Скотт Туроу - Законы отцов наших

— Черт возьми, где же курьер? Куда он подевался, бездельник?

И тут ты подкатываешь, рыча двигателем.

— Да вот же курьер, успокойтесь, примите таблетку.

Однако Эдгар работу не одобрял. Нил чувствовал, что отец пока выжидает, рассчитывает, что Нил сам быстро разочаруется в ней, когда наступит зима. Больше всего Эдгара раздражало не то что сыну грозило исключение из колледжа за неуспеваемость, а то, что тот был доволен. Наверное, оттого работа нравилась Нилу еще больше.

Затем наступило второе лето, и у Нила от горячего мотора начало зудеть в промежности, которую заливало соленым потом. Он взял и брякнул что-то насчет того, что неплохо было бы организовать профсоюз курьеров, который отстаивал бы их права. Эдгар сразу насторожился, как легавая, почуявшая дичь. Он каждый день в течение двух месяцев приставал к Нилу с расспросами, не говорил ли тот на эту тему со своими товарищами, и Нил начал проклинать себя за неумение вовремя прикусить язык. Вскоре он уволился и вернулся в муниципальный колледж округа Киндл. В качестве специализации выбрал социальную работу, на чем всегда настаивал Эдгар. Так было проще.

Время от времени Хардкор вставал и уходил по своим делам. Он хлопал Нила по плечу и говорил:

— Отдохни пока, парень. Все в порядке. Я мигом обернусь.

Обычно они сидели на какой-нибудь поломанной скамейке за Четвертой Башней, напротив отгороженной части. С одной ее стороны был забор, а с другой — кирпичная стена самой Башни.

Здесь безраздельно властвовали «Роллеры», личная шайка Хардкора. Они собирались тут, чтобы побалдеть, поиграть в кости, попить безалкогольного пива или просто покурить, прислонившись спиной к стене. Нил сидел и наблюдал за ними с благословения Хардкора, однако для «Роллеров» его как бы не существовало. Он был белым, ничем и никем, на которого стоило обращать не больше внимания, чем на пустую банку из-под кока-колы, одну из тех, что валялись в немалом количестве под стенами Башни. Правда, ему все равно пришлось натерпеться страху.

Как-то раз ближе к вечеру сюда на «форде», сверкавшем хромированными дисками, подкатил Горго — высокий, тощий. Из открытых окон машины на всю округу разносился рэп. Резко распахнув дверцу, Горго выскочил наружу. На нем были черные, давно не стиранные, обвисшие джинсы, державшиеся на бедрах, и черная безрукавка. По каким-то признакам, неясным Нилу, «Святые», ошивавшиеся на своей площадке, мигом определили, что Горго пришлось от кого-то удирать.

— Эй, «Святой», что случилось? — встревожились они.

Горго, как и положено настоящему мачо, сначала пренебрежительно отмахнулся:

— Ерунда.

Однако вскоре его все же уговорили поделиться свои подвигами.

— Просто цапанул у одного мудака десять кусков.

— На ходу?

Вокруг собралась уже целая куча малолетних членов банды — маленькие гангстеры. Они никак не могли поверить, что Горго совершил ограбление на своем собственном автомобиле. Стало быть, его легко будет опознать, и он очень скоро станет объектом мести.

— Чепуха, наплевать. Не собираюсь прятаться от каких-то там вонючих «Губеров». Мое имя — Горго.

— Ну ты даешь! — восхитились все эти малолетки.

А через минуту они уже разбегались в разные стороны. В двух машинах примчались «Губеры». Остановившись на авеню примерно в ста ярдах от того места, где сидел Нил, они открыли огонь из автоматического ружья прямо из окон машин. Пули летели через промежутки между зданиями. Нил услышал громкие щелчки. Пули ударялись о стену Башни и рикошетили в разные стороны. Неизвестно откуда вдруг взлетели и громко закаркали вороны.

— Спасайся! — орали малолетки.

Нил продолжал сидеть на скамейке как завороженный. Он не успел толком сообразить, что произошло. Действительность оказалась гораздо драматичнее, чем можно было ожидать. Лишь потом к нему пришло понимание того, что следующего свиста пули или щелчка он может не услышать, потому что предыдущей пулей ему разнесет голову. Раздался истошный крик Горго:

— Ложись!

«Война!» — подумал Нил и распластался на земле за скамейкой.

Обстрел продолжался несколько минут и прекратился после того, как «Роллеры» Хардкора открыли ответный огонь из верхних этажей Башни. «Губеры» сочли, что лучше убраться восвояси, и их машины, взревев мощными моторами, умчались прочь.

— Они думали, нас так легко взять! Недоноски с куриными мозгами! Не на тех напали!

Оживленно жестикулируя, Горго расхаживал взад-вперед по скамейке.

Он периодически бил себя кулаками в грудь и издавал победный клекот. Полы атласной куртки, надетой поверх черной безрукавки, разлетались в разные стороны. На шее болтался массивный золотой брелок в виде пистолета сорок пятого калибра с бриллиантом в стволе. Одна доска скамейки белела с торца оторванной щепкой. Туда попала пуля. Посмотрев вниз, Горго объяснил Нилу:

— Видишь, они сразу трухнули, нарвавшись на отпор. Теперь они, конечно, будут гнать всякое фуфло своей братве, как, дескать, нагнали на меня страха. Зато их денежки-то у меня.

Горго запустил руку в оттопыривавшийся карман и вытащил оттуда большой пук ассигнаций, которые он отнял у «Гангстеров-Изгоев», угрожая оружием. Когда Горго улыбнулся, оказалось, что у него не хватает переднего зуба.

— Ну, теперь начнется, — сказал он, имея в виду разборки со стрельбой, которые в таких случаях могли продолжаться, то вспыхивая, то затухая, много недель.

На вид Горго было лет шестнадцать-семнадцать. Так думал Нил. Его поразили глаза Горго, остекленевшие и не выражавшие ничего, кроме наслаждения опасностью. Очевидно, у этого парня уже давно поехала крыша, мелькнуло у Нила в голове. Внезапно у Горго в руках появился автомат, который он повесил на плечо дулом вниз, как солдат в военном фильме. Бешеная жизнь. Именно так называли ее «Роллеры». Бешеная жизнь. Нилу она нравилась.

Настоящая война. Так думал Нил в течение многих дней после этого события. Когда он был маленьким и каждый вечер сворачивался крошечным клубочком под одеялом, мысли о войне пугали его больше всего. Настоящая война шла где-то далеко, но Нил зримо представлял ее себе: огонь артиллерии, взрывы авиабомб, пунктиры трассирующих пуль и снарядов, вспышки яркого света, гигантские клубы дыма, затмевающие солнце. Война заберет его, исковеркает его маленькое тельце. Войну нельзя укротить, ее нельзя остановить у порога и не пустить в дом. Эдгар желал войны. Нил же был очень испуган.

А теперь здесь, среди этих храбрых бойцов, Нил думал: «Вот это да. Клево». Просто дух захватывало. И Горго, с бесшабашным видом стоящий на скамейке и колотящий себя в грудь, словно заявляя: «Мне плевать, умру я или нет, мне все равно».

В этом был главный смысл и ни в чем больше. Никакого будущего. Будущего нет. Вот что орал Горго. Нет будущему. Для него оно даже не существовало. Клево! Эта мысль не покидала Нила много дней. Клево.