Деон Мейер - Телохранитель

До травы пятнадцать метров… десять… Надо сосредоточиться, чтобы не пробежать оставшиеся пять метров. Я не должен шуметь. Когда я наконец благополучно добрался до дома, то сел на корточки и посмотрел на окна. Занавесок нет. Верхняя и нижняя половинки двери из дерева, краска облупилась.

Пригибаясь, я пошел по траве к следующему домику. Его окна закрывали грязные и рваные, когда-то белые, тюлевые занавески. Где Септимус? А вот он, Септимус, спит, ничего не ведает. Он мне не нужен. Я сел на корточки. В окне домика номер три я увидел выцветшие желтые занавески и вспомнил слова Мелани Постхумус о том, что она купила веселенькую и яркую желтую материю. Теперь все ясно.

Я нашел его, Эмма, я нашел неуловимого Якобуса Леру, также известного под именем Коби де Виллирс. Убийцу, которого разыскивает полиция, активиста, человека-загадку.

Внезапно позади меня из густой травы выросла чья-то тень, кто-то мягко приставил к моей щеке ружейный ствол и дрожащим голосом произнес:

— Брось пистолет, или я вышибу тебе мозги!

От внезапного гнева или страха мозговое вещество надпочечников выбрасывает в кровь гормон эпинефрин. Я вычитал про это в тюрьме в одной научно-популярной книжке. Эпинефрин ускоряет сердечный ритм, повышает уровень сахара в крови и давление, сокращает зрачки и капилляры кожи, поэтому, если вас ранят в таком состоянии, вы потеряете меньше крови. Эпинефрин помогает организму справляться с кризисными ситуациями. Его еще называют реакцией «борись или беги». Но в литературе не говорится, какое действие оказывает данный гормон на мозг: глаза застилает красная пелена, а головной мозг упорно игнорирует временное помешательство.

Если к твоему виску приставлен оружейный ствол и если рука, которая его держит, мелко дрожит, бесполезно бороться, бежать или сходить с ума. Все, что можно сделать, — постараться удержать себя в руках и нейтрализовать действие эпинефрина с помощью предельной концентрации. Для этого нужно медленно и глубоко дышать и не шевелиться.

Тень за моей спиной ждала другого.

Он сильно ударил меня прикладом по черепу и сказал:

— Брось пушку, мать твою!

Судя по его голосу, он не владел собой. Голос у него был взволнованный и пронзительный, что очень мне не понравилось. Я медленно опустил «глок» и положил его в траву.

— Кто ты такой?

Мне хотелось посмотреть на него, но он сильнее прижал ствол к моему виску.

— Я Леммер, — спокойно проговорил я.

— Чего ты хочешь?

— Якобус, я работаю на твою сестру. На Эмму Леру.

— У меня нет сестры.

Он был как сжатая пружина. Ствол задрожал сильнее. Я его не видел, но почувствовал, что палец на спусковом крючке напрягся.

— Значит, я ошибся и прошу у тебя прощения.

Он ожидал не такого ответа. На две доли секунды, на два удара моего сердца он замолчал, а потом сказал:

— Не ври.

Я заговорил ровно и тихо:

— Якобус, я не вру. Мне правда очень жаль. Особенно Эмму. Ей так хотелось снова увидеть брата. По-моему, она на самом деле любила его.

— У меня нет сестры. — Голос его стал выше на пол-октавы. Моя попытка успокоить его не слишком удалась.

— Я знаю, Якобус. Я тебе верю. Моя работа здесь закончена. Я пойду и скажу ей, что у нее больше нет брата.

— Точно.

— Пожалуйста, разреши мне встать. Больше я тебя не побеспокою. Пистолет можешь оставить себе.

Он задумался над моими словами; пока он думал, ствол на несколько миллиметров отодвинулся от моего виска.

— Почему ты искал меня здесь? — Голос уже не такой отчаянный и пронзительный.

Я продолжал беседовать в легкой, непринужденной форме:

— Мы с Эммой приезжали сюда неделю назад. В сарае я заметил три кофейные кружки. Но Стеф сказал, что их с Септимусом только двое. Вот я и решил, что здесь кто-то прячется.

Он не ответил.

— Ты услышал птиц, которых я вспугнул, — сказал я. — Ты очень наблюдателен.

— Турачи, — сказал он.

— Ты неплохо двигаешься в зарослях. Я тебя не слышал.

Он нерешительно переминался с ноги на ногу, как собака, которая долго неслась за автобусом, догнала его и теперь не знает, что с ним делать.

— Якобус, я встаю. Я встаю медленно. Потом я уйду и больше тебя не побеспокою. Мое дело сделано.

— Нет.

Я понимал, почему моя идея ему не понравилась.

— Богом клянусь, я никому не расскажу, где ты прячешься.

Возможно, такие клятвы действуют в кругах «Hb». Я очень медленно повернул к нему голову. Я увидел, что он смотрит на дом, а потом снова на меня. Это был Коби де Виллирс, человек со снимка Джека Патуди. Он вспотел; его лицо блестело при лунном свете. Глаза его были немного не в фокусе, и ружье он держал в вытянутых руках. Похоже, у него MAC-10. Самый дешевый автоматический пистолет, какой можно купить за деньги, но по эффективности не уступает дорогим моделям.

Ему не нравилось, что я на него смотрю. Это важный сигнал об опасности. Труднее убить человека после того, как посмотрел ему в глаза. Я постарался установить с ним глазной контакт. Он отводил взгляд в сторону, как будто никак не мог решить, что ему делать. Рот у него был полуоткрыт, он часто дышал. Я понимал, что мне надо что-то предпринять, но не мог себе позволить дожидаться его решения. Его разыскивает полиция; он — беглый убийца, который очень серьезно настроен пристрелить меня. Я дождался, когда он на долю секунды отвел взгляд в сторону, и ударом слева выбил у него пистолет, одновременно выставив вперед правую ногу. Выстрелы прогремели у меня над ухом, оглушив меня. Затылок ожгло огнем. Я поставил ему подножку, и он упал. Пистолет дугой пролетел в воздухе; он выставил вперед руку, и я со всей силы врезал ему кулаком по лицу, а потом обеими руками захватил пистолет.

Он хорошо перенес удар, потому что не ослабил хватку. По моей щеке потекло что-то теплое; я подозревал, что это была кровь.

Коби дергал пистолет взад и вперед. Лицо у него исказилось, как у сумасшедшего, он испустил тихий стон. Он был ненамного крупнее меня, но силен и верил, что сражается за свою жизнь.

Я отпустил MAC и снова врезал ему. Я метил в челюсть, а попал в глаз. Голова его дернулась назад, но он прицелился в меня из пистолета. Я схватился за ствол левой рукой, а правой дал ему в ухо — без какого-либо заметного эффекта.

Позади нас во втором домике зажегся свет, и я увидел искаженное болью лицо Коби. Лоб у него был в крови.

Я снова ударил его — так сильно, как только мог. Голова его дернулась; я угодил в подбородок, но удар вышел слабый. Я отскочил в сторону — мне нужно было встать над ним. Правая рука шарила в поисках его горла, а он извивался и хватал меня за плечо левой рукой.

Открылась дверь; на траву упал луч света. На пороге стоял Септимус. Он был вооружен. Так-так, у меня крупные неприятности. Я отпустил Коби и нырнул в траву, пытаясь отыскать «глок». Я заметил его по блеску, схватил и подкатился назад, к Коби. Он по-прежнему лежал на земле, но целился в меня из своего МАСа. Я, не раздумывая, бросился на него. Он прицелился и нажал на спуск. Послышался сухой щелчок. Магазин был пуст. Я подоспел вовремя, яростно обрушил ствол «глока» на его щеку, не сводя глаз с двери.