Владимир Орешкин - Рок И его проблемы-2

Фотокамера, это концентрированный мужчина, — кто бы не держал ее в руках… Его — аллегория.

Реакция на объектив, — рефлекс. Она, эта реакция, значила много.

Марина не обращала на объектив внимания. Рефлекса никакого не было…

Она на них была занята другим, чем-то своим, куда и его, Гвидонова, не пустила.

Не заметила белой розы, протянутой ей.

Так что Гвидонов старался напрасно…

На месте событий Гвидонов был в два часа, как и договаривались. Пришлось ехать на «Форде», хотя Гвидонов и не любил разъезжать по служебным делам на своей машине.

Но в Управлении подают транспорт вместе с водителями, а иметь водителя в качестве свидетеля, он не хотел…

У проходной Реабилитационного Центра его ждала целая делегация. Во главе с самим Матвеем Ивановичем.

Он, должно быть, вставил всем дрозда, — так что народ вокруг него выглядел до предела смирно. Смирно и напугано.

Сам же Матвей Иванович походил на хозяйствующего начальника прошлых лет, который только что выпустил пар на нерадивых подчиненных, — был он толст, красен от не прошедшего еще гнева, и весь в каком-то нетерпении.

Он первый подошел к машине Гвидонова, и первый обратился к нему, как к старому знакомому:

— Ну, наконец-то… Не знаю, что делать, тупик какой-то. Можно, я сам вам все покажу. Эти умники опять что-нибудь напортачат… Ничего не знают, ничего не слышали, ничего не видели, только и умеют, что репы чесать.

Мороз был градусов пятнадцать, не меньше. Вдобавок, — мело. Хотя он приехал точно, они уже какое-то время ждали его у проходной. Так что немного замерзли. Откуда, после всего этого, взяться оптимизму.

— Как вы хотите? — спросил Матвей Иванович. — С чего начать?

— Посмотрю место происшествия, потом пленки, если не возражаете.

— С медициной беседовать будете?

— Пока нет.

— Тогда я ее отпускаю?

— Да, конечно.

— Медики, свободны!.. — крикнул Матвей Иванович через плечо.

Несколько человек из группы сопровождения тут же испарились.

— Начальник охраны?

— Да.

— Обслуживание: уборщицы, санитары, повара?..

— Пока нет.

Опять последовала команда, — группа уменьшилась наполовину…

В результате, остался неприметный на вид мужчина, — «начальник отдела кадров», здоровый бугай, с выправкой старшины штурмового отряда, — «местная охрана», и, укутанная в дубленку с капюшоном, дама, — «горничная».

Ничто в этом мире не исчезает бесследно, никто не может взять и просто так испариться, ни с того, ни с сего улетучиться. В этом мире все может происходить только по законам этого мира, — ни как иначе.

Вот аксиома, — кирпич, от которого, как от печки нужно плясать дальше… Чем незаметней, таинственней и загадочней произошло преступление, тем больше профессионализма, таланта, времени и денег потратили на него те, кто его готовил.

Это та же аксиома, но ставшая чуть-чуть пошире.

Из этого следует, что таинственность, — это или случайность, или результат качества подготовки того, что свершилось.

И еще: человека похищать можно двумя способами — грубо или незаметно… Грубо, это налет, стрельба, — на дом, на машину, на место службы, на ресторан, короче, — силовая акция. Незаметно, — как в данном случае.

К силе прибегают те, кому все равно, как к этому потом отнесутся. Или те, кого невозможно будет потом найти. В уголовном мирке на подобное склонны «гастролеры», они прикатили со своего Кавказа, и укатят, в случае чего, туда же. Или дилетанты, или полупрофессионалы, у которых нет хорошей информации, и нет времени, а следовательно, — нет денег.

От силовой акции попахивает чем-то первобытным, примитивным, — она недалеко ушла от разбоя или бандитизма, — даже, можно сказать, — их родная сестра.

Гвидонову поэтому и не нравилось иметь дело с силовым похищением людей, поскольку путь к похитителям был такой же убогий, как их мозги. А финале этого пути поджидало общение с людьми, которые кроме пистолета и ножа, ничем больше хорошо работать не могли.

Ничего, кроме брезгливости, «силовики» в Гвидонове не вызывали. Он них попахивало животным, Гвидонов и относился к ним, как неким существам, недалеко ушедшим от обезьяны…

Незаметное похищение, — другое дело.

Не только потому, что оно значительно дороже первого варианта, — оно предполагало работу ума, — а что есть милее сердцу и приятней, чем встреча двух разумов, чем их тайное противоборство.

Оно предполагает, что главный похититель, «заказчик», — из ближайшего окружения несчастного, или что главный наводчик, — из ближайшего окружения. В общем, что преступление совершено, — по знакомству…

Есть еще третий вариант, — когда жертва похищает себя сама.

Тогда приходится иметь дело с работой ума самой жертвы, — и искать тех, в ее окружении, кому она безусловно доверяет.

Но в принципе, разницы между вторым вариантом и третьим, — не было никакой.

Хоромы Марины произвели на Гвидонова впечатление. Он молча походил по комнатам, заглянул в спальную комнату, в туалет, в ванную, осмотрел подсобные глухие комнатки, проверил по схеме обзор телекамер, прошелся по внутреннему двору, потрогал в нескольких местах кирпич забора, затем вышел на внешнюю часть ограждения, и прошел вокруг него, по контрольной полосе, свободной от деревьев.

Группу сопровождения он попросил остаться в гостиной, и пока они там баловались кофе, целый час ходил один по морозу, чувствуя, как его ботинки становятся все холодней, передавая ногам зимнюю стужу.

Прекрасную золотую клетку отгрохали для девочки, и дверца в нее надежно запиралась.

Именно такой домик в Греции, на берегу Средиземного моря, он возведет и себе когда-нибудь, с точно таким непробиваемым ничем забором, с точно такой проходной, — чтобы остаться там навсегда, одному, чтобы никто посторонний не смог его побеспокоить, — никогда.

Только для него это будет не клетка, — крепость.

Но для того, чтобы эта мечта осуществилась, став реальностью, нужно много и упорно работать, — как утверждали когда-то престарелые идеологи, возводившие коммунистическое завтра.

Но, сколько ни вкалывай, — с грустью понимал Гвидонов, — таких денег не заработаешь никогда…

Пленки смотрели все вместе, по телевизору в полстены… В теплой гостиной, где можно было пить горячий кофе и сидеть, вытянув ноги. Чувствуя, как холод в них постепенно отступает, и к ступням возвращается их обычное состояние.

Исчезновение Марины, и в правду, выглядело весьма необычно.

Гвидонов попросил фрагментами, но воспроизвести весь день двенадцатого ноября с утра…

Вот Марина просыпается, вот идет умываться, вот чистит зубы… Вот к ней приходит доктор, в очках и с аккуратной бородкой, вот они о чем-то довольно мирно разговаривают, вместе завтракают и пьют чай… Вот она долго сидит за компьютером, на экране которого, как на одной из фотографий, какие-то графики, вот подходит к бельевому шкафу и долго выбирает платье…