Ширли Джексон - Отступница

Утро. Двадцать минут девятого. Близнецы Джуди и Джек ковыряются в овсянке, а их мать, миссис Уолпол, то на часы взглянет, то на окно — вот-вот подойдет автобус — в пустой досаде: детей в школу подгонять — что мед руками черпать.

— Пешком пойдете! — пригрозила она уже, наверное, в третий раз. — Автобус ждать не будет!

— Я быстрей не могу, — Джуди взглянула на свой стакан с молоком, самодовольно добавила:

— Я и так вперед Джека.

Джек тут же придвинул свой, и они придирчиво измерили, у кого меньше:

— Нет, я вперед, у меня меньше!

— Ну какая разница?! — не выдержала миссис Уолпол. — Какая разница? Джек, ешь, хватит болтать.

— А было поровну! — не унимался Джек. — Поровну, да, мам?

Сегодня будильник, заведенный, как обычно, на семь, не зазвонил. Миссис Уолпол услышала, как наверху зашумел душ: не успеваю, мелькнуло в голове. И с кофе провозилась, да и яйца не доварились. Соку фруктового себе плеснула, да так и не выпила. Кто-нибудь точно опоздает: либо Джуди, либо Джек, либо муж, и у нее вырвалось:

— Джуди! Джек! Быстрее.

Джуди причесана кое-как, у Джека нет носового платка, а мистер Уолпол, конечно, не в духе.

Желто-красная громада автобуса заполнила окно, и дети опрометью кинулись к двери. Кашу не доели, учебники наверняка забыли. Миссис Уолпол бросилась вслед:

— Джек, возьми деньги на молоко! После уроков — сразу домой!

С порога проследила, как дети сели в автобус, потом поспешила на кухню: надо убрать со стола и подать завтрак мужу. Самой уж придется завтракать потом, после девяти, тогда можно перевести дух. А стирать, выходит, и того позже, и если пойдет дождь — наверняка ведь пойдет, — то белье не высохнет. В кухню вошел муж, миссис Уолпол сделала усилие над собой и спокойно сказала:

— С добрым утром, милый.

— Привет! — буркнул тот, не взглянув на нее.

Сейчас у нее вырвется обиженное: «Слушай, ты здесь не один! Нельзя же так…» Но она смолчала и подала на стол яйца всмятку, гренки и кофе. Мистер Уолпол уткнулся в газету, а жена чуть не крикнула: «Даже не спросит, поела я, нет…» — но лишь как можно тише ставила посуду.

Все шло своим чередом, хотя и на полчаса позже. И вдруг — телефон. У них параллельный, и миссис Уолпол обычно брала трубку после повторного звонка: значит, им. Но так рано — еще и девяти нет, во время завтрака мистера Уолпола, — это уж слишком! Миссис Уолпол нехотя сняла трубку и резко сказала:

— Алло?

— Миссис Уолпол?

— Да, слушаю.

— Простите, это… — женский голос в трубке назвал какую-то фамилию.

— Слушаю вас, — повторила она; на кухне муж сам взял с плиты кофейник и налил еще кофе.

— У вас есть собака? Гончая, черная с коричневым?

И прежде чем ответить «Да», миссис Уолпол при слове «собака» сразу вспомнила, что такое собака в деревне: раскошеливайся ее холостить, по ночам слушай громкий лай, зато за детей спокойна — собака спит на коврике у кроваток, сторожит; без нее не обойтись, как и без плиты, крыльца или подписки на местную газету; а самое главное — вспомнила смирную и умную Дамку, которую соседи кличут Дамкой Уолпол, точно члена семьи. Но звонить-то зачем в такую рань? По тону собеседницы миссис Уолпол поняла, что та тоже злится.

— Ну, есть у нас собака. А в чем дело?

— Большая гончая, черная с коричневым?

Точно, наша Дамка, ни с кем не спутаешь.

— Да, собака наша. А что случилось? — нетерпеливо спросила миссис Уолпол.

— Она передушила наших цыплят! — сообщили на том конце не без злорадства: вот вам, миссис Уолпол!

Она растерянно молчала, и в трубке послышалось:

— Эй! Алло?

— Да вы что?! Не может быть!

— Нынче утром, — смаковала женщина, — собака ваша душила у нас цыплят. Часов в восемь услыхали мы шум, и муж пошел посмотреть, в чем дело. Глядит — два цыпленка уже мертвые, а остальных гоняет огромная черная собака. Тут он схватил палку, прогнал псину, а уж потом еще двух мертвых цыплят нашел. Муж говорит, — деланно — равнодушно продолжала она, — на ваше счастье ружья не захватил, а то б ей сразу конец. Ужас что творилось — кругом кровь, перья!

— С чего вы взяли, будто собака наша? — слабо сопротивлялась миссис Уолпол.

— Джо Уайт, сосед ваш, мимо шел, когда муж гнал псину. Джо сказал — ваша…

Старик Уайт жил через дом от Уолполов. Миссис Уолпол всячески выказывала ему почтение; завидя на крыльце, любезно справлялась о здоровье, терпеливо рассматривала фотографии его внуков, живущих в Олбани.

— Понятно, — сдалась вдруг миссис Уолпол. — Раз вы так уверены… Но чтобы Дамка… такая кроткая…

Почувствовав растерянность миссис Уолпол, собеседница смягчилась:

— Что ж поделаешь! Мне и самой очень неприятно, но… — последовала многозначительная пауза.

— Все убытки мы, конечно, возместим, — заторопилась миссис Уолпол.

— Да что там, — почти извиняясь, проговорила женщина. — Речь не об убытках.

— Тогда о чем… — недоуменно начала миссис Уолпол.

— О собаке. С ней надо что-то делать.

Миссис Уолпол вдруг оцепенела от страха. И так с самого утра все кувырком, даже кофе не выпила, и вот — новая напасть. Ее напугал даже голос, даже тон, каким было сказано это «что-то».

— Что же я должна сделать? — наконец спросила она.

На том конце немного помолчали, а потом быстро заговорили:

— Уж не знаю, только вот… если собака повадится душить цыплят, ее век не отучишь. А убытков в общем-то и нет. Цыплят тех мы уже ощипали — на обед пойдут.

Миссис Уолпол почувствовала ком в горле и на миг закрыла глаза, а женщина не унималась:

— Мы ни о чем не просим, только сделайте что-нибудь с собакой. Сами понимаете, хватит ей цыплят изводить.

Нужно хоть что-то отвечать, и миссис Уолпол сказала:

— Да, конечно.

— Значит…

Миссис Уолпол взглянула поверх телефона: муж уже шел к выходу. Он помахал ей, и она кивнула в ответ. Мистер Уолпол опаздывал; она хотела попросить мужа заехать в городскую библиотеку, теперь придется ему на работу звонить.

— Сначала проверю, точно ли моя собака. Если так, приму меры, можете не беспокоиться! — резко сказала миссис Уолпол.

— Да ваша, ваша! — с деревенской нагловатостью ответила женщина, как бы говоря: не на тех, мол, напала.

— До свидания! — отрезала миссис Уолпол, хотя понимала, что надо бы расстаться по-хорошему, без конца извиняться и вымолить для Дамки помилование у этой упрямой идиотки, которую волнуют только дурацкие цыплята.

Миссис Уолпол положила трубку и пошла на кухню; налила себе кофе, приготовила несколько гренков.

Как бы там ни было, сначала кофе, заботы потом. Она густо намазала гренок маслом и откинулась на спинку стула, чтобы расслабиться. Еще и десяти нет, а устала, будто целый день прошел.