Дон Уинслоу - Жить и сгореть в Калифорнии

Азмекян принимает план.

Они с Дэзиком основывают подставные компании и готовятся начать дело.

Для начала они покупают склад в Атласе, Вашингтон.

Но на их скоростной магистрали тут же обнаруживаются выбоины и ухабы: на пожаре погибает сторож, а после выясняется, что есть и свидетель, суд объявляет это поджогом, и страховая компания отказывается платить.

Но потом выбоины заделывают, дорогу сглаживают, Кэззи Азмекян нежданно-негаданно получает дополнительную выплату по иску о ненадежности компании, и теперь, зная о возможных подводных камнях, они уже не повторят прежних ошибок.

И Дэзик получает кругленькие двести тысяч долларов.

Из которых ничего не дает Лернеру.

Лернер узнает об этом — Дэзик сам делает так, чтобы он узнал, — и поднимает вой: «Где моя доля, черт тебя дери?»

А Дэзик сует ему в нос уложения Воровского закона.

— Если тебя обидели, — напоминает он Лернеру, — то собери сход. Вынеси все на суд пахана.

Лернер выпустил бы из него кишки тут же, не сходя с места. Но это дерьмо собачье Валешин как-никак зовется его братом, так что заслуживает снисхождения. И Лернер предстает перед паханом и другими бригадирами.

Подымает перед Натаном Шакалиным поросячий визг: Валешин предал Организацию! Валешин переметнулся к армянам. Валешин действует втихаря и в одиночку. И самое главное — Валешин сорвал куш, а мне — кукиш с маслом.

Шакалин слушает с глубокомысленной миной на морщинистой физиономии, кивает седой головой, а затем изрекает: конечно, Лернер — заслуженный и всеми уважаемый член Организации, бла, бла, бла… но этот сопляк Валешин явно талантлив — вот ведь сколько денег огреб, так что оставьте мальца в покое, пусть работает и процветает.

И вообще он намерен сделать Валешина бригадиром.

Лернер чуть не лопается с досады. Он просто уничтожен. Совершенно ясно, что Валешин его обскакал и в обход его передал кучу денег непосредственно Шакалину, тем самым обеспечив себе скачок в карьере. Что не годится. Действовать надо постепенно и никого не обделяя. Нельзя вынимать камни из пирамиды.

Лернер так взбешен, что даже подумывает о том, не пришить ли самого Шакалина. Но этот старый хрен сидит с двумя бойцами, только-только из России, а про этих новых говорят, что они парни жесткие.

И горазды «рубить фарш».

Вот Лернер и не спешит, выжидает, и к нему приводят Дэзика, и Лернер дает ему свое отеческое благословение, и они целуются и заключают друг друга в объятия и распивают бутылочку за вечную дружбу и процветание обоих.

Ну, что касается дружбы, это, конечно, ерунда, но вот процветание…

Дэзик получает в свое распоряжение бригаду, и деньги отныне текут рекой.

Они катятся к нему, как волны на побережье.

А ему все мало.

Дэзик хочет большего.

И чего-то другого.

Он живет в Ферфаксе, в самом средоточии эмиграции; похоже на Ленинград, только с пальмами. Дэзик здесь говорит по-русски, работает сообща с русскими, ест среди русских, спит среди русских.

Он делает деньги и почти все отдает русским — Шакалину и Карпотцеву, так что они вполне довольны, но сам Дэзик все думает, когда же он увидит райские кущи?

Он парень начитанный и знает историю.

Ирландцы, итальянцы, евреи…

Деды — гангстеры. А внуки — адвокаты.

А также банкиры, политики, судьи.

И бизнесмены.

Метаморфоза эта совершается в трех поколениях, но Дэзика не устраивает длительность процесса.

Может быть, хватит и одного поколения?

Почему нет?

Если из секретного агента он мог превратиться в зэка, а потом водить лимузин, угонять машины, быть хозяином мастерской, где эти машины разбирают на запчасти, мухлевать со страховками, а после стать бригадиром, и все это за какие-нибудь четыре неполных года, то почему не по плечу ему за столь же короткий срок стать законопослушным бизнесменом?

Ведь он же в стране больших возможностей.

В подвижном и зыбком, как облако, краю, где человек может создавать и пересоздавать себя сам. Может сжечь страницы своей биографии, оставив пепел позади, и тогда его прошлое исчезнет, испарится, уйдет в синеву калифорнийского неба как струйка дыма.

Дэзик знает, как это сделать.

Решение тут рядом. Решение простое и прекрасное в своей простоте. На нем зиждется все в Калифорнии, и это именно то, что ему требуется. А требуется ему свобода, требуется элегантность, стиль, он не хочет больше знаться с мрачным скопищем своих товарищей эмигрантов, тупых и ограниченных, его удручает их унылая одинаковость , бескрылость их жизни.

Он желает стать Ники.

И ищет такую возможность. Найти ее не составляет труда. Возможность эта бросается в глаза, она так явственна, что даже идиот ее заметит.

Сладкий тяжелый плод, спелая груша, которая сама так и падает тебе в руки.

Недвижимость.

Каждый дурак понимает, что недвижимость в Калифорнии 80-х — это поистине золотая жила. Вкладывай деньги в недвижимость и следи за их оборотом, а оборачиваются они иной раз буквально за одну ночь. Варьируй долгосрочные вложения: вкладывай их в строительство многоквартирных домов, корпусов кондоминиумов. Для увеличения доходности используй некоторые навыки своей прошлой жизни — иногда можно и словчить, взять материал подешевле, построить что-то на скорую руку, схалтурить. Вряд ли тебя схватят за руку или даже обратят внимание: в наши дни все спешат, не оглянутся. Возводи дома, продавай, получай денежки, вкладывай их в новое предприятие.

Его дела с недвижимостью идут так хорошо, что это развязывает ему руки и дает еще большую свободу действий. Он покидает тесное эмигрантское сообщество в Лос-Анджелесе и переезжает южнее, на Золотой Берег. Где он может воссоздать себя заново, уже как Ники Вэйл.

Дэзик меняет имя и фамилию. Дэзик Валешин — и не выговоришь. Нелепо выглядит на финансовых документах. И клиентам трудно запоминать, когда имеется хороший проект и надо обзвонить по телефону возможных инвесторов.

Звоните мне, говорит Дэзик.

И зовите меня просто Ники.

Это еще одно нарушение их кодекса, но Ники говорит, что не выходит из организации, что он просто обживается здесь, натурализуется, переносит дела на золотоносное побережье. Поближе к деньгам. Туда, где есть нетронутая территория, целина, и можно развернуться. Где, подумать только, люди разыгрывают в лотерею право построить дом в новом комплексе.

Спешить не вредно, вспоминает Ники.

И он скупает участки и возводит дома.

Без удержу берет кредиты, но какая разница?

Все равно рынок растет куда быстрее, чем долг.

И Ники процветает.

Новый дом, новая одежда, новый стиль, новая личность.

Ники Вэйл — делец на рынке недвижимости.

Еще одно нарушение законов организации — ведь черным по белому сказано, что делать деньги законным путем недопустимо, разве не так? Ясное и определенное «нет». Исключено. И некоторые из подручных Дэзика ворчат по поводу этого нарушения. Он велит им заткнуться: делаешь деньги и молчи, будь счастлив уже этим. Лернер видит, чем он занимается, и спешит к Шакалину донести на Дэзика, сообщить Старику, что Дэзик заделался американцем и плевать хотел на Воровской закон.