Томас Перри - Собака Метцгера

— Это не Джим Кирнс?

— Он, — подтвердил Портерфилд, ощущая глухое раздражение, удивившее его. Ну уж нет, я все-таки дома.

Кирнс вышел из автомобиля, вздымая руку в приветственном жесте.

— Элис, Бен, привет, я тут проезжал мимо и видел, что вы стоите, как славная рекламная парочка.

— Входите в дом, подальше от этой жары, — пригласила Элис уверенным приветливым тоном. — Я как раз собиралась приготовить Бену что-нибудь холодное выпить.

— Отлично. Я с удовольствием выпью его коктейль, а он сам себе сделает еще.

Троица прошла внутрь. Элис немедленно скрылась на кухне, а мужчины молча уселись в гостиной.

— Может, немного мартини, Джим? — предложила вернувшаяся Элис. — Мы ведь давно не виделись.

— Я вижу только два бокала, — сообщил Кирнс, — или вы начали борьбу с дурными привычками Бена?

— Нет-нет, — засмеялась она, — для меня слишком рано, к тому же я бросила кустик в самом разгаре пересадки. Боюсь, он лежит на жаре, изумленный и обиженный, так что я присоединюсь к вам чуточку позже.

Когда тихо закрылась задняя дверь, Кирнс тихо произнес, скосив глаза на ковер:

— Элис — самая грациозная из женщин.

— Она всегда была такой. Так в чем дело?

— Извините за непрошеный визит, но другого способа не было. Я один из тех, кому не стоит маячить в фонде Сейелла. Боюсь, мы снова влипли.

— Что, Пайнс родил очередной план?

— Пока нет. Послушайте, вы так или иначе много лет были связаны с Латинской Америкой. Поэтому я и пришел к вам, никто другой меня не поймет. На данный момент от нашей секции в Латинской Америке находится шестьсот человек — и это только люди Компании, а сколько спецназовцев-стрингеров — не знает никто. За последние четыре дня проверили тридцать семь человек, а за два дня до этого назначили четырнадцать для специальной связи.

— Есть от них какие-нибудь известия?

— Ровно ничего. Эти пятьдесят один передислоцированы из Веракрус в Буэнос-Айрес. Некоторые из тех, за кого мы беспокоимся, в глубоком подполье, но многие занимают должности в посольствах и консульствах, корпорациях, авиалиниях и так далее. Они знают друг о друге, посторонних здесь нет. Некоторых мы даже не проверяли в течение двадцати лет.

— Директор в курсе? — нахмурился Портерфилд.

— Я сказал Пайнсу, но тот заявил, что директору это не важно. Бен, именно так они раздули проблему Донахью. Все началось с самых верхних этажей власти — иначе быть не могло. Нам ничего не говорят, но там, наверху, явно что-то зреет.

— Любопытно, — протянул Портерфилд. — Похоже, что намечается первая в истории Компании забастовка. Они хотят, чтобы директор подал в отставку, или чего-то еще?

— Не знаю, надо подумать. Полагаю, этого хочет каждый, но надежд маловато. По правде говоря, я беспокоюсь. И боюсь. — Он отпил сразу четверть бокала. — Никто ничего не спрашивает и не говорит. Они просто исчезают из поля зрения.

— Что, все? Пятьдесят один человек?

— Пока — пятьдесят один. Послезавтра их будет порядка семидесяти.

— И что, по-вашему, они намерены делать?

— Это не просто группа недовольных новобранцев только что из колледжа. Перед нами люди, которые ниспровергали правительства, набирали и тренировали специальные армии. По правде говоря, я думаю, что они намерены установить алиби для каждого.

— Если пятьдесят или даже семьдесят, пусть даже девяносто человек исчезают из поля зрения, то они могут отправиться куда угодно.

— Конечно, — кивнул Кирнс. — Если вам все известно заранее, значит, можно предсказать, кто и откуда вернется.

— Что ж, так и должно быть. Впоследствии будет невозможно установить, кто уничтожил директора, поскольку далеко не все подверглись проверке, а кого-то проверял лишь собственный контролер. На самом деле беспокоиться не о чем. Пусть волнуются те, кто вступил на этот путь.

— Например, мы с вами.

— Конечно, было бы порядочнее предупредить нас. Сколько времени займет весь цикл докладов, чтобы каждый, связанный с Лэнгли, получил шанс самостоятельно защищаться?

— Десять дней.

— Хорошо бы успеть за это время закончить дело Донахью.

— Ладно, так что ты об этом думаешь? — поинтересовался Китайчик Гордон.

Кеплер большим пальцем почесал подбородок, стараясь не расплескать банку пива в этой же руке.

— Ты заметил, что об этом профессор не написал?

— Заметил, заметил. В этом Подразделении сейсмической готовности создали карты, где отмечены наиболее уязвимые места Мехико, а ЦРУ разработало наипростейшие пути выведения их из строя. Донахью тут нечего было делать. Ну, так к чему ты ведешь?

— Скоро узнаешь к чему, но сперва немного теории, как говаривал профессор. Я готов поверить, что этот план вполне осуществим в Мехико. Приходит сотня обученных парней, у каждого еще по паре опытных помощников, и за две-три минуты нужная точка блокируется. Их действия быстро заставят поверить в землетрясение, которого там боятся.

— В бумагах не говорится о сотне парней, для приведения в исполнение основной части плана достаточно горсточки людей.

— Похоже, Китайчик Гордон не удовлетворен поведением слуг народа, — обратился к Кеплеру Иммельман.

— Он разочарован.

— Рассержен.

— Раздосадован.

— Раздражен.

— Тоскует.

— Похоже, что он не намерен мириться с оковами, которые налагает судьба.

— Какие еще оковы? — заинтересовался Гордон.

— Прошу тишины! — Кеплер выбросил вверх свободную руку. — Ты рассуждаешь, как деревенский недоросль, — и добавил: — До смерти надоевшая история упрямой гордыни.

— Осложненная непомерной жадностью.

На верстаке возник Доктор Генри Мецгер, прошмыгнул вдоль стены мимо деталей и инструментов, не касаясь их, и спрыгнул на пол.

— Эй, Китайчик, — изумился Иммельман, — как это котяра проник сюда и вышел? Вроде все заперто.

— Не знаю, — тихо проговорил Китайчик, сжав зубы.

— Может, у собаки есть ключ, — съехидничал Кеплер, но тут же сам себя одернул: — Ладно, не будем трогать больное место.

— Китайчик, — серьезно начал Иммельман, — конечно, в твоих планах есть хорошая перспектива и все такое. Но как подумаешь, кого мы собрались шантажировать, на кого замахнулись, так сразу хочется прикрыть лавочку.

— Ты что, готов выйти из игры?

— Нет, но я не готов объявлять войну, разрушать столицы, захватывать страны, даже если ЦРУ проявит полный кретинизм и неспособность нам противостоять. Не хочу взваливать ярмо ответственности. Кроме того, ты, кажется, не понял главного в этих бумагах. Я говорю не о деталях, а о работе в целом.

— Именно это я и пытаюсь тебе внушить, — подхватил Кеплер. — Сам факт, что ЦРУ черпает у мексиканского правительства информацию о том, как легче захватить Мехико, указывает, что доверять этой публике нельзя. Дело не только в некорректном, мягко говоря, поведении по отношению к мексиканцам, но и в том, что человек, у которого мы похитили бумаги, прожил после этого лишь два дня. Так вот, на каждой странице этого труда я читаю между строк: «Осторожно, кругом люди, с которыми лучше не иметь дела».