Джеймс Гриппандо - Губительная ложь

— Ты радуешься, что мы с Кевином расстались?

— Конечно, нет, — сказала Вэлери усмехнувшись. Смех получился каким-то неестественным. — Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива.

Пейтон села на диван и начала рассматривать опальные фотографии. Они были сделаны во время их первого отпуска, который они провели в Мартас Виньярде. Вот они сидят обнявшись на пляже Менемша. Только они вдвоем, бутылка вина, два омара, яркий спелый апельсин и умопомрачительной красоты закат над Виньярд Саундом. Это была одна из ее любимых фотографий. Она нравилась ей по многим причинам. Пейтон, например, помнила, как Кевин вошел в воду по пояс и быстро поплыл к берегу, когда она сказала ему, что именно на этом пляже снимали фильм «Челюсти».

Она вспомнила, что они тогда смеялись так, как, наверное, никогда не смеялись в жизни.

Она посмотрела на мать.

— Папа рассказал мне о ваших проблемах, — произнесла она.

— О каких проблемах? Что ты имеешь в виду? — спросила она, замерев на месте.

— Те же проблемы, которые сейчас возникли у нас Кевином. Я не имею в виду обвинение в убийстве.

— Значит, он все тебе рассказал, я права? — сказала она резким голосом.

— Не злись на него. На самом деле я сама догадалась.

Вэлери смахнула пыль со старой фотографии и поставила ее на место, где до этого стояла свадебная фотография Пейтон и Кевина. По иронии судьбы это была одна из ее школьных фотографий. На ней Пейтон была изображена вместе с матерью. Они были одеты в одинаковые платья и напоминали двух школьниц-подростков.

— И что же заставило тебя вспомнить об этом?

— Я хотела найти ответы на важные для меня вопросы.

— Например, стоит ли тебе прощать его?

— Да. Ведь отец простил тебя.

— Он меня простил ? Он так и сказал?

— Да.

Вэлери медленно кивнула, хотя было совершенно ясно, что она с этим не согласна.

— Это интересно.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что наш брак спасло только то, что не он простил меня, а мы простили друг друга.

— Я не понимаю. За что ты простила его?

Она отвела глаза в сторону.

— Пейтон, зачем тебе все это? Зачем снова ворошить прошлое?

— Для меня это очень важно. Я хочу разобраться.

— Секс не имеет к этому никакого отношения, — проговорила Вэлери, пытаясь найти правильное объяснение. — Скорее это было похоже на приключение.

— Это всегда напоминает покорение горной вершины.

— Не умничай.

— Прости меня. Продолжай.

— Я была совсем молодой девушкой, когда вышла замуж за твоего отца. И вот мне уже перевалило за тридцать. Мне казалось, что все удовольствия этой жизни проходят мимо меня. Когда же мне исполнилось тридцать пять, я… я была просто в отчаянии.

— И именно тогда ты и сбилась с пути истинного?

Она не ответила. Но ее молчание было достаточно красноречивым.

— Я так и не поняла. За что ты простила папу?

Вэлери недоверчиво посмотрела на дочь. Ей казалось, что такой сообразительной девочке, как Пейтон, следовало бы догадаться.

— За то, что моя жизнь стала просто невыносимой. Я почти физически задыхалась. Я была двадцатилетней студенткой и мечтала о том же, о чем и ты. И у меня было столько возможностей осуществить свои мечты! И тут — бац! Я начала встречаться с твоим отцом и не уследила за своим месячным циклом. Ты даже не можешь себе представить, как на это отреагировали мои родители. И твой отец был с ними заодно. С этого самого времени моя дальнейшая жизнь была предрешена. Я вышла замуж. На этом моя жизнь закончилась. Конец истории.

У нее задрожал голос, на глаза навернулись слезы. Вэлери вдруг подошла к Пейтон, села на диван рядом с ней и крепко обняла. Она плакала, положив голову на плечо Пейтон.

— Поэтому я все время говорила тебе, чтобы ты не повторяла моей ошибки.

Пейтон тоже обняла ее, движимая скорее состраданием, чем любовью. Действительно, мать всегда давала ей одно и то же наставление. И когда она шла на свое первое свидание, и когда уехала учиться в колледж. И когда, будучи еще студенткой, Пейтон полюбила Кевина. Она вспомнила эти постоянные материнские нравоучения, и ей захотелось вырваться из ее объятий, схватить Вэлери и встряхнуть ее. Но вместо этого она продолжала обнимать дрожащую мать. И опять, уже в который раз, Пейтон пришла к мысли о том, что Вэлери все делала из ложного чувства любви к дочери. А что такое настоящая любовь, Вэлери, похоже, никогда не понимала.

— Все будет хорошо, мамочка, — сказала Пейтон, обнимая ее. — Все будет хорошо.

Они встретились без пятнадцати одиннадцать в кафе на Ньюбери. Дама, назвавшаяся электронным детективом, не показалась Кевину подозрительной, когда он разговаривал с ней по телефону, однако на всякий случай он решил встретиться с ней в людном месте, а не с глазу на глаз, в ее или в его квартире. Ведь в мире полным-полно ненормальных.

Кафе располагалось в старом доме из красного кирпича, где раньше была аптека. В центре зала находился старинный, прошлого века, хорошо сохранившийся охлаждаемый прилавок для мороженого, напитков и газированной воды, он служил и барной стойкой. Рядом стояли маленькие круглые столики. У дальней стены находились отдельные кабинки. В углу молодая девушка бренчала на акустической гитаре — такое вот развлечение после трудовой недели. Ее никто не слушал. Зал был заполнен наполовину. Среди посетителей были студенты, две-три парочки и несколько одиноких мужчин, которым в пятницу вечером нечем было заняться и они пришли сюда выпить чашечку кофе и почитать вчерашнюю газету.

Кевин понятия не имел, как выглядит электронный детектив, тем не менее сразу же узнал ее. Она сидела в одной из кабинок в дальнем конце зала. Перед ней на столе стоял включенный ноутбук. Он был своего рода опознавательным знаком.

— Вы Дейзи?

— Да, — сказала она, но руки не подала.

На вид она казалась несколько неуклюжей, хотя после их телефонного разговора у Кевина было другое представление о ней. На детективе были поношенные джинсы и хлопчатобумажная рубашка. На носу — самые что ни на есть простые очки в черной оправе. Кевин решил, что внешний вид женщины полностью соответствовал роду ее занятий, ведь электронный детектив практически все время проводит в Сети. Это успокоило подозрения Кевина. После того как Пейтон ушла от него, ему не хотелось, чтобы кто-то из знакомых увидел его с какой-нибудь дамой с внешностью фотомодели.

Он сел напротив Дейзи. Она подвинула к нему компьютер, так чтобы им обоим было удобно смотреть на экран. Компьютер был повернут монитором от зала, поэтому никто, кроме них, не мог видеть, что происходит на экране.

— Вы нервничаете? — спросила она.

— Вы думаете, у меня есть для этого повод?

Она пожала плечами и сразу перешла к делу.