Евгений Костюченко - Сафари для русских мачо

— Ох, как хочу, — проговорил Марат, пряча в кулаке дверную ручку.

— Толстяк — твой. Оглуши и стань в дверях. Я все сам сделаю. Доллары, доллары, — добавил Гранцов слово, знакомое и приятное для бандитов. — Держи выход. Двести тысяч долларов.

Главарь закричал на Оксану, и она испуганно ответила ему. «Если они будут переговариваться, я вырву им язык!» «Они говорят о телефоне! Он не знает, куда звонить!»

— Молодец, девочка, — сказал Гранцов, водя пальцем по кнопкам. — А теперь прижмись в уголок. Вперед, сержант.

Их было шестеро, не считая фотографа. Первым ударом Марат свалил самого здорового, и тот еще не успел осесть на пол, как его автомат уже был в руках Гранцова, и неотъемный игольчатый штык сам собой развернулся в боевое положение, пока приклад крушил очки и переносицу главаря.

Похитители не могли стрелять из-за тесноты. А пользоваться прикладом и штыком они просто не умели.

Они даже не сообразили, что можно хотя бы прикрываться своими автоматами от ударов Гранцова. А он бил как на тренировке в окружении манекенов: коли в живот, заднего прикладом в пах, поворот, коли в живот, осевшего — прикладом в висок… Когда все они уже хрипели на полу у него под ногами, он порадовался своему везению — штык застрял только в самом последнем противнике.

Кирсанов оторвался от двери и быстро поднял с пола АКМ. Гранцов наступил на грудь убитого и с трудом выдернул штык. Однако тут же отбросил окровавленный автомат и вытащил из-под тела главаря другой.

— Один живой, — сказал Кирсанов и коснулся ногой лежащего.

— Знаю. Это фотограф, он сам упал. Подними-ка его. На колени. К стенке.

Забившись комочком в угол, Оксана зажала лицо ладонями.

Гранцов поднял ее и похлопал по щекам.

— Все кончилось, — сказал он. — Мы едем домой.

Кирсанов отстегнул магазин, передернул пару раз затвор и недовольно пробурчал:

— Вот духи! Не чищен, не смазан. Козлы.

— Осмотри, — приказал Гранцов. — Деньги, документы, всё в нашу сумку.

Он ткнул автомат между лопаток фотографа, и тот затрясся всем телом, упираясь ладонями в стенку. Ладони сползали вниз, оставляя мокрый след.

Кирсанов быстро обыскивал убитых и складывал добычу в сумку.

— Оксана, скажи ему, что он должен считать до тысячи и не поворачиваться, — сказал Гранцов.

После стычки у него почему-то вылетели из головы все испанские слова. Да и русских-то осталось немного.

Фотограф ответил быстрым шепотом.

— Что он бормочет?

— Он говорит, что мы не сможем уйти далеко без него.

— Я так и понял. Тогда скажи, чтобы он считал до двух тысяч. У тебя помада есть?

— Нет.

— Плохо. Не хотелось пачкаться… Марат, давай потихоньку вниз. Будут дергаться, стреляй. Оксана, пошла за ним. Я сейчас.

Он скрутил красную косынку в жгут, обмакнул его в лужу крови и быстро вывел на стене: CUIDADO! RUSO TURISTO! [8] «осторожно! Русский турист!» (исп.)

— Кто заплатил за нашу смерть? — спросил он по-испански.

— Не знаю! Деньги получал команданте Карлос!

«Не врет, — подумал Гранцов. — Не того я оставил для разговора. Обидно».

— Аста ла виста, — сказал он и ударил прикладом по курчавому затылку.

Быстро спустившись по лестнице, он увидел, что Кирсанов заглядывает в приоткрытую дверь.

— Вперед! — зарычал Гранцов, и Марат распахнул дверь, выбегая во двор.

Два желтых такси стояли рядом. Ближняя машина, у выезда со двора, подрагивала и стреляла синим дымком, за рулем никого не было. За ней стояла машина с водителем, он тревожно оглядывался, прижимая к уху сотовый телефон.

— Что смотришь, мать твою, вали его! — зло крикнул Гранцов.

Кирсанов вскинул АКМ, но выстрелить не успел. Вадим опередил его, и водитель повалился на руль, а лобовое стекло покрылось красной рябью.

— Погнали, погнали, — говорил Гранцов, распахивая заднюю дверь и бросая сумку на сиденье. — Оксана, ты где? Садись живо! Шуму-то подняли…

Кирсанов упал за руль, плавно прибавил газу.

— Нас не в этой сюда везли, в другой! — крикнул он.

— Хрен с ней! Гони!

Машина выкатилась со двора. Улочка словно вымерла. Ни пацанят, ни бездельников на углу. Местное население хорошо знало, как себя вести после первых выстрелов.

Гранцов все поглядывал в заднее окно, держа автомат наготове. В этой машине не было перегородки, и дверцы были нормальными, даже улучшенными — к обивке были прицеплены старые бронежилеты. Не хватает только амбразур на окнах, подумал Вадим. Как только улицы стали пошире и почище, он не поленился вынуть из автоматов затворы и у первой же кучи мусора избавился от оружия. У следующей кучи он избавился от чужих бумажников, перераспределив купюры.

— А что с тем, который остался? — спросила Оксана.

— Он все еще считает, — сказал Гранцов. — Глянь, Марат, это твой кошелек или мой?

— Какая разница? Мне все равно.

— Ты в порядке?

— В порядке.

— Тогда почему не стрелял? Заклинило, что ли?

— Да промазать боялся, — признался Марат.

— Киллеры, — тихо сказала Оксана. — Вы же киллеры.

— Давай без истерики, — попросил Гранцов. — Если боишься, мы высадим тебя в приличном месте. Обойдемся без переводчика.

— Вы меня не так поняли, — сказала Оксана. — Я не это имела в виду. У меня был один клиент, с виду приличный мужчина. Даже хотел жениться. Говорил, что работает киллером. Сейчас понятно, что врал.

Оксана ошиблась. Вадим Гранцов не работал киллером. Грузчиком работал, дворником работал, банщиком работал, а вот киллером — не довелось. Основной его профессией была и оставалась профессия военного разведчика. Просьба не путать со шпионом. Он не похищал документы из сейфа Пентагона и не вербовал премьер-министров. Его делом было наблюдение, дозор, поиск и т. д. И все это — в районе боевых действий.

В молодости, в так называемые мирные годы он накапливал боевой опыт, помогая зарубежным товарищам срывать коварные планы мирового империализма и внутренней контрреволюции. Потом этот опыт пригодился ему и на родине. Правда, новые времена внесли перемены в боевое применение разведывательных подразделений. В Чечне разведчики и в атаку ходили, и окопы рыли, становились то саперами, то карателями. Бывало, что вместе с морской пехотой Гранцов штурмовал высокогорные базы, а потом садился за рычаги танка, чтобы пробиться к осажденному блокпосту, где отбивались такие же разведчики, как и он, только в милицейской форме. Все перемешалось на той войне, все перепуталось. Где свои, где чужие? Кого бить, кого не трогать, и почему не трогать-то? Слишком много вопросов, и никаких ответов. А разведчик не может работать без точно поставленной задачи. Когда майор Гранцов понял, что никому не нужен со своим опытом, он ушел из армии.