Евгений Костюченко - Сафари для русских мачо

— Нас тоже повезут в Буццо, — сказал Марат. — Духи называли это слово несколько раз. Только я не знал, что это название города.

— Это не город, — тихо сказала Оксана. — Это район в сельве. Партизанский район. Туда даже военные не заходят, боятся.

— Плохо, — сказал Гранцов. — Совсем плохая провокация.

Он встал и встряхнул тюфяк, приговаривая:

— Ну-ка, ну-ка, что у нас тут в почтовом ящике?

На пол выпали комочки бумаги. Дрожащими пальцами Оксана разворачивала их и читала. На португальском, на английском, на немецком… Всех увозили в Буццо, откуда никто не возвращался.

— Все не то. Хоть бы одна была записочка на русском, — сказал Гранцов.

— Давайте мы напишем, — предложил Марат.

Гранцов ничего не ответил, аккуратно расправляя бумажки и складывая их в карман.

— Сюда идут, — Кирсанов прислушался. — Один идет.

— Так, — сказал Гранцов. — Делать нечего, надо выбираться. Внизу двое. Выруби мне этого, остальные мои.

— Как это, вырубить? — переспросил Марат.

— Чтоб не встал, — просто сказал Гранцов. — Вон, ручку дверную возьми. И в висок. Выбора нет. Или мы их, или они нас. Ты за руль. Дорогу найдешь?

— Здесь одна дорога, вниз, — сказал Кирсанов.

— Я его сзади придержу, а ты — бей. Действуй, Марат, — сказал Гранцов и встал в угол за дверью. — Не мне тебя учить.

— Есть.

Марат сел на ящик, туго обхватив ржавую скобу дверной ручки, так, что только ее торец едва выглядывал из кулака. Заскрежетал замок, дверь приоткрылась, и заглянул тип в красной косынке под глазами. Увидев, что посреди комнатки сидит только Кирсанов, небрежно постукивая кулаком по колену, он распахнул дверь пошире и шагнул внутрь. Марат уже привстал…

Но Гранцов в последний момент вдруг услышал шум подъезжающей машины. Он сказал:

— Отставить!

Бандит резко развернулся в его сторону, неловко стаскивая с плеча автомат.

— Спокойно, спокойно, — сказал Гранцов. — Оксана, переведи ему, что все нормально.

Он мог бы сказать это и сам. Его познаний в языке Сервантеса вполне хватало, чтобы общаться с кубинцами в Эфиопии. Он, может быть, плохо воспринимал на слух, потому что давно не практиковался. Но говорить мог, хоть и не особо заботясь о произношении.

Однако сейчас знание языка стало его незаметным оружием. И демонстрировать его раньше времени Гранцов не собирался.

Оксана заговорила с бандитом, взмахивая руками перед собой, и он повесил автомат за спину. В следующий миг стало слышно, как во двор влетела еще одна машина.

Захлопали дверцы, двор наполнился возбужденными голосами, и по деревянной лестнице загрохотали шаги. Их было шестеро, и они не скрывали своих лиц. Красные косынки болтались на шеях, как пионерские галстуки. Один из них был в круглых очках, а пышная шевелюра и бородка клинышком придавали ему сходство с известным портретом Троцкого. Он обратился к Оксане, и она начала переводить.

— Спрашивают, где деньги. Не верят, что вы привезли с собой только девятьсот долларов на двоих.

— Скажи, что мы заплатили турфирме за полный сервис. «Олл инклюзив». Нам наличка не нужна.

— Не верят. Говорят, где кредитные карточки?

— Объясни им, что мы русские. Мы тупые. Мы не умеем кредитками пользоваться.

— Говорит, что сейчас начнет отрезать нам пальцы на ногах.

— Это бесполезно, — сказал Гранцов. — А почему на ногах?

— Руками вы будете писать письмо в свое посольство.

— Наше посольство не платит выкуп, — сказал Гранцов. — Пусть обращаются в турфирму.

— Обращались. Там не знают о таких туристах. Там говорят, что русская группа улетела в Бразилию.

В комнате появился фотограф с «полароидом». Гранцову дали в руки развернутую газету и сфотографировали с ней. Потом заставили Кирсанова встать на колени перед ним, и сделали групповой снимок.

— Говорят, что надо позвонить домой, в офис, в Москву, чтобы оттуда прислали деньги.

— Они хоть знают, где Москва? Объясни, что это далеко. Сколько они хотят?

— Двести тысяч. Долларов.

— У нас нет таких денег, — Гранцов развел руками.

Это звучало очень правдоподобно из уст человека в тельняшке и джинсах, но «Троцкий» гневно закричал на Оксану.

— Они убьют вас.

— Зачем снимали?

Фотограф дал Оксане стопку снимков, и она передала их Гранцову, не рассматривая.

— Это фото тех, кто не заплатил.

— Интересно, — сказал Гранцов. — Стреляют в ухо. Вижу резаные раны на груди. Пытали, наверно. Спроси у него, а есть снимки тех, кто заплатил?

Красные косынки засмеялись.

— Такие снимки родственники забирают на память.

— Все понятно, — сказал Гранцов. — Как он собирается получить деньги? Телеграфным переводом? Бандеролью?

— Вы позвоните в офис и скажете, что хотите купить здесь пару дорогих машин. Пусть переведут двести тысяч на счет фирмы.

— Это займет много времени. Мы будем сидеть в этом карцере, пока не придут деньги?

— Нет. Скоро за нами приедет грузовик. Они увезут нас в лес. Там лучше, чем в городе. Чистый воздух, — Оксана переводила дрожащим голосом, а бандиты ржали после каждой реплики «Троцкого».

Фотограф порылся в своей сумке и показал еще несколько снимков. Гранцов увидел на них сидящих под деревом длинноволосых и бородатых людей. Лохмотья едва прикрывали их плечи. Руки, худые, как спички, тянулись к большой миске с какой-то кашей.

— Богатым людям полезно жить в Буццо. Они быстро меняют свою философию. Если мы не хотим умереть от малярии, пусть Москва быстро переводит деньги, — перевела Оксана.

— Как они хорошо о нас думают, — вздохнул Гранцов. — Черт с ними. Где мои документы? Я не помню номеров своей бухгалтерии. Офис, офис, как я позвоню в этот офис?

Из сумки на пол высыпались паспорта и бумажники.

«Отсюда он не сможет позвонить в Москву», — сказал фотограф.

«Пусть попробует. Зачем нам терять свои деньги? Времени много, пускай звонит хоть до самого вечера», ответил главарь.

«Нам заплатили за их смерть», — сказал толстяк с автоматом.

«Нам заплатили? За две человеческие жизни нам заплатили пачку грязных бумажек!» — закричал Троцкий, потрясая кулаками над головой. — «Ничего святого у этих гринго! Да, нам заплатили за их смерть. Я честный человек. Бизнес это бизнес. И эти русские умрут. Но только не здесь, а в Буццо. Лагерь заплатит за каждого по пятьсот долларов! А если мы еще получим деньги из Москвы, мы уедем в Майами!»

«Мы не получим денег из Москвы», — не унимался толстяк.

«Еще одно слово — и я продам тебя в Буццо вместе с русскими», — пообещал главарь.

По крайней мере, Гранцов именно так перевел для себя их реплики, пока искал свой бумажник и доставал оттуда электронную записную книжку.

— Двести тысяч долларов? Легко, — сказал он. — Кирсанов, ты как? Не хочешь спасти народные деньги?