Блаж Стридонский - Житие преподобного отца нашего Иллариона Великого

1. Приступая к жизнеописанию блаженного Илариона, призываю обитавшего в нем Святого Духа, дабы Он, щедро наделивший его добродетелями, даровал мне, для повествования об них, (искусную) речь, для того, чтобы деяния сравнялись с словами. Ибо, как говорит Крисп 1, доблесть тех, кои совершили подвиги, оценивается на столько, на сколько могли ее превознести словами отличные таланты.

Великий Александр Македонский, которого Даниил 2 зовет овном, пардом, козьим козлом, придя к могиле Ахилла, сказал: «Счастлив ты, юноша, получив великого глашатая своих подвигов!» – он намекал на Гомера. Кроме того, мне предстоит повествовать о жизни и житии такого и толикого мужа, что, если бы существовал и Гомер, то и он или позавидовал бы материалу, [2] или пал бы под его тяжестью.

Правда, святый Епифаний 3, епископ Кипрского Саламина 4, весьма часто видевшийся с Иларионом, написал его похвалу в кратком послании, которое читается и теперь 5, однако одно – восхвалять почившего в общих местах, иное – повествовать об его добродетелях. Посему и мы, руководясь более любовью к нему (т. е. Епифанию), чем желанием оскорбить его, и приступая к (продолжению) начатого им дела, презираем речи злословящих, которые, прежде унижая моего Павла 6, может быть ныне будут унижать и Илариона: на первого они клеветали по поводу его уединения, второму они будут ставить в укор общительность; первого считали не существовавшим, потому что он всегда скрывался, второго сочтут пошлым, потому что его видели многие. Это же некогда делали и их предки фарисеи, которые не одобряли ни пустыни, ни поста Иоанна, ни учеников, ни пищи и пития Господа Спасителя. Однако я приложу руку к предположенному труду и, заткнув уши, пройду мимо псов Сциллы 7.

2. Иларион родился в селении Фавафе, лежащем приблизительно в пяти милях 8 к югу от Палестинского города Газы 9; так как родители его были [3] преданы идолослужению, то, как говорится, роза расцвела от терния. Будучи послан ими в Александрию, он был отдан грамматику, где, на сколько дозволял его возраст, представил большие доказательства таланта и нравственности: в короткое время он сделался дорогим для всех и знатоком красноречия. Но, что выше всего этого, он, веруя в Господа Иисуса, не находил удовольствия ни в диких страстях цирка, ни в крови арены, ни в разнузданности театра, но все его наслаждение было в церковном собрании.

3. Услышав про славное тогда имя Антония 10, распространившееся по всем народам Египта, и возгорев желанием увидеть его, он отправился в пустыню. И как только увидел его, переменил прежнюю одежду, остался у него около двух месяцев, созерцая образ его жизни и строгость нравов: как он был част на молитву, как смиренен в обращении с братией, строг в порицании, быстр в увещании, и как никогда никакая слабость не могла сокрушить его воздержание и суровость его пищи.

Затем, не вынося долее множества тех, которые стекались к нему по причине различных страданий или нападений демонов, и не считая подходящим выносить в пустыне (пребывание) толпы горожан, и (рассуждая), что ему следует начать с того, с чего начал Антоний, что этот последний, как храбрый муж, получает [4] награду за победу, тогда как он еще не начал воинствовать – возвратился с некоторыми монахами на родину. Так как родители его уже умерли, то он часть имения оставил братьям, часть же роздал бедным, не оставив себе ровно ничего, опасаясь упомянутого в Деяниях Апостольских примера или наказания Анания и Сапфиры, и, в особенности, памятуя Господа, говорящего: «иже не отречется всего своего имения, не может быти мой ученик» (Лук. XIV, 33). Тогда ему было пятнадцать лет. Так, обнажившись и (вместе с тем) вооружившись о Христе, он вступил в пустыню, которая поворачивает в лево, на седьмом милиарие 11 от Майомы, пристани Газы 12, по береговому пути в Египет. И так как эти местности были окровавлены разбойниками, и его близкие и друзья предупреждали его о грозящей опасности, он презрел смерть, дабы избежать смерти.

4. Все удивлялись его твердости, удивлялись возрасту: в глазах его светилось некое внутреннее пламя и искры веры. Щеки его были гладки, тело тонкое и нежное, не выносившее никаких изнурений и подвергавшееся влиянию даже легкого холода или жара. И так, прикрыв члены хитоном, и имея кожаное препоясание, данное ему при отправлении блаженным Антонием, и деревенский плащ, он наслаждался обширной и ужасной [5] пустыней, между морем и болотом, вкушая после заката солнца лишь пятнадцать смокв. И так как местность пользовалась дурною славой по причине разбоев, он не привыкал никогда жить в одном месте. Что было делать диаволу?

Куда обратиться? Он, который прежде хвалился, говоря: «на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой и буду подобен Вышнему» (Исаия XIV, 14), видел, что его побеждает отрок и попирает его ранее, чем смог, по возрасту своему, согрешить.

5. И так его чувства стали пробуждаться и воспламенять обычным огнем (страсти) его мужающее тело. Молодой воин Христов побуждаем был думать о том, чего не знал, и мечтать о прелести того, с чем не ознакомился по опыту. М так, в гневе на себя, ударяя в грудь руками – как будто он был в состоянии ударами рук изгнать помышления – он сказал: «Я добьюсь того, осел, что ты не будешь лягаться; я буду кормить тебя не ячменем, а соломой; я тебя изведу голодом и жаждой, отягчу тяжким бременем, буду преследовать зноем и холодом, чтобы ты думал скорее о пище, а не о сладострастии». И так поддерживая слабеющую жизнь через три или четыре дня соком трав и немногими смоквами, часто моляся и поя, копая землю граблями, дабы тягота труда усугубляла тяготу поста. Вместе с тем, плетя из камыша корзины, он подражал подвигам Египетских монахов и изречению Апостола, говорящего: [6] «кто не хощет делати ниже да яст» (II Солун. 3, 10); он так исхудал и тело его до того истощилось, что едва держалось на костях.

6. В одну ночь он начал слышать плач детей, блеяние стад, мычание быков, как бы вопли женщин, рычание львов, шум войска, и опять различные чудные голоса, (раздававшиеся) для того, чтобы он удалился, испуганный прежде звуком, чем видением. Он понял, что это демонское издевательство и, пав на колени, напечатлев на челе знамение Христа, и вооружившись оным, боролся еще сильнее, повергшись и желая как-нибудь увидать тех, от слуха которых он ужасался. Внимательными очами осматриваясь туда и сюда, он внезапно при свете луны увидел, что на него мчится колесница с несущимися конями, и когда он воззвал к Иисусу, вся прелесть была поглощена внезапно разверзшеюся перед его очами землею. Тогда он сказал: «коня и всадника вверже в море» (Исх. XV, 1) и: «сии на колесницех и сии на конех, мы, же во имя Бога возвеличимся» (Псал. XIX, 8).