Уилл Лэвендер - Тест для убийцы

— Не сходится, — сказал Дэннис. Солнечные лучи уже подбирались к подиуму, едва касаясь его.

— У мистера Флаэрти есть возражения! — воскликнул профессор. Он продолжал улыбаться.

— Майк остался на вечеринке, — сказал Дэннис.

— Он приходил туда, верно, — одобрил Уильямс. — Многие видели его в ту ночь. Это так называемое «железное алиби». Продолжайте.

Дэннис не знал, как продолжить. Мэри увидела, что его блокнот весь испещрен множеством каких-то каракулей, черточек, кружочков и квадратиков. У Дэнниса была такая привычка — а может быть, дар — не слушать, но при этом все слышать, оставаться на месте и в то же время мысленно находиться где-то далеко. Каждый раз, когда они бывали в ресторане, пока Мэри о чем-то говорила, Дэннис то и дело принимался смотреть куда-то, переводя взгляд с одного предмета на другой. Стоило ей спросить: «Если ты меня и вправду слушал, повтори, что я сейчас сказала», как Дэннис мог воспроизвести все слово в слово.

— Ну, — произнес он наконец, — это означает, что Майк не мог похитить Полли.

Еще два слова возникли на доске: «неточные данные».

— Почему данные неточные? — обратился Уильямс к аудитории.

— Потому что на вечеринке все были пьяны, — сказал Брайан.

— Во-первых. Но это не все. Есть еще кое-что, чего вы пока не знаете. Чем Полли занималась в тот вечер? Где она провела ту ночь?

— Место, — догадалась девушка позади Мэри.

— Именно, мисс Белл. Место. И сегодня вы узнаете чуть больше о нашей хитроумной головоломке. Не забудьте проверить электронную почту.

На этом профессор вышел в открытую дверь и вновь исчез из их жизни.

Дэннис Флаэрти не очень-то жалел о том, что совершил. Как раз наоборот — ему хотелось все повторить. Весь день он хотел ее, жаждал, как будто этой женщиной можно было насытиться. Единственной передышкой стала мрачная лекция профессора Уильямса, но теперь, вернувшись в свою комнату в доме «Тау», Дэннис вновь ощутил голод.

Элизабет. Почему-то ее имя притягивало сильнее, чем ее тело, которое он целый день рассматривал в уединенной каюте на яхте ректора. Старик спал на верхней палубе, внизу что-то шептала река, а Элизабет учила Дэнниса вещам, о которых он даже не мечтал.

На следующий день после приема она позвонила Дэннису, чтобы узнать, не хочет ли он покататься вместе с ней и ее мужем по реке Тэч. Элизабет говорила ровным, почти деловым тоном, но за ним явно что-то скрывалось.

— Конечно, — сказал он. А затем добавил: — К чему все это, Элизабет?

Но она уже повесила трубку. Решено. Пути назад нет.

Они взяли морскую яхту Ормана под названием «Данте», которую тот оставлял на стапеле на пристани округа Роу. Поскольку городские хулиганы нередко проникали на пристань и разбивали лодки, ректору пришлось нанять своего человека, отставного полицейского по прозвищу Свин, который примерно каждые два часа обходил пирс, освещая пристань прожектором.

Стоял один из последних жарких дней осени, и озеро наводнили толпы ребятни на быстроходных катерах. Огромные волны от понтонов раскачивали старика, пока он боролся со штурвалом. Они направлялись в Литтл-Форк, где высоко над деревьями виднелись здания университета.

— Вот сюда мы и идем, — объяснил ректор. — Здесь тихо.

Они привели судно в небольшую тенистую бухту и стали на якорь.

Прихватив с собой «Таймс», Орман расположился на носу яхты, где солнечные лучи зигзагами освещали палубу. Дэннис и Элизабет пошли купаться. Оба знали, что должно произойти, и все утро шептались об этом. Когда старик застыл с широко раскрытым ртом, запрокинув голову назад под необычным углом, а газета обвисла у него на груди, они забрались на яхту и прокрались под палубу. Там оказалась небольшая каюта. Постель. Огрубевшие атласные простыни, неделями пролежавшие без дела. Пахнувшая плесенью подушка без наволочки. Дэннис едва уместился на постели — он лежал на спине, упершись ногами в холодный пластик стены. Дэннис был обнажен и расслаблен. Он ждал, убеждая себя, что принял приглашение Элизабет намеренно, чтобы порвать с ней. Все должно пройти быстро, жестко и грубо. Течение раскачивало яхту, и с каждым толчком сердце Дэнниса едва не лопалось: старик наверняка уже проснулся и сейчас спустится сюда и застанет их.

Элизабет сняла мокрый купальник, оставив его скомканным на полу, и внезапно преобразилась. На лобке у нее была выбрита небольшая остроконечная стрелка. В ее наготе Дэннис увидел молодость, некую игривость, которую тогда в библиотеке не замечал. Сколько же ей лет? Тридцать пять? Сорок? Он все еще не знал, но теперь Элизабет выглядела лет на десять моложе. Она вдруг показалась ему до боли прекрасной. Не вполне понимая, что делает, Дэннис протянул к ней руку и, коснувшись, привлек к себе.

Но его влияние на Элизабет Орман этим и ограничилось. По совету Джереми Прайса Дэннис собирался пригвоздить ее к кровати, вонзиться несколько раз, чтобы ей стало как можно больнее и чтобы с этого дня все, что их связывало, осталось в прошлом. Не вышло. Элизабет сама им овладела. Сев сверху, она принялась раскачивать бедрами в такт равномерному, неспешному ритму реки. Дэннис кончил прежде, чем понял, что происходит, теряя контроль от сильнейшего толчка под оглушительный плеск воды, ощущая на себе Элизабет, которая запрокинула голову и закрыла груди ладонями.

После, вслушиваясь в мелодичные звуки реки Тэч, они лежали друг на друге, и их тела сплелись как веревки в мотке.

— А что, если?.. — хотел спросить Дэннис. Элизабет приложила палец к его губам.

— Успокойся, — выдохнула она, и по неизвестной причине Дэннис был спокоен.

Много позже его разбудил крик старика, звавшего жену. Дэннис попытался вскочить и схватить одежду, но Элизабет прижала его к кровати.

— Тсс, — прошептала она, проскользнув в купальник. Прежде чем открыть дверь, Элизабет несколько секунд собиралась с духом. Затем вышла к мужу, сказав «Да, дорогой» (по мнению Дэнниса) излишне оживленно. Он услышал, как Орман спросил:

— Где Дэннис?

— Немного задремал, — послышался ответ Элизабет.

В этот момент Дэннис уперся плечом в дверь, опасаясь, что ректор ворвется в каюту и изобьет его до потери сознания.

Вместо этого он услышал всплеск — кто-то нырнул в воду. За ним последовал второй. Дэннис натянул плавки и вышел на палубу. Пока он спал, солнце переместилось, и теперь бухта почти полностью погрузилась в тень. Увидев его, старик весело крикнул:

— Запрыгивай!

Дэннис так и сделал. Они купались весь вечер как ни в чем не бывало.

Теперь Дэннис никак не мог выкинуть Элизабет из головы. Ее тело, лицо, ее… ритм. Она так отличалась от неопытной, неловкой Саванны Клепперс. Саванна соглашалась только в темноте и под музыку, чтобы никто в доме их не услышал. Она хотела, чтобы Дэннис был сверху, потому что иначе ей «жгло». После секса Саванна всегда плакала независимо от того, понравилось ей или нет, и ее слезы ручьями текли на грудь и плечи Дэнниса. Он никак не решался спросить, в чем дело, почему она плачет, так как боялся, что причина ее слез как-то связана с ним.