Джеймс Грант - Золотой остров

— Как много вам известно? — спросил он меня.

— Наверняка? Не много. Всего лишь горстка вопросов без ответов, пока я не уверился в некоторых догадках. Тогда многое начало становиться на свои места.

— Например?

— Например, откуда вам столь много известно о Корсике? Вы знаете местные масштабы. Вы знаете дорогу без карты. Вы даже сказали Кристине, чтобы она зарезервировала номер в здешнем отеле до того, как мы отправились в Багдад. Потом поворот, где мы спрятали тело Альтмана, — вы нашли его без труда. И кафе. Вы сказали, что видели его по пути к ущелью, однако кроме крыши оно было почти полностью скрыто от глаз. Когда мы были у обрыва с Альтманом, вы были нетерпеливы, когда я и Делейни спускались на выступ. Я знал, что это был холостой выстрел, что золото не могло там остаться, но это следовало проверить. Вы были нетерпеливы, потому что знали, что мы напрасно теряли время. Позже тем утром все начало проясняться. Ваш возраст оказался основной проблемой. Мне казалось, вам было менее пятидесяти — сорок семь-сорок восемь. Тогда вам было бы около восемнадцати, когда золото было взято из хранилища, но Альтман говорил, что Макс и Бем были одного возраста, примерно на десять лет старше его. Затем ваши действия, когда вы нашли человека на Рю Феш. Это разрешило сомнения. Особенно когда мы взяли вас на встречу с ним. Вы работали как одна команда, как будто делали все это раньше. И вы делали.

— Неужели?

— Да, тридцать лет назад. Вы и он украли золото и взяли с собой Альтмана и другого человека, Шнайдера, для помощи.

Поттер не отводил взгляда, и я почувствовал себя очень усталым, а Юджин Брош и его проблемы показались внезапно очень далекими.

— Продолжайте, мистер Стануэй.

— Человек на Рю Феш, человек, который пытался убить меня прошлой ночью. Я не знаю, какое имя он использует сейчас, но тридцать лет назад он был сержантом немецкой армии Бемом.

— Он был не Макс?

— Нет. Вы были Максом.

Поттер кротко вздохнул:

— Хорошо проделано, мистер Стануэй. Вы действительно очень проницательны.

— Некоторые обстоятельства по-прежнему загадочны для меня.

— Какого рода?

— Почему вы не навострили сюда лыжи раньше? Почему пошли на все эти усилия по вызволению Альтмана из тюрьмы?

— Как вы правильно установили, мы были все вместе в 1945 году. Я состоял в Королевских ВВС и был сбит примерно за шесть недель до окончания войны. Они загнали меня в эшелон с военнопленными, идущий Бог знает куда. Охрана была очень слабой — старики, подростки, ходячие раненые и прочие в том же рода. Я бежал, просто отойдя от поезда на одной из станций. Никто меня не окликнул, и я престо продолжил свою прогулку. Я знал, что находился где-то поблизости от Швейцарии и Италии, однако не имел понятия, где именно. Затем я набрел на Бема. Он был очень сообразительным парнем и знал, что война закончится в любой день. Он вел меня в свой штаб, когда мы случайно набрели на это похищение золота. Охрана была из той же дивизии, что и Бем, он знал их, и знал, что они охраняют. Он видел, что задумали американцы, и за какой-то десяток секунд составил план. Я не знаю, почему он выбрал меня — полагаю, просто потому, что я оказался под рукой. За те несколько часов, что мы провели вместе, у нас установились довольно дружеские отношения, и думаю, он доверял мне. Остальных двоих, Шнайдера и Альтмана, мы взяли с собой ради дополнительной рабсилы. Мы предполагали включить их в долю, мне доставалась доля побольше, и Бем должен был получить большую часть слитков. Это казалось справедливым. Он звал меня «Макс» — это была кличка его собаки. — Поттер хохотнул. — Мы решили направиться на юг, поскольку я хорошо знал Италию. Ездил как-то туда с родителями перед войной. Вообще-то я знал и Средиземноморье — не все непосредственно, а из книг. Я был школьным учителем, видите ли, преподавал географию. В любом случае все шло хорошо, пока мы не сгрузили золото. Я помогал Альтману и Бему вернуться на берег, после того как они потопили судно. Я не знал до тех пор, пока вновь не встретил вчера Бема, было ли происшедшее затем случайностью или нет. Он сказал, что да, и у меня не было причин не верить ему. Тогда. Он сказал, что поскользнулся, залезая на скалу, и схватился за мою лодыжку. Я увидел у него в руке топор и запаниковал. Я выстрелил в него, и он упал в воду. Я застрелил Шнайдера и здорово промахнулся в Альтмана — думал, что они были все заодно. Все против меня. Это казалось тогда логичным: они были немцы, я — англичанин, и мы только что выиграли войну. Я знал, что промахнулся в Альтмана, и полез на вершину обрыва, намереваясь проследить за ним, пока он опять не выбрался на сушу. Когда я взобрался, я понял, что не знаю, куда он ушел — на север или на юг. Тогда я опять спустился вниз. Шнайдер был мертв, Бем исчез. Я знал, что попал в него, и решил, что он, должно быть, утонул. Я решил рискнуть и оставить все как есть — золото, тело Шнайдера, пулемет — все. Я думал, что смогу найти лодку и вернуться за частью груза морем. Взобравшись на обрыв, я пошел прочь в поисках города или деревни. Вместо этого я встретил нескольких французских солдат из Иностранного легиона. У них, видите ли, был здесь один из их главных складов, и здесь они проходили переформировку. У них возникли некоторые подозрения, и, поскольку на мне по-прежнему была форма американского офицера, найденная нами в кабине грузовика, — вероятно, похитители золота собирались использовать ее для одного из немецких участников, — легионеры решили, что я американец. Каким-то образом им удалось откопать откуда-то американца, и, конечно, как только я открыл рот, он понял, что я англичанин. Впервые в жизни я не нашел, что сказать. Не мог придумать, как объяснить, почему офицер английских ВВС, сбитый над Германией и взятый в плен, оказался здесь, на Корсике, в форме американского офицера. И я сказал им, что все, что я помню,— это побег из поезда и удар по голове. Не могу вспомнить ничего более до момента, пока не очутился на Корсике. Это в конечном итоге сработало. Они держали меня под арестом почти два месяца, пока проверяли. Я вернулся к месту высадки, но, конечно, все исчезло. Я предположил, что это был Альтман, хотя меня всегда тревожило, что я не видел тела Бема. — Поттер вытянул ноги и переменил положение. — Я продолжал возвращаться и осматривать окрестности, однако так ничего и не увидел, никогда не увидел Бема.

Я не прерывал его, но в рассказе оставались некоторые неясные места, требующие ответа:

— Когда вы перестали возвращаться?

— Много лет назад, старина, много лет.

— Почему?

— Почему? Главным образом, время и деньги. С сожалением должен признаться, что провел большую часть из последних тридцати лет в тюрьмах. Когда я выходил, то пытался добыть денег и опять оказывался за решеткой. Затем, во время моего последнего срока, я встретил Делейни. Он взглянул через мое плечо на своего бывшего сокамерника, но по выражению его лица я понял, что он не увидел ничего, позволяющего предположить, что старая дружба оставалась в силе. — Делейни финансировал эту операцию из денег, полученных им за работу, которой он занимался до того, как я встретил его в тюрьме Винсон Грин. Так или иначе, я увидел фотографию Альтмана в газете. Это была старая фотография, и я сразу узнал его.