Джон Сэндфорд - Тень убийцы

После ленча они перешли в кабинет, Лили вытащила один из блокнотов Андерграунд и принялась его изучать. Они выпили еще по бутылке пива, Лукас положил ноги на подушечку и задремал.

— Здесь тепло, — через некоторое время сказала Лили.

— Да. Я посмотрел на термометр снаружи — всего два градуса — и включил отопление.

— Да, на улице холодно, — согласилась женщина, — но вокруг так красиво, что на это не обращаешь внимания. Солнце светит…

— Верно.

Он зевнул и снова задремал, а когда приоткрыл глаза, то увидел, что Лили стаскивает свитер.

«У нее удивительно нежный профиль», — подумал Дэвенпорт. Он смотрел, как Лили читает, покусывая нижнюю губу.

— В его записях ничего нет, — сказал он. — Я их уже просматривал.

— Но где-то должно быть.

— Мм.

— Почему Вороны убили Ларри? Они должны были понимать, что в политическом смысле это неудачный шаг. И в его убийстве не было необходимости — он не так уж сильно нам помогал.

— Этого они знать не могли. Он выступил по телевидению после рейда на квартиру Воронов… Возможно, они решили…

— Об этом я как-то не подумала, — призналась Лили. Потом она нахмурилась. — Вчера вечером меня также показали по телевизору. После того как убили Ларри.

— Может быть, сейчас лучше особо не высовываться, — заметил Дэвенпорт. — Эти парни ненормальные.

— Я все равно не понимаю, зачем было убивать Ларри, — сказала Лили. — Или другого индейца — Желтую Руку? Месть? Но в такой ситуации это лишено смысла, ведь они уничтожают представителей своего народа. И все только запутывают. Кстати, они не упоминали об этих двух убийствах в своих пресс-релизах…

— У меня нет никаких идей, — заявил Лукас. Но потом добавил: — Впрочем, это не совсем так. Одна идея у меня появилась…

— Какая?

— Мне кажется, нам пора отправиться в спальню.

Она вздохнула, печально улыбнулась и сказала:

— Лукас…

Когда они обсуждали это позднее, Лукас и Лили согласились, что в тот день все прошло спокойно. Они занимались любовью медленно и нежно, оба много смеялись, обсуждали свои карьеры и заработанные деньги, обменивались полицейскими историями. Получилось замечательно, им никогда не было так хорошо.

— Я решила, как буду вести себя с Дэвидом, — сказала она позднее, сев на краю постели и опустив ноги на пол.

— И что же? — спросил Дэвенпорт.

В этот момент он надевал трусы.

— Я ему совру, — сказала Лили.

— Соврешь?

— Да. Между нами происходит много хорошего. Он прекрасный человек. Привлекательный, с превосходным чувством юмора, он заботится обо мне и детях. Просто…

— Продолжай.

— С ним не возникает такой остроты, как с тобой. Но иногда я смотрю на него, и у меня встает комок в горле, и я не могу говорить. Я ощущаю такую… нежность. Я его люблю. Но такого острого чувства нет. Ты знаешь, о чем я говорю?

— Да.

— Прошлой ночью я об этом думала. Дэвенпорт — он большой и резкий и сначала беспокоится о себе. И он не спрашивает, все ли у меня хорошо, кончила ли я. Так в чем же дело, Лили? Неужели речь идет о красивых фантазиях с удачным изнасилованием?

— И к какому выводу ты пришла?

— Даже не знаю. На самом деле я ничего не решила. Но Дэвиду я буду лгать.

Лукас вытащил из шкафа свежее белье и сказал:

— Пойдем. Устроим тебе душ.

Она последовала за ним в ванную.

— Давид не стал бы так поступать, — сказала она уже в душе. — Ты… меня трогаешь. Твои руки… повсюду, и я… мне это нравится.

Лукас пожал плечами.

— Ты причиняешь себе боль. Ради бога, перестань говорить о муже.

Она кивнула.

— Да, ты прав.

Когда они вышли из душа, он вытер ее грубым полотенцем, начав с головы и спускаясь к ногам со стороны спины. Когда Лукас закончил, он сидел на краю ванны; обхватив Лили за талию, он притянул ее к себе, и она взъерошила его волосы.

— Господи, как ты замечательно пахнешь, — сказал он.

Она захихикала.

— Нам пора остановиться, Дэвенпорт. Я так долго не выдержу.

Они одевались очень медленно. Лукас закончил первым и улегся в постель, не спуская глаз с женщины.

— Труднее всего тебе придется в первые десять или пятнадцать минут, — неожиданно сказал он. — Если у тебя это получится, дальше все будет в порядке.

Она подняла глаза, и на ее лице появилось виноватое выражение.

— Я об этом не думала. Первая… встреча.

— Когда ты арестовываешь подростка, но у тебя еще нет уверенности, что это сделал он, — с тобой такое бывало? У него меняется лицо, когда он понимает, что ты из полиции. И тогда ты уже не сомневаешься, что он виноват! Если ты не будешь осторожна, с тобой произойдет нечто похожее.

— О господи, — пробормотала Лили.

— Но если ты продержишься первые десять минут, будешь болтать всякую чепуху, чувство вины постепенно исчезнет.

— Голос опыта, — с едва заметной горечью сказала Лили.

— Боюсь, что так, — уныло признался он. — Даже не знаю. Я люблю женщин. Впрочем, я смотрю на Слоуна. Ты знаешь, даже жена называет его «Слоун». Но они все время смеются и разговаривают. Иногда я им завидую.

Лили села на кровать.

— Давай не будем об этом говорить, — попросила она. — В противном случае я слишком рано окажусь в могиле. Как Ларри.

— Бедный старина Ларри, — сказал Дэвенпорт. — Мне так жаль его.

Следующий день выдался солнечным. Лукас надел свой лучший синий костюм и выходное черное пальто из шерсти. Его напарница выбрала темный костюм с синей блузкой и твидовое пальто. Перед тем как они вышли из номера Лили в отеле, В-3 начал вести прямой репортаж с похорон Ларри Харта. Прежде всего показали приезд Лоуренса Дабервилля Клея, который произнес в микрофон несколько дежурных фраз и вошел внутрь.

— Клей думает, что он президент, — сказал Дэвенпорт.

— Вполне может случиться, что через шесть лет так оно и будет, — ответила Лили.

Епископальная церковь была переполнена работниками отдела социального обеспечения, знакомыми индейцами и родственниками. Сначала несколько слов произнес Даниэль, затем выступил лучший друг Ларри, который называл его братом. Гроб оставался закрытым.

Движение по центральной части Миннеаполиса было остановлено на пять минут, чтобы пропустить похоронную процессию. Машины ехали бампер к бамперу по центру города в сопровождении полицейского эскорта на мотоциклах.

— Здесь лучше, — сказала Лили, когда они оказались на кладбище. — В церкви я всегда начинаю нервничать.

— Именно тут я тебя впервые увидел, — ответил Лукас. — Во время похорон Блуберда.

— Да. Теперь это кажется не случайным.

Надгробия были разбросаны на территории в двенадцать акров, все вокруг довольно сильно заросло кустарником, повсюду высились крупноплодные дубы. «Наверное, здесь жутковато лунными ночами, — подумал Лукас. — Дубы стоят, словно тени всадника без головы». К ним подошел Андерсон, чувствовавший себя неловко в черном костюме, в котором он походил на работника похоронного бюро.