Галина Войцеховская - Рисолинда

Толпа в Соборе ахнула и замерла. Возмущенный рокот прокатился под сводами - и затих. Протекла минута, другая. Сенешаль ткнул жезлом в безобразный горб:

- Иди... вон туда.

Нищенка настороженно оглянулась. Проковыляла через огромный зал. Остановилась там, где ей велели. Грязная лужица тут же натекла с её ног на белоснежный мрамор.

Ларсен встал, обвел угрюмым взглядом толпу. Набрал воздуха в легкие. Сильный голос наполнил Собор:

- Во исполнение данного мне Золотого Права я выбираю из трех невест ту, которая станет моей женой со дня свадьбы и до дня смерти. Да будет так!

- Да будет так! - изрек Сенешаль.

- Да будет так! - дружно выдохнула толпа.

Ларсен спустился с помоста, и подошел к балдахину, под которым стояли три женщины. Две из них были ослепительно прекрасны. Третьей суждено было стать Королевой...

О хрупкой Чаше, кротости и гневе, и о первой брачной ночи будущей Королевы.

Стеклянная Чаша, округлая и тонкая, словно мыльный пузырь.... В Чаше - узкий кинжал. Как ни крути, как ни поворачивай - кинжала не вынуть из Чаши. Особую Чашу для Великих Обетов Королей сотворили древние могущественные маги. Смертному не понять Преданий, сказанных о ней: "В Чаше часть священного вина смешается с частью кроткого смирения и с частью гнева. Чаша укажет избранных для спасения мира. Чаша погубит призывающих гибель. Пленник Чаши свершит правосудие". Ларсену нет дела до Преданий - Прелат уже налил священного вина в древнюю Чашу. Сейчас он - будущий Король, правитель огромной, богатой страны - заполучит себе горбатую и хромую жену. Может быть - старую, страшную, как смертный грех. Он так и не решился открыть её лица, спрятанного глубоким капюшоном... Прелат поднял Чашу:

-- Напоите друг друга из Чаши Обета. - Протянул драгоценный сосуд будущей Королеве. Она выпростала ладони из под мокрого плаща, робко коснулась Чаши. Маленькие грязные ладошки - костлявые, как куриные лапки - легли на тонкий золотой узор. " Проклятье ..." - Ларсену мучительно хотелось закричать, позвать Ратнора, верных кирасир. Прекратить этот позорный кошмар... Нельзя, нельзя... Замшелое древнее Право сильнее его... Там, за резной стеною алтаря, колышется толпа - ждет, чтобы он подтвердил нелепым браком незыблемость Права, дающего им власть и силу. Попробуй, не подтверди... Отец... Кто из этой толпы вступился за короля Ларру? Ни один - стоило Рисолинде подтвердить их привилегии... Жадность и властолюбие подвели Рисолинду. Бароны и лорды почуяли угрозу - что ж, пусть теперь уходит Рисолинда. Есть кому подтвердить незыблемость Права! Молодой Король берет в жены нищенку - это ли не лучшее подтверждение? Слава Королю Ларсену! Слава! " Проклятье ...". Ларсен накрыл ладонями холодные трепещущие лапки - лишь бы не видеть их, выдержать, не сорваться... дотерпеть глумливую церемонию. " Чаша Обета... проклятье.... А-а-а... Проклятье!!!".

Хрупкая Чаша лопнула под напряженными от гнева жесткими пальцами Наследника Престола. Узорчатый верхний край разлетелся вдребезги. Глубокое круглое донце осталось в руках Прелата. Узкий кинжал пронзил насквозь две сложенные ладони - маленькую и большую. Кровь хлынула в священное вино... Прелат побледнел до синевы. И едва не закричал - Чаша жгла руки. Он поднял к глазам осколок Чаши. Священное вино бурлило и играло глубоким рубиновым цветом, переливалось золотыми искрами. Никогда не видел такого Великий Прелат... Он должен исполнить... исполнить Предназначение! Исполнить - в чем бы оно ни заключалось! Если сейчас Ларсен и его супруга, глотнув Священного Вина, рухнут мертвыми здесь, в алтаре - значит, так тому и быть. Древняя Магия исполнена мудрости! Вот, например - самозванцу не сесть на Великий Трон. Его ждет мгновенная, ужасная смерть - тому не раз были свидетельства в истории. Рисолинда сесть так и не решилась - не стала искушать судьбу. Может быть, древняя Магия избавит Наследника от позорного неравного брака. Или от самой жизни... А может - сбывается древнее Предание о Чаше... Прелат поднял глаза на Ларсена:

-- Не нам гадать, о чем сие Знамение. Я сообщу о нем Посвященным. Пейте, - поднял к губам наследника иззубренный край разбитой Чаши. Ларсен отхлебнул, раня губы. Кровь потекла по подбородку... Нищенка свободной рукой откинула капюшон. Допила вино. Мелкие осколки прошуршали по дну Чаши. Ларсен жадным взором впился в лицо жены. Молоденькая - совсем ребенок. Глаза опущены и на ресницах дрожит слеза. Губы белы, как бумага... Бледное личико вдруг безжизненно запрокинулось - Ларсен едва успел подхватить невесомое тельце одной рукой. Великий Прелат вынул кинжал из пронзенных ладоней. Сняв со стола узорчатый плат, разодрал пополам, перевязал раны. Кликнул прислужников - те провели молодых в тайные покои Прелата - совсем не надо было простому народу знать о Чаше, видеть кровь будущего Короля. Раскрыв тяжелую узорчатую дверь, Прелат сообщил о благополучном свершении Обета - и об отбытии молодых. Сенешаль объявил окончание церемонии. Ночью Синклит Посвященных решил, что Королевству Лар следует готовиться к войне - иначе с чего бы Преданиям упоминать о "спасении мира", и о "призывающих гибель". При чем здесь Ларсен и его жена - со временем будет видно... Времени у посвященных много... Посвященным некуда спешить... Посвященные - бессмертны... Их земная жизнь - лишь краткий миг в череде жизней...

Прелат отправил служку - сообщить Ратнору о происшедшем. Тот было взволновался - не отравлен ли кинжал? Посвященные утешили его - древняя Магия защищена от людского вероломства. В окружении кирасир Наследник с супругой благополучно добрались до старого Королевского Дворца. Молодую сразу же проводили в её покои. Сами уселись за столы. Невеселый это был пир. Не играла музыка, никто не поднимал заздравных чаш. Говорили о завтрашней коронации. О Рисолинде и её приспешниках. А будущих делах и заботах Короля. Никто - ни один - не вспомнил о молодой жене Наследника.

Мелисента плакала, свернувшись калачиком на огромном королевском ложе. Ей было холодно и страшно. Мокрое платье облепило ноги. Болела раненая рука. Порывы ледяного ветра шевелили пыльные гобелены с изображениями битв и пожарищ. Где-то под темными сводами ухала и хлопала крыльями сова, раздраженная светом одинокой свечи. К полуночи свеча оплыла и погасла. Мелисенту окружали лишь тьма и звуки ночи. Она забилась в уголок кровати, закуталась поплотнее в грязный плащ. Просидела до утра, не смежив глаз. На рассвете за ней пришел Ратнор. Неодобрительно осмотрел растрепанные волосы, дорожки слез на грязных щеках. Отвел на кухню. Там ей дали умыться и поесть. Ратнор принес откуда-то парчовую мантию, подбитую куницей. Накинул на девушку - прямо поверх нищенского домотканого плаща. Повели...