Нэнси Прайс - В постели с врагом

Сушеное личико повернулось к ней. На ее морщины упал красный отсвет неоновой лампы.

— Мальчишки противные, — сказала она, — почти все. Они бьют жен, распоряжаются ими, заставляют стирать свое нижнее белье, писают мимо унитаза и никогда не вытирают за собой. Когда мой первый муж умер, подруги начали спрашивать, не собираюсь ли я снова выйти замуж, а то как же без мужчины в дома. А я им ответила: «Второй раз меня не проведешь». Так и живу одна со своим чистым туалетом и стираю только свое нижнее белье. Звучит не очень весело, но так оно и есть. До сих пор.

Сейра потянулась и ощупала жесткое сиденье руками. Ее губы приоткрылись в неожиданном приступе беззвучного смеха.

— Да! — ответила она.

Автобус набрал скорость. Сухое и широкое шоссе светилось в лунном света.

Ей захотелось сказать пожилой леди: «Я собираюсь поселиться в городе, в котором я не была с тех пор, как моя соседка по комнате в колледже пригласила меня однажды погостить у нее в доме».

Ветка дерева царапнула по крыше автобуса

«Три года замужества,— хотелось сказать Сейре, — и у меня нет ни водительских прав, ни рекомендаций. Нет приличной работы и не будет еще годы, потому что мне придется скрываться».

Сейра закрыла глаза.

— У соседей собака, — заскрипела старая леди в ухо Сейры, — воет беспрерывно, а этот старый болван ничего не слышит. Да его и дома-то не бывает целыми днями.

Сейра утвердительно промычала.

Океан исчез, осталась только соль на коже. Они проезжали городок за городком. Пассажиры выходили, садились новые.

— Привет! — окликнула молоденькая девушка свою подругу. — Ходила на летние курсы?

— Два месяца. Математика. Кошмар, — простонала та.

Две женщины прошли по проходу.

— Я не знаю, что он собирается делать, — сказала одна из них. — Дом, я думаю, он продаст, а всю мебель розового дерева, наверное, сдаст на хранение.

Сейра закрыла глаза и подумала, что сможет наняться уборщицей или сидеть с детьми — для такой работы не нужно оформлять документы.

— Ну, я устроила этому типу, — скрипела ей соседка в ухо.

— В самом деле? — сказала Сейра.

— Они думают, раз старая, так ничего и не понимает. Им и в голову не приходило, что старуха вроде меня сможет разобраться с магнитофоном сына.

— Правда? — сказала Сейра.

— Конечно, — ответила старая леди.

Они были уже в Бостоне. Сейра сжала зубы. Она не собиралась ночевать сегодня дома. Она подремлет на автобусной станции.

Время от времени свет витрин освещал автобус.

«Никто, кроме матери, не узнает, что я жива, — решила Сейра. — Если бы мне получить степень магистра в библиотечном деле.»

Она вспомнила свой стол в библиотеке в Монтрозе. В журнале регистрации в списке книг, которые она прочитала, сотни названий, многие из них остались в ее памяти навсегда. Она видела табличку со своим именем на столе.

Неоновая реклама окрашивала лица пассажиров в красный, зеленый, голубой цвет.

Помолчав, старушка добавила: — Нет, ему не удалось.

Сейра пробормотала что-то утвердительное, думая о заголовке: «Женщина утонула в заливе».

— Конечно, ему так и не удалось понять, пока он не начал просыпаться каждый раз в четыре утра.

Сейра вспомнила ключи от машины, которые должны были лежать на столе у Мартина, кроме тех случаев, когда она пользовалась машиной. Он потешался над ее книгами. «Мне от них становится скучно», — обычно говорил он, и это было так на самом деле.

Он оставлял включенным телевизор, и ей часами приходилось слушать плоские шутки. Однажды он вывернул ей руку, потому что она заплатила слишком дорого за наволочку. Она помнила, как он прижал револьвер двадцать пятого калибра к ее виску с такой силой, что на коже долго оставался круглый отпечаток, а в голове отдавался щелчок курка.

— А просыпался он от лая и воя собственного кабысдоха, в четыре часа утра. Аккурат против окна его спальни. Моя спальня с другой стороны дома. Я включала магнитофон, ложилась спать и не слышала ничегошеньки.

Пассажиры завозились, собирая свои вещи и натягивая плащи.

— И что сделал старый болван? — спросила Сейра.

— Сказал мне, что я разрушаю его здоровье. А я сказала, что ничего подобного. Это ведь его собака, он ее купил и ведь это он держит ее на привязи целыми днями. Раз так, то он должен быть не прочь и слушать все это.

— Это вы здорово придумали,— сказала Сейра.

— Это пошло ему на пользу, — ответила старушка. — Помогло ему снизойти до нас грешных Продал собаку и купил кошку.

Автобус остановился. Пассажиры столпились в проходе.

— Теперь чертов кот охотится за птичками, которых я кормлю, — сказала старая леди, держась за спинку переднего кресла и спускаясь в проход — Но я и тут что-нибудь придумаю. — На сморщенном личике появилась ухмылка. — Снова.

— До свидания, — сказала Сейра.

— Болваны, — проворчала старая леди, продвигаясь к выходу. — Кому они только нужны?

Сейра с трудом спустилась по ступеням и пошла узнать, когда отправляется автобус на Айову. Дежурный сказал ей, что она может отправляться утром в Нью-Йорк, вечером из Нью-Йорка в Чикаго и прибудет в Ватерлоо в Айове вечером следующего дня.

Во рту у Сейры пересохло, и она не могла ему ответить. Она вдруг сказала себе, что больше никогда не увидит Кристин. У Кристин Вейдин было трое детей, и она стирала их пижамы каждое утро. По пятницам она протирала мебель Кристин восковой мастикой. Кристин постоянно жаловалась на избыточный вес. Кроме того, была Карен Фэйрчайлд с тягучим южным произношением и ее маленькие подарки: то роза в стакане у двери Сейры, то чашка со смешным рисунком.

За Сейрой выстроилась очередь

— Вам нужен билет? — спросил кассир.

Сейре казалось, что ее сердце бьется так громко, что это слышно всем. Все ее друзья были в нескольких милях от нее, но она никогда больше не увидит их. Она никогда не дочитает «Улисса» с Джоан Пейджмент и не сможет поиграть с милыми, как на иллюстрациях к сказкам, детьми Мери О'Брайен. И никогда больше не встретит Пам в библиотеке.

— Что вы решили? — снова спросил ее кассир. Сейра взглянула на деньги в руке. Она еще в Бостоне. Еще не вечер. День еще не кончился.

Она покачала головой и отошла от окошка, нашла свободный стул и села, положив сумку на колени. Руки у нее были холодные и дрожали.

Что с ней происходит? Она видела, как Мартин зовет ее, и слезы текут по его лицу.

Прошло несколько часов.

Она вскочила и выбежала на незнакомую улицу. Вечер вокруг был почти нереален — слишком близка была бухта и дом на пляже, и Мартин.

Она оставляла позади квартал за кварталом, сумка раскачивалась в такт ее шагам, а рядом по пляжу их медового месяца бежал Мартин, его ласковый голос звучал у нее в ушах, глаза сияли. В первую же ночь после покупки маленького домика в Кейп Код они танцевали, и эхо их шагов гулко разносилось по пустым комнатам. Она ощущала запах его волос и кожи, и стены их дома вставали вокруг нее, отодвигая вдаль автобус и все остальное.