Титания Харди - Лабиринт розы

— Это все поездка, Алекс. Я немного устала. Вы только не волнуйтесь. Наверное, я впервые за несколько недель по-настоящему расслабилась. — Она собиралась продержаться весь день до конца и изо всех сил пыталась побороть гнетущее недомогание. — Сегодня я наслаждалась каждой минутой и очень счастлива, что вы меня сюда привезли.

Она заглянула в обеспокоенные глаза Алекса и поняла, что вот-вот превратится для него в объект профессионального наблюдения. Ее неприятно поразило то, что от него ничего не удается скрыть, поэтому она поспешила опустить взгляд и снова увидела портрет в своей левой руке. С преувеличенным вниманием Люси начала рассматривать наряд дамы и задалась вопросом, какой вид деревьев вышит на ее корсаже. Наверное, древо мудрости.

— Это ведь шелковица, верно? — Она дотронулась до ключа, висящего на цепочке на шее. — Алекс, что бы он ни открывал, это находится здесь — в вашем саду, под шелковицей.

С трудом выговаривая слова, Люси обхватила голову руками и согнулась пополам. Алекс бережно поднял ее, почти невесомую, на руки и, перешагивая через ступеньку, отнес наверх, положил на кровать, разул и накрыл теплым пледом. Она успела почувствовать, что он гладит ее щеку, держа другой рукой за запястье и без особой тревоги поглядывая на часы, а затем провалилась в сон.

Люси проснулась, когда за окном совсем стемнело, но в комнате горел ночник, и она без труда нашла лестницу на первый этаж. В гостиной горел камин, прилично одетый пожилой мужчина сидел под лампой и читал газету. Он встретил Люси доброжелательным взглядом.

— Какая ужасная из меня гостья! Простите, пожалуйста. Меня зовут Люси.

— Бедная девочка. — Человек привстал. — Что вы, какие могут быть извинения! Вам получше? Сейчас я позову Алекса.

Он усадил Люси в кресло, а сам направился к задней двери и окликнул сына. Алекс пришел и принялся щупать у Люси пульс и изучать зрачки.

— Вы меня напугали, — наконец признался он с облегчением. — Давайте спишем это на обилие жирной пищи, согласны?

Люси с признательностью кивнула. Ей хотелось представить дело таким образом, словно ничего сверхъестественного не произошло, и она расцеловала бы Алекса, не будь его отца рядом. Смышленый Алекс тут же все понял, но не подал виду, а вместо этого плутовато ей улыбнулся:

— Вы видели, что я положил у вашей кровати? Там, наверху?

Люси покачала головой. Он отлучился на минуту и вернулся с деревянной шкатулкой, покрытой плесенью. Водрузив ее на журнальный столик у кресла Люси, Алекс провозгласил:

— Если не ошибаюсь, ключ у вас!

Люси с четверть часа рассматривала шкатулку — ничем не примечательный небольшой дубовый ларец с налипшей кое-где землей, местами подернутый плесенью. Изучив почерневшие металлические застежки, Люси определила, что они, пожалуй, серебряные. С виду это был совершенно обычный, даже заурядный ящичек, и Люси стало ясно, что никаких драгоценностей в нем нет и в помине. Она ощутила внутри себя странное опустошение, словно после длительного напряжения. Пристало ли ей брать на себя роль первооткрывательницы?

Алекс принес ей чаю и тостов и уселся поодаль, хитровато и заинтригованно на нее поглядывая. Генри тем временем сохранял подобие спокойствия, ухитряясь прятать ненавязчивое любопытство под вежливым равнодушием. Он то поправлял огонь в камине, то одергивал шторы, но не спускал глаз с Люси. Оба, видя ее колебания, не торопили ее. Было слышно, как в наступившей тишине оглушительно тикают дедушкины часы.

Наконец Люси сняла с шеи ключик и поднесла к миниатюрному серебряному замочку, затем взглянула поочередно на Алекса и его отца и спросила:

— Это должна сделать я?

Алекс с улыбкой встал со скамьи и опустился рядом с ее стулом. Он накрыл ее дрожащую руку своей и попросил:

— Смелее…

Его голос вселил в Люси уверенность. Она вставила ключ в скважину и повернула, подозревая, что замок проржавел и не сразу поддастся, а может, и вообще сломается. Вопреки ее ожиданиям никаких помех не возникло. Люси надела поданные ей перчатки и под прицелом двух пар глаз откинула крышку шкатулки, впустив в комнату запах веков, затхлый аромат старины. Генри не выдержал и подошел посмотреть.

Люси заглянула внутрь и, поколебавшись, благоговейно извлекла желтоватый кожаный сверток в нетугой веревочной обмотке. Осторожно сняв бечеву и развернув обертку, она увидела сложенные пергаментные листы, скрепленные красной сургучной печатью. Листы были пересыпаны каким-то белым порошком или пудрой — то ли солью, то ли квасцами или известью. Но какие бы предположения ни строил Алекс, состояние бумаг было превосходным. Генри молча ушел и вернулся с перочинным ножиком. Люси поддела им печать и сообщила:

— Это фиалковый корень.

Ей был прекрасно знаком его легкий аромат: фиалковый корень вместе с сушеными цветками ириса добавляли в мешочки с душистыми смесями. С ними саше дольше сохраняли свой неповторимый запах.

Через мгновение все трое уставились на листы с каллиграфически-изящными письменами. Откуда-то из середины неожиданно выскользнула золотая монетка.

— Можешь ехать со мной, можешь остаться. Решай сам, а я все равно поеду.

Какие бы страхи и волнения ни переживала Люси, до сих пор ей ни разу не приходилось ссориться с Алексом. Теперь они были на грани ссоры. Из-за принятого решения она и так чувствовала себя крайне неуравновешенно. Не одна неделя ушла на то, чтобы добиться разрешения и все утрясти. Люси уже частично приступила к работе и теперь должна была как-то перекроить собственный график. Она заблаговременно сняла номер в гостинице с пятницы до воскресенья и успела морально подготовиться к путешествию. Более того, что-то внутри неудержимо влекло ее осуществить этот прихотливый замысел. Сейчас или никогда.

Алекс находился в крайнем смятении. Весь месяц он работал не переставая, с трудом выкраивал часы от занятий со студентами и дежурств в больнице для написания диссертации, что само по себе было неподъемным грузом, но подвигало его на все это желание получить в будущем несколько вполне заслуженных выходных. Люси за целых две недели предупредила его, что собирается съездить в Шартр на весеннее равноденствие. Она особенно настаивала на дате и заранее добилась у церковной администрации позволения пройти лабиринт до официального начала сезона, после закрытия храма для посещений. Алекс знал, каких усилий ей это стоило: Люси даже вынуждена была прибегнуть к своему влиянию на телевидении. Открытки Уилла ее заинтриговали; Люси непременно хотелось увидеть то, что неожиданно открылось его взору, и в надлежащий момент самой повторить древний ритуальный танец весны.