Шерли Джексон - Наваждение

Но дома все по-старому, словно и не уходила: на двери нечитаная записка, внутри тихо, накурено… Растворила окно, присела около и — забылась; открыла глаза — без двадцати час.

И тут ей стало страшно. Страшно очнуться вот так, будто от толчка, в тщательно прибранной комнате, где все готово, нетронуто, все ждет с десяти утра. Нельзя терять ни минуты! Вскочила со стула, метнулась в ванную, плеснула на лицо холодной воды, вытерлась чистым полотенцем, повесила его не глядя, менять не стала, еще успеет. Без шляпы, в пальто поверх ситцевого платья, с неподходящей синей сумочкой, в которой лежали таблетки, она заперла квартиру и, не оставив записки, сбежала по ступенькам. На углу поймала такси и дала водителю адрес Джейми.

До его дома рукой подать: она бы дошла пешком, если бы не слабость. В такси вдруг кольнуло: как глупо — примчаться на машине прямо к дому, вызывать Джейми. Попросила водителя высадить ее на углу, расплатилась, подождала, пока тот уехал, и лишь потом пошла дальше. Она здесь впервые; дом приятный на вид, старый, фамилии Джейми нет ни на почтовых ящиках в парадном, ни на табличках у звонков. Сверила адрес — все правильно; наконец нажала звонок с табличкой «Привратник». Минуту спустя внутри раздалось гудение, она толкнула дверь, очутилась в темном коридоре, остановилась; на другом конце открылась дверь.

— Вам чего? — услышала она чей-то голос.

В тот же миг мелькнула мысль: а как спросить? И она пошла к человеку, который ждал ее в освещенном квадрате. Когда она приблизилась, он снова спросил: «Вам чего?» Теперь она увидела мужчину в домашней рубашке; они едва различали друг друга.

И она решилась:

— Мне нужен один человек, он живет в этом доме, а фамилии нигде нет.

— Как звать-то? — поинтересовался мужчина; что поделаешь, придется сказать.

— Харрис… Джеймс Харрис.

Мужчина немного помолчал и повторил:

— Харрис, — и, заглянув в освещенную комнату, позвал:

— Марджи, поди сюда на минутку.

— Чего еще? — послышался голос; женщина в комнате, видимо, не спеша поднялась со стула и показалась на пороге, вглядываясь в темноту.

— Да вот, Харриса тут какого-то спрашивают, — объяснил мужчина. — Живет здесь вроде бы. Есть у нас такой?

— Нет, — насмешливо откликнулась женщина. — Нету здесь никакого Харриса.

— Такие дела, — сказал мужчина и взялся за дверь. — С домом-то у вас промашка вышла, — и прибавил, понизив голос: — А может, с парнем. — И они с женщиной дружно рассмеялись.

Когда дверь за ними почти закрылась, она, оставшись одна в потемках, выпалила в видневшуюся еще полоску света:

— Он живет тут. Я точно знаю!

— Слушайте, — женщина приоткрыла дверь. — Не вы первая, не вы последняя.

— О чем это вы?! Да вы ничего не поняли! — с достоинством произнесла она; чего-чего, а гордости у нее за тридцать четыре года накопилось в избытке.

— Ну, какой он из себя? — устало спросила женщина, придерживая дверь.

— Высокий такой, волосы светлые. Носит синий костюм. Он писатель.

— Нет. — Женщина покачала головой. — Хотя, погодите, это не тот ли, с третьего?

— Я этажа не знаю.

— Был тут один. — Женщина задумалась. — Все в синем костюме ходил, жил недолго на третьем. Снимал квартиру у Ройстеров, пока те гостили у ее родителей за городом.

— Похоже, он. Мне, правда, казалось…

— Этот почти все время синий костюм носил. А вот высокий он или нет — не помню. Почти месяц здесь жил.

— Месяц назад как раз…

— Спросите-ка у Ройстеров, — посоветовала женщина. — Они сегодня утром вернулись. Квартира Зб.

Дверь за ней закрылась, теперь уже окончательно. В коридоре было темно, а на лестнице еще темнее.

На второй этаж пробивался слабый свет из слухового окошка. Двери квартир выстроились в ряд, по четыре на площадке, молчаливые, неприветливые. У квартиры 2 — бутылка молока.

На третьем этаже она с минуту постояла, прислушалась: из квартиры Зб неслась музыка, раздавались голоса. Наконец она постучала раз, другой… Дверь отворилась, и выплеснулись звуки музыки — передавали симфонический концерт.

— Здравствуйте, — сказала она вежливо женщине, появившейся на пороге. — Вы миссис Ройстер?

— Да, — женщина была в халате, на лице остатки вечернего грима.

— Вы позволите кое-что узнать у вас?

— Слушаю, — сказала миссис Ройстер, но войти не пригласила.

— Я насчет мистера Харриса.

— Какого еще Харриса?

— Джеймса Харриса. В квартире у вас жил.

— А-а, — она будто очнулась ото сна. — Ну и чего же он натворил?

— Да ничего. Просто ищу его.

— А-а, — повторила миссис Ройстер и раскрыла дверь пошире. — Входите, — и позвала: — Ральф!

Квартира по-прежнему наполнена музыкой; на диване, на стульях, на полу — раскрытые чемоданы. В углу стол с остатками завтрака; молодой человек, сидевший за столом, на секунду показался похожим на Джейми; он встал, подошел к ней:

— В чем дело?

— Мистер Ройстер, — музыка заглушала голос. — Внизу мне сказали, что у вас тут жил мистер Джеймс Харрис.

— Жил, а вот как звать — понятия не имею.

— Вы ведь, кажется, ему квартиру сдавали? — удивилась она.

— Да я его совсем не знаю, — сказал мистер Ройстер. — Это приятель Дотти.

— Еще чего, — возразила жена. — Какой он мне приятель? — Она подошла к столу, намазала на хлеб арахисового масла и откусила. — Скажешь тоже, приятель… — проговорила она с полным ртом, тыча в мужа бутербродом.

— Сама же подцепила его на какой-то идиотской вечеринке. — Мистер Ройстер спихнул чемодан со стула у радиоприемника, сел, подобрал с пола журнал. — Я-то его почти не знаю.

— А в квартиру пустить согласился, — заметила миссис Ройстер и откусила еще. — Ни слова не сказал.

— Я вообще ничего общего не имею с твоими приятелями.

— Да уж был бы он твой приятель, ты бы не постеснялся — наговорил бы всякого, — сердито сказала миссис Ройстер и опять откусила. — Он бы, как пить дать, не постеснялся.

— Ну хватит! — мистер Ройстер взглянул на жену поверх журнала. — Все, прекрати.

— Вот-вот, полюбуйтесь, — она указала бутербродом на мужа. — Так и живем.

Они умолкли, только из приемника гремела музыка; и тогда она спросила — так тихо, что из-за шума хозяева могли и не услышать:

— Так, значит, он уехал?

— Кто? — недоуменно спросила миссис Ройстер и оторвалась от баночки с арахисовым маслом.

— Джеймс Харрис.

— Ах, он! Уехал, видно, сегодня утром, еще до нас. Мы его, во всяком случае, не видели.

— Уехал?

— И оставил все в полном порядке. Я же тебе говорила, — она повернулась к мужу, — говорила, все будет в полном порядке. Уж я-то в людях не ошибаюсь.

— Ну и радуйся, — отозвался мистер Ройстер.

— Все на своих местах. — Рука с бутербродом описала круг. — Как оставляли, так и есть.