подышать. Сначала успокойтесь. В таком состоянии вы перепугаете своих детей.

— Мне нужно их увидеть, — повторила Грейс.

— Тогда давайте так: вы посмотрите на них через стекло в двери. Это вас устроит, миссис Лоусон?

Грейс кивнула.

— Пойдемте, я вас провожу. — Директор Штейнер выразительно посмотрела на женщину, работавшую рядом за письменным столом. Миссис Десмонт, так звали даму, изо всех сил старалась подавить смешок. В каждой школе найдется мамаша, которой нужно везде совать нос. Правило, что ли, такое?

Коридоры встретили ее взрывом красок. Рисунки детей всегда трогали Грейс до глубины души — они походили на фотографии навечно ушедших мгновений, времени, которое никогда не вернется. Художественные способности разовьются, изменятся. Невинность уйдет, оставив себя в рисовании пальцами, в вылезающем за контуры раскрашивании и неровности линий.

До класса Макса было ближе. Грейс прижалась лицом к стеклу. Она сразу заметила сына: Макс сидел к ней спиной, наклонив голову. Дети сидели на полу полукругом, а мисс Лайонс читала им вслух книгу с картинками, держа ее так, чтобы всем было видно.

— Все в порядке? — спросила директор Штейнер.

Грейс кивнула.

Они пошли дальше по коридору. На одной из дверей Грейс увидела номер — семнадцать.

Миссис Лэм, комната семнадцать…

Грейс бросило в дрожь. Она с трудом превозмогла себя, чтобы не побежать. Директор Штейнер наверняка заметила ее хромоту. Нога разболелась не на шутку. Грейс и забыла, как она может болеть. Через стекло было видно, что Эмма сидит на своем месте, живая и невредимая. Грейс едва удержалась от слез. Эмма сидела, наклонив голову, задумчиво покусывая ластик на конце карандаша. «Отчего, — подумалось Грейс, — мы мучительно пристально наблюдаем за нашими детьми, когда они об этом не догадываются? Что именно мы стараемся увидеть?

Так. Что теперь?

Глубоко дышим и успокаиваемся. С детьми все в порядке, это главное. Думай, думай. Все взвешивай рационально.

Обязательно позвонить в полицию».

Директор Штейнер кашлянула. Грейс очнулась.

— Я понимаю, это может показаться диким, — сказала она, — но я хотела бы увидеть контейнер Эммы для ленча.

Грейс ожидала удивления или раздражения, но Сильвия Штейнер лишь кивнула, не спрашивая зачем. Она вообще никак не комментировала странное поведение Грейс, и та была ей за то благодарна.

— Все контейнеры с завтраком хранятся в кафетерии, — сообщила она. — У каждого класса собственное ведерко. Проводить вас?

— Спасибо.

Пластмассовые ведра стояли по порядку — с первых классов по последние. Подойдя к большому синему ведру с надписью «Сьюзен Лэм, комната 17», они начали перебирать то, что в нем лежало.

— Какой он у вас? — спросила директор.

Не успев ответить, Грейс заметила Бэтмена и выведенное заглавными желтыми буквами залихватское «Бух». Она медленно вытащила контейнер из ведра и посмотрела на нижнюю сторону, где их подписывали.

— Это он?

Грейс кивнула.

— Очень популярный дизайн в этом году.

Грейс с трудом удержалась, чтобы не прижать вещицу дочери к груди. И положила контейнер обратно в ведро — бережно, словно он был из венецианского стекла. Обратно в кабинет директора женщины шли молча. Грейс подмывало немедленно увезти детей — уже полтретьего, их в любом случае отпустят через полчаса, но она понимала, что это их только возмутит. Нужно все обдумать, выбрать тактику, да и Эмме с Максом безопаснее в школе, среди других детей.

Грейс еще раз поблагодарила директрису. Они пожали друг другу руки.

— Я могу еще чем-то помочь вам?

— Боюсь, что нет. Спасибо.

Грейс ушла. Выйдя на тротуар, она остановилась и закрыла на секунду глаза. Страх не растворился, наоборот, сгустился, превратившись в какую-то первобытную ярость. Грейс чувствовала: жар поднимается по шее к щекам. Тот ублюдок угрожал ее дочери!

Что же теперь?

Полиция. Нужно звонить в полицию, это естественно и логично. Телефон был у Грейс в руке; она уже хотела набрать номер, когда ее остановила простая мысль — а что она, собственно, скажет?

«Здравствуйте, я была сегодня в супермаркете, и, видите ли, один мужчина в отделе копченых колбас прошептал имя школьной учительницы моей дочери. Да, учительницы. Ах, и еще номер их класса. Да-да, в отделе копченых колбас, напротив мясных продуктов „Оскар Мейер“. И убежал. А потом я снова увидела его с контейнером для ленча, принадлежавшим моей дочери. Уже на улице, возле супермаркета. Что он делал? Ничего, просто шел. Правда, оказалось, это не был контейнер Эммы. Такой же, но не ее. С Бэтменом. Нет, открытых угроз не высказывал. Что, простите? Да, это я вчера приходила с заявлением о похищении мужа, который тут же позвонил и сказал, что я его задавила. Да-да, это звонит та самая истеричка…»