Мари Хермансон - Человек под лестницей

— Кто нас увидит? Мы здесь одни.

Она села к нему на колени и приникла к его губам долгим страстным поцелуем. Потом встала и повела его в спальню, повалила на кровать и легла на спину. На ней были только маленькие белые трусики. Паула, прижавшись к нему, принялась ласкать его своим животом. Ее движения напомнили Фредрику странные картинки заставки его компьютерного монитора.

Что с ним происходит, почему его плоть не реагирует на Паулу?

Естественно, такое случалось и раньше. Например, когда он слишком много выпивал. Или когда болел какой-то вирусной дрянью, а потом целую неделю был словно вареный. Иногда такое бессилие вызывал у него слишком быстрый мир после ссоры, которая подействовала ему на нервы сильнее, чем он хотел показать.

Но сегодня он выпил всего полстакана вина, был здоров, и они даже не думали ссориться. Объяснения не было.

Он наклонился над Паулой, поцеловал ее, как сестру, и сказал:

— Что-то я сегодня вечером устал, Паула. Давай отложим это на завтра.

Ее удивленный взгляд преследовал его до тех пор, пока он не заснул.

Когда на следующее утро Паула кормила детей завтраком, Фредрик пришел в спальню и принялся внимательно разглядывать итальянское покрывало цвета слоновой кости с рельефным рисунком — узором из роз и виноградных листьев. Узор становился видимым только при определенном освещении, и сейчас, в лучах утреннего солнца, был очень хорошо заметен. Видно было и едва заметное пятно, выглядевшее как неясная тень, повторявшая контуры человеческой ладони.

Фредрик внезапно вспомнил, что Квод подходил к кровати и на пару секунд приложил свою грязную пятерню к покрывалу. Он сделал это серьезно и с достоинством, словно прощаясь с покойником.

Пятно на стороне Фредрика. Там, куда Квод приложил руку. Вчера на этом месте была аккуратная попка Паулы.

Солнце спряталось за тучку, и освещение в спальне изменилось.

Пятна больше не было.

Осталась только тень, но он ее отчетливо видел.

Фредрик стоял у кассы и набивал пакеты товарами, которые ползли к нему по движущейся ленте. Супермаркет был полон людьми в шортах. Отпускники, жаждущие пополнить запасы в своих летних домиках и на лодках. Фредрик рассчитался и пошел к выходу, неся в каждой руке по пакету. В магазине царила приятная прохлада, и он успел забыть, как жарко на улице. На стоянке он вообще почувствовал себя как в тропиках. Он поставил пакеты на землю и сдвинул на лоб солнечные очки.

По мягкому от жары асфальту к нему быстро шла Бодиль Молин. На ней было длинное, до земли, шафранно-желтое платье, голова повязана ржаво-красной шалью, на шее красовалось многорядное резное деревянное ожерелье. Экзотический наряд для экзотического климата… У ног Бодиль семенил почти невидимый за длинным платьем черно-белый бультерьер.

— Фредрик! — весело крикнула она. — Как ты себя чувствуешь в такую жару?

— Отлично. Вот, прикупил пару кусков мяса и салат. Хотим сегодня всей семьей поехать на пляж и сделать гриль.

— Чудная идея. Паула уже приехала из Марстранда?

— Еще позавчера. Она с детьми провела чудесную неделю у своих стариков. У тебя тоже отпуск?

— У меня слишком много дел, чтобы уходить в отпуск. Посетители прут, как из рога изобилия. Выставка Паулы привлекла внимание. Но во вторник я закрываю галерею и уезжаю на четыре дня в Кассель.

Фредрик вопросительно посмотрел на нее.

— Поеду на «Документу», — пояснила Бодиль. — Это большая международная художественная выставка. Знаешь?

— Конечно, — ответил Фредрик.

Бодиль без умолку трещала о том, какой чудесный это будет фестиваль, как здорово будет увидеть новое искусство, встретиться с художниками, галеристами, попечителями и рассказать им, какой бум переживает ныне шведское искусство. Она радовалась возможности уехать, встретиться с новыми людьми. Бодиль любила все новое — новых людей, новое искусство, новые места. Старое со временем портится и приходит в упадок, и его надо все время заменять чем-то новым.

— Встречи на таких мероприятиях, конечно, кратки, но не поверхностны! Это короткие, но очень насыщенные встречи. Люди, с которыми встречаешься один раз, с которыми больше никогда уже не увидишься. И это клокочущее настроение!

Что-то в облике Бодиль говорило о том, что она ждет и эротических встреч. Но, возможно, она и не имела это в виду. Но она навела его на такую мысль, и, пока Бодиль распространялась о превосходных галереях, которые она намеревалась посетить по дороге домой, Фредрик кивал и думал: до чего же она эротична. Темпераментная, привлекательная женщина, живущая одна — со своей собакой — в маленькой рыбацком доме. Правда, у нее есть квартира в Гётеборге. Может быть, там живет и ее любовник? Или несколько любовников. Может быть, мужчины в ее жизни тоже должны быть все время новыми?

Каждый раз, встречая Бодиль, Фредрик испытывал такое чувство, что она питает к нему эротический интерес. Было что-то такое в ее взгляде, голосе, в привычке гладить его по руке. Это был странный жест — казалось, Бодиль одновременно ласкает и отталкивает.

Но каждый раз, опомнившись, Фредрик убеждал себя в том, что все это ему только кажется и что на самом деле ей нужно от него что-то другое: склад под галерею, аренда охраняемых рыбацких домиков, выставка коллажей Паулы.

Она все получала, отчасти — но, конечно, не только — с его помощью. Разговор с нужным человеком в нужное время — это немало, а как шеф экономического отдела Фредрик пользовался известным влиянием.

Определенно многие мужчины находят Бодиль привлекательной, думал Фредрик. Ей около сорока, она прекрасно выглядит, она чувственна, у нее полные, четко очерченные губы и аппетитные формы.

Его это тем не менее интересовало мало. Ему никогда не нравились напористые, слишком откровенные женщины. Он предпочитал таинственных, немного отчужденных женщин, с которыми надо было разыгрывать из себя соблазнителя и завоевателя.

Все это не имело теперь никакого значения. С тех пор, как он встретил Паулу, другие женщины представляли для него лишь чисто теоретический интерес.

Он отвлекся и почти перестал слушать Бодиль, когда она вдруг сказала:

— Я, конечно, не могу взять с собой Леонардо.

— Леонардо?

Фредрик живо представил себе этакого итальянского жиголо, но, проследив за взглядом Бодиль, понял, что она имеет в виду черно-белого бультерьера, который улегся на горячий асфальт и часто дышал, вывалив из пасти язык.

— Для меня это всегда огромная проблема. Анита Бернтссон — ты ее знаешь, она сидит в культурном совете — любит Леонардо и всегда забирает его к себе, когда я куда-нибудь уезжаю. Но на этот раз она тоже уезжает — с мужем в Сорренто. Этим летом все разъехались кто куда. Ты с Паулой тоже, как я полагаю.