Джон Сэндфорд - Тень убийцы

Перерезать человеку горло… Внутри у Билли все сжалось. В прошлом году, во время охоты в округе Милль-Лакс в Миннесоте, он убил оленя. Он заметил его в березовой роще. Словно темный призрак мчался на фоне белых деревьев и снега. Это была самка, но довольно большая. Выстрел из ружья свалил ее, и она больше не встала. Впрочем, она не умерла. Она лежала на боку на тонком слое снега, ноги едва заметно дергались, словно она продолжала бежать. Один глаз будто подмигивал ему и его шурину Роджеру.

— Нужно добить ее, брат, — сказал Роджер.

Он улыбался. Испытывал восторг? Ощущал свое могущество?

— Избавь ее от страданий.

Худ достал из футляра охотничий нож, который был острым точно бритва. Затем схватил олениху за ухо, приподнял голову и перерезал ей горло одним быстрым, сильным движением. На снег брызнула кровь, олениха несколько раз дернулась, продолжая ему подмигивать. Затем глаз затянула пленка смерти, и она перестала шевелиться.

— Знаешь, только так можно увидеть настоящую красную кровь, — сказал Роджер. — На белом снегу. В лесу летом и осенью кровь всегда выглядит темной. А здесь, на снегу, она действительно красная.

Кровь жертвы будет казаться черной на бежевом ковре офиса. Именно до него удалось Худу добраться во время разведки. Все знали, что Андретти допоздна засиживается на работе. Другие кабинеты, расположенные в том же коридоре, закрывали, но его «команда» продолжала работать. Андретти называл их командой. На доске объявлений у двери висела фотография, на которой был изображен Андретти и его служащие в баскетбольной форме, собравшиеся вокруг праздничного пирога. У босса, разумеется, был номер один.

— Матушка, — сказал Билли и закрыл глаза, чтобы уснуть или, может быть, помолиться.

На душе лежал камень. Кровь Андретти будет выглядеть черной на ковре. Он сделает это завтра, после закрытия.

Ночь была темной и наполненной видениями, даже в душной комнате мотеля. Худ проснулся в час, потом в три, четыре и пять. В шесть он встал; он совсем не отдохнул, но спать не мог. Он побрился, привел себя в порядок, надел свой лучший костюм, чувствуя тяжесть каменного ножа, висевшего на шее, и маленького пистолета в кармане.

Он дошел пешком до железнодорожной станции, переехал на другой берег реки и прогулялся до Центрального парка. Заглянул в зоопарк и музей Метрополитен. Не обращая особого внимания на Ван Гога и Дега, остановился около Ренуара и Моне. Худу нравились яркие краски, которыми изображали мир импрессионисты. Его родные места по берегам Миссури в Южной Дакоте большую часть года оставались темно-коричневыми. Но иногда весной, там, где небольшие ручьи спешили влиться в реку, можно было наткнуться на крохотные участки земли, заросшие дикими цветами. Билли смотрел на Моне и ощущал аромат жарких прерий, мечтая о черноглазой Сьюзен…

Ему казалось, что время тянется бесконечно. Когда пришла пора действовать, он отправился в центр на метро, заставив себя постепенно избавиться от всех эмоций. Он вспомнил время, проведенное на Беар-Бат, и суровую красоту тех мест. Далекие крики Блэк-Хиллз, истерзанных бледнолицыми, которые отмечают каждую тайну природы потускневшими хромированными табличками.

К тому времени, когда Худ добрался до здания городского совета, он чувствовал, что внутри у него все окаменело — как никогда прежде. Около пяти он поднялся по лестнице на пятый этаж.

Отдел социального обеспечения, который возглавлял Андретти, занимал двенадцать этажей здания, но его личный офис состоял из четырех комнат. Худ выяснил, что в них, как правило, работали от шести до восьми человек: директор и его секретарша; регистратор; три помощника, один мужчина и две женщины; кроме того, пара клерков, то приходивших, то уходивших. Клерки и регистратор заканчивали ровно в пять. Так что ему придется иметь дело не больше чем с пятью.

На пятом этаже Билли проверил коридор, затем быстро прошел в туалет, выбрал одну из кабинок и распахнул рубашку. Обсидиановый кинжал висел у него на шее на шнурке, сделанном из кожи оленихи, которую он убил в прошлом году. Он снял его и спрятал оружие в левый карман куртки. Пистолет лежал в правом.

Худ посмотрел на часы. Три минуты шестого. Он решил подождать еще немного и, сидя на унитазе, наблюдал, как двигается секундная стрелка. Часы были новыми и стоили двенадцать долларов. «Таймекс». Ему купила их жена, когда они рассчитывали, что он получит место в государственной компании дорожных работ. Но из этого ничего не вышло, и он остался без работы, зато с часами.

Когда «Таймекс» показал 5.07, Билли встал, чувствуя, что его душа стала безжалостной, точно кинжал. В коридоре было пусто, и он быстро зашагал к офису Андретти, бросив короткий взгляд направо, когда проходил главный холл. Около лифта стояла женщина, которая посмотрела на него и тут же отвернулась. Худ, не останавливаясь, добрался до офиса, на мгновение замер, взявшись за ручку двери, затем распахнул ее. Регистратор ушла, но он слышал смех по другую сторону ширмы за ее столом.

Билли положил руку в карман и нащупал там пистолет, а затем обошел перегородку. Два помощника, мужчина и женщина, стояли, прислонившись к столам, и разговаривали. В открытую дверь он увидел Андретти, который сидел без пиджака под зеленой лампой с высоким абажуром. В кабинете находился по крайней мере еще один человек.

Когда Билли Худ появился из-за ширмы, женщина заметила его не сразу, а мужчина увидел и слегка нахмурился. Тогда женщина повернула голову и сказала:

— Извините, мы уже закрылись.

Худ вынул из кармана руку с пистолетом и сказал:

— Не говорите ни слова и не шумите. Просто идите в кабинет мистера Андретти.

— О нет, — выдохнула женщина, а мужчина сжал кулаки и отодвинулся от стола.

Худ направил пистолет ему в голову и сказал:

— Я не хочу вас убивать, но я это сделаю. А теперь вперед. — Он стоял так, что Андретти не мог его видеть. — Скорее! — велел он.

Они неохотно направились в сторону кабинета.

— Если вы шевельнетесь, хотя бы прикоснетесь к двери, я вас пристрелю, — тихо пообещал Билли, когда они подошли к кабинету.

Мужчина вошел первым, следом за ним женщина.

— Отойдите в сторону, — приказал им Худ.

— Босс, у нас проблема, — сказал мужчина.

— Вот черт! — выругался Андретти, когда поднял голову.

В кресле, стоящем у стола, удобно устроилась женщина, на лице которой застыла улыбка, но она растаяла, когда она увидела Худа. Билли пришло в голову именно слово «растаяла», потому что улыбка очень медленно покинула лицо незнакомки. Словно она опасалась его побеспокоить. Или ей очень хотелось считать, что все это шутка.

— Где секретарша? — спросил индеец.

— Она сегодня ушла домой раньше, — ответил Андретти. — Послушайте, друг мой…