Брюнония Барри - Читающая кружево

Энн рассмеялась, когда детектив вручил ей зубную щетку.

— Что ты пытаешься мне сказать, Рафферти?

— Это щетка Анжелы.

— И что?

— Ты просила у женщин что-нибудь из личных вещей, для гадания. Я подумал, зубная щетка вполне подойдет, — ухмыльнулся Рафферти.

Энн задернула занавеску и села напротив детектива. На полу, под столом, стоял реостат. Она толкнула его ногой, и свет в комнате померк.

— Впечатляюще, — не смог удержаться от иронии Рафферти.

— Замолчи. — Энн взяла щетку и подержала несколько минут. Покрутила. Пощупала щетину. Закрыла глаза. А потом внезапно бросила щетку на стол и взглянула на Рафферти.

— Что? — спросил он.

Энн посмотрела на детектива, словно пытаясь разгадать его намерения.

— Знаешь, почему я просила у той женщины что-нибудь из личных вещей?

— Наверное, потому, что в них есть какая-то энергия.

— В любых вещах есть энергия. Но дело не в этом. Если я просила у нее какую-нибудь вещь, на самом деле спрашивала разрешения погадать.

— Не понимаю. Разве она не заплатила тебе за гадание?

— Мне заплатила ее дочь.

— И что?

— Поэтому я подумала, что у девушки есть скрытые намерения.

Рафферти поглядел на щетку.

— Ты сделал это нарочно? — спросила Энн.

— Что именно?

— Ты знал, что это щетка не Анжелы, а Кэла Бойнтона?

— Подозревал. Мне нужно было подтверждение.

— И после этого врунами называют экстрасенсов. — Энн встала и подошла к раковине. Она включила горячую воду, тщательно вымыла руки до локтей, вытерла их и смазала цитрусовым маслом, а потом вернулась к столу и села. — Кажется, мы только что уничтожили улику.

— Это зубная щетка, а не орудие убийства. Я всего лишь искал подтверждение их отношений.

— Не обижайся, но, по-моему, ее внешний вид — вполне достаточное тому подтверждение.

— Мне нужно было больше. — Не желая раздражать собеседницу, он добавил: — И я действительно хочу, чтобы ты погадала на Анжелу. Если можно.

— Есть еще какие-нибудь личные вещи? Например, использованная зубная нить?

— Нет, — ответил детектив. — Больше ничего.

Энн снова посмотрела на него, словно хотела убедиться, что он говорил правду.

— Я не буду гадать сама. Но буду руководить тобой.

— Хорошо.

— Я серьезно. Если тебе нужна моя помощь, придется немного потрудиться.

— Даже не знаю… — забормотал Рафферти. У него не было способностей к такого рода вещам.

— Медитация под моим руководством, — объяснила Энн. — Я буду тебя направлять.

— Даже не знаю…

— Соглашайся или уходи, — нахмурилась она. — У меня и так сегодня много дел.

— Ладно… Что я должен делать?

— Для начала дыши.

— Ну, это я умею.

— Дыши медленно.

Он непонимающее посмотрел на Энн.

— Или ты мне веришь — или нет.

Рафферти попытался замедлить дыхание. Он чувствовал себя глупо.

— Всякий может научиться, — успокоила Энн. — Ева наверняка тебе это говорила.

«Да. А заодно намекнула, что у некоторых людей есть талант от природы. Как у Энн. И у Таунер», — вздохнул про себя детектив.

— Ладно, ладно. Помоги мне. — Рафферти ощутил избыток кислорода.

— Сделай глубокий вдох и задержи дыхание, — приказала Энн.

Рафферти вдохнул и закашлялся. С трудом подавил желание рассмеяться, снова сделал вдох и замер.

— Хорошо… Теперь выдохни.

Рафферти вдыхал и выдыхал, пока не расслабился. На мгновение ему показалось, что он соскальзывает со стула. Решил открыть глаза и проверить, но почему-то этого не сделал.

— Теперь немного помедитируем. — Голос Энн казался очень далеким.

Детектив кивнул.

— Представь себе дом. Любой. Знакомый или воображаемый.

Рафферти представил дом, в котором вырос, — обширное послевоенное ранчо, нуждавшееся в покраске.

— Открой дверь. Войди.

Он подчинился. Закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Сейчас мы поднимемся по лестнице, — сказала Энн. — Семь ступеней.

Рафферти выдохнул. В доме, где он жил, не было лестницы. Вообще не было второго этажа. Он растерялся.

— Не торопись. Расслабься.

Детектив попытался вообразить другой дом, но тщетно.

— Наверху — коридор и несколько дверей.

Рафферти старался изо всех сил.

— Выбери любую дверь и открой ее.

В его доме не было лестницы. То есть лестница была, но она вела вниз, в подвал. Не зная, что еще делать, детектив представил, будто спускается по ступенькам и подходит к двери. Он пытался дышать в одном ритме с Энн.

— Войди… Подожди немного… Оглядись. Рассмотри все и постарайся запомнить. Не оценивай увиденное, просто посмотри и запомни.

Энн надолго замолчала. А когда заговорила, Рафферти заподозрил, что на минуту задремал. Покой и расслабление. И абсолютная пустота.

— Так, теперь медленно, очень медленно, спускайся по лестнице. Держись за перила. Когда доберешься до нижней ступеньки, выйди на свет. Ощути солнечное тепло.

Рафферти пытался вообразить себе противоположное — как он поднимается по лестнице. А потом выходит на солнце.

— Когда будешь готов, открой глаза.

Рафферти открыл глаза.

Он чувствовал смущение и неловкость. Все неправильно.

— Опиши, что ты видел, — сказала Энн.

Рафферти промолчал.

— Ну же, — потребовала она. — Здесь невозможно ошибиться.

— Во-первых, я пошел не вверх, а вниз.

— Признаю: ошибка допустима.

— Я видел ранчо, — сказал он, надеясь, что на этом Энн закончит и велит не тратить ее время даром, но вместо этого она вздохнула и спросила:

— И что ты увидел, когда спустился?

— Ничего, — ответил он. — Вообще ничего.

— Как выглядело это «ничего»?

— Что за вопрос?

— Ответь, пожалуйста.

— Чернота. Нет, не чернота. Пустота. Да. Темно и пусто.

— Что ты ощущал?

— То есть как это — что я ощущал?

— Звуки? Запахи?

— Нет… Ни звуков, ни запахов. — Рафферти чувствовал пристальный взгляд Энн. — Я ничего не видел. Ничего не слышал. Ты велела подняться по лестнице, но я провалил первое же задание.

— Может быть. А может быть, и нет.

— То есть?

— Я вошла в ту комнату вместе с тобой. По крайней мере мне так показалось.

— И что ты увидела?

— Ничего. Было слишком темно.

— Я же тебе сказал.

— Но я кое-что услышала… Два слова.

— Какие?

— «Под землей».

— Это значит — тайник? Или могила?

Энн не ответила. Она не знала.

21 августа 1980 г.

В 21.55 в полицейский участок вошла молодая девушка. Дежурил Дерби Коэн. Также присутствовала офицер Маргарет Ковальски. Девушка, примерно семнадцати лет, назвалась Таунер Уитни. Она была взволнована, волосы растрепаны, а одежда (ночная рубашка) мокрая. Девушка была босиком. На правой ступне, между пальцами, обнаружилась глубокая рана. Офицер Ковальски узнала в ней жительницу Острова желтых собак. Когда ее попросили повторить свое имя, девушка сказала, что „на самом деле ее зовут София“.