Линкольн Чайлд - Утопия

Вздохнув, она выпрямилась на стуле. Утопия и Фредди стал и для нее самым важным в жизни, по сути — единственным. Их нужно защитить любой ценой.

Встав, Сара подошла к изголовью койки, собираясь с мыслями. Пора было уходить из медицинского центра, надо появиться еще в нескольких местах. Потом найти Боба Аллокко, поговорить о минимизации последствий…

Кто-то негромко постучал по стене рядом с палатой. Занавеска раздвинулась, и появилось лицо Фреда Барксдейла. Взгляд его водянисто-голубых глаз скользнул по койке и упал на женщину.

— Сара! — сказал он. Бросив взгляд на спящую девочку, он вздрогнул и понизил голос — Привет. Мне говорили, что ты можешь быть здесь.

На мгновение она лишилась дара речи. Его неожиданное появление после всех только что промелькнувших в ее голове мыслей вызвало у нее настоящий шквал чувств. Сара шагнула ему навстречу.

— Фред, — сказала она. — Фредди, я чувствую себя совершенно разбитой.

Он взял ее за руки.

— В чем дело? Что случилось?

— Я совершила ужасную ошибку. Позволила злости на Джона Доу затмить мой рассудок. Смерть Криса Грина, то, что случилось в «Темноводье», — моя вина.

— Как ты можешь так говорить, Сара? Это дело рук Джона Доу, и только его. Вини его, а не себя. Кроме того, план предложил Аллокко. Ты его просто одобрила.

— И потому на мне вся ответственность. — Она безутешно покачала головой. — Помнишь, что ты говорил тогда, возле «Галактического путешествия»? Ты говорил, что наш план опасен, авантюрен. Что прежде всего мы отвечаем за наших посетителей. Стремясь расправиться с Джоном Доу, я об этом забыла.

Барксдейл промолчал.

— У меня не выходит из головы то, как он вошел в мой кабинет, разговаривал со мной. Не могу объяснить, но мне кажется, будто он откуда-то меня знал: знал, что я хочу услышать, знал, что для меня важно. Для меня лично. Понимаю, это странно звучит, но он говорил так, будто желал мне только добра. И самое странное, что мне хотелось ему верить. — Она вздохнула. — Господи, кто он такой? И почему он выбрал в качестве жертвы именно нас?

Барксдейл не ответил, потрясенно глядя куда-то в пространство.

— Фредди?

Она поразилась тому, насколько глубоко он ощущает ее отчаяние.

Взгляд его бледных глаз медленно вернулся к ней.

— Нет ли у Шекспира чего-нибудь подходящего на этот случай? — вымученно улыбнувшись, спросила она. — Чего-нибудь утешительного, поднимающего настроение?

Барксдейл еще немного помолчал, затем словно очнулся.

— Чего-нибудь, скажем, из «Двух веронцев-террористов»? — Он слабо улыбнулся в ответ. — Ничего не приходит на ум, кроме разве что названия: «Все хорошо, что хорошо кончается».

В нем словно происходила некая внутренняя борьба.

— Сара, — неожиданно добавил он, — что, если нам уехать отсюда? Просто все бросить?

Она посмотрела на него.

— Мы так и сделаем. Когда все закончится, мы с тобой уедем. Куда-нибудь, где нет телефонов и никто не носит обуви. Выберем маленький кусочек пляжа и объявим его своей собственностью. На неделю, может быть, на две. Хорошо?

— Нет, — начал он. — Я не это имел ввиду… — Он замолчал. — В самом деле, Сара?

— Конечно.

— Что бы ни случилось?

Его беспокойство словно придало ей сил.

— Ничего не случится. Мы обязательно выберемся. Обещаю.

— Чертовски хотелось бы надеяться, что ты права, — сказал он столь тихо, что она едва расслышала.

Оба замолчали. Взгляд Сары упал на койку.

— Это ведь дочь Уорна? — спросил Барксдейл, проследив за ее взглядом. — Как она?

— Слегка оцарапалась, но в остальном цела и невредима.

Он кивнул. Высвободив одну руку, она погладила его по лицу и наклонилась, чтобы поцеловать.

— Так или иначе, — сказала она, — все это скоро закончится. Держись.

— Конечно, — ответил он.

Несколько мгновений он смотрел ей в глаза, затем повернулся к занавеске.

— Помни мое обещание.

Он поколебался, потом, не оборачиваясь, кивнул и выскользнул из палаты.

Она вслушивалась в его шаги, пока те не окончательно незатихли, поправила одеяло на Джорджии, погладила лоб девочки и собралась уже уходить, но занавеска снова раздвинулась, и появилась голова медсестры.

— Мисс Боутрайт, — сказала она, — вам звонит мистер Аллокко. Он говорит, что это очень важно.

— Хорошо.

Она собралась было последовать за медсестрой, но тут в ее кармане тихо зажужжала рация.

Сара тут же остановилась, не выходя из палаты. Достав рацию, она нажала на кнопку.

— Сара Боутрайт слушает.

— Сара?

Джон Доу говорил не спеша, голос его вновь звучал вежливо, почти приторно.

— Да.

— Надеюсь, урок оказался для вас не слишком болезненным?

— Некоторые бы с вами не согласились.

— Изначально он предполагался куда суровее. Считайте, что вам в некотором смысле повезло. — Раздался сухой смешок. — Впрочем, в следующий раз подобного уже не будет.

Сара промолчала.

— Я вам не угрожаю. Я просто хотел бы, чтобы вы полностью осознавали последствия любых других своих безответственных поступков.

Директор продолжала молча слушать.

— Вы не хотели бы искупить вину за свое предательство? — мягко спросил Джон Доу.

— О чем вы?

— Компенсировать все те неприятности, которые устроил ваш маленький комитет по встрече. Это поможет нам с вами преодолеть барьеры. Скажем, отдать мне Эндрю Уорна? Слишком уж неуловимым он оказался.

Сара крепче сжала в руке рацию, но не ответила.

— Впрочем, вряд ли вы это сделаете. Вы очаровательная женщина, Сара Боутрайт, но меня уже утомили эти хождения вокруг да около. Вам дается еще один шанс передать нам Горнило.

— Говорите.

— Передача состоится в Зеркальном зале, ровно в четыре.

Она посмотрела на часы — три пятнадцать.

— Обеспечьте, чтобы за десять минут до встречи там не было никого из посетителей и персонала. Согласны?

— Согласна.

— Да, Сара, я тут подумал про то грязное дельце в «Галактическом путешествии». Это ведь ваша идея?

Сара не ответила.

— На этот раз вы передадите диск лично. Мне кажется, так будет разумнее всего. Учитывая наше взаимопонимание.

Молчание.

— Вы поняли, Сара?

— Поняла.

— Вы войдете в зал, как обычный посетитель. Я буду ждать внутри. На этот раз — только вы одна. Уверен, мне незачем предупреждать вас об иных нежелательных гостях.

Сара ждала, прижав к щеке жесткую коробочку рации.

— Мне ведь незачем вас предупреждать?

— Да.

— Я так и думал. Но позвольте мне сказать несколько слов напоследок. В эссе «Душа человека при социализме» Оскар Уайльд говорил, что любое произведение искусства, созданное с надеждой на прибыль, таит в себе опасность. Отчасти я с ним не согласен. Видите ли, я сделал Утопию своим произведением искусства. И я намерен получить прибыль, и притом немалую. Но оно действительно станет опасным для любого, кто окажется у меня на пути. Порой искусство может быть ужасным в своей красоте, Сара. Не забывайте об этом.