Мартин Кэйдин - На грани ночи

Тони («Даже не вспоминай об этом имени! — мысленно выругала она себя. — Альберто!»)… Альберто снова взял в руки гитару. Измятая одежда лежала под сиденьем. Он не станет шарить под сиденьем, если только всё будет в порядке. В этих лохмотьях у него был спрятан обрез полуавтоматической винтовки, и он очень ловко умел стрелять из этого оружия. Ей, конечно, начхать на то, сколько легавых он нашпигует свинцом, но больше она не хочет насилия. Она обеими руками вцепилась в руль и вперила взгляд перед собой.

«Хуанита Алеман. Это твое имя, — предостерегла она сама себя. — Не забывай. Ты мексиканка. Мексиканка. Когда заговоришь, они должны услышать твой акцент. И ты должна убедиться, что они услышали его. Улыбайся, девочка. Улыбайся, показывай им свои зубки и ни в коем случае не дай им догадаться, что ты красивая черномазая девчонка с двумя колледжами за спиной, напичкана дьявольским образованием так, что те два белых оболтуса даже представить себе не в состоянии. Ибо если бы они догадались… — Она искоса взглянула на Тони… — Альберто, ты, дурёха! Альберто». Хоть сотню лет таращься на него, ни за что не скажешь, что на голове у этого парня парик. Она сама подбирала и подгадала так, чтобы в этом парике он был похож на того, кого строил из себя. Исполнитель народных песен, выглядел он ни добрым, ни плохим, но живым, непринуждённым и весёлым. Он всё же немного играл на гитаре, а больше от него ничего и не требовалось. Парик сидел на нем безупречно, к тому же он не брился целую неделю, и ещё эти шутовские очки на носу…

Это был у них единственный способ прорваться сквозь полицейские кордоны, выставленные повсюду. Когда они узнали про Джесса и Мэй, её всю пронзило холодом до самых костей. Но Тони всегда высмеивал мысль о бегстве из Штатов на каком-то судне. Безразлично, сколько вы заплатите капитану, предостерегал он, этот сукин сын будет рассчитывать, что от правительства он получит больше и ещё в герои вылезет.

Но просто так взять и отправиться в дорогу они не могли: повсюду были их фотографии, и абсолютно все выслеживали их.

Тони Мальони и Лесли Холл исчезли. У них хватило денег, чтобы приобрести всё необходимое. Лесли выходила одна вечерами, и никто не мог её узнать. Она напяливала на себя лишнюю одежду, до тех пор, пока её фигура не становилась полной, а сама она приобретала вид одетой без вкуса, отвратительной бабы. Она не гримировалась, только лохматила себе волосы и носила башмаки без каблуков, в которых неуклюже ковыляла. Она растворилась в Уоттсе — негритянском районе Лос-Анджелеса. А там можно добыть что угодно — были бы деньги.

Итак, они приобрели себе водительские права на имена Альберто Хименеса и Хуаниты Алеман. Тони свободно разговаривал по-испански. Они стали американцами мексиканского происхождения. Тони играл на гитаре, и они составили вдвоём довольно пристойный дуэт. Они выбросили свою старую одежду и одевались теперь соответственно тем ролям, которые играли.

В Розуэлле, штат Нью-Мексико, готовилось большое событие. Исполнители народных песен и рок-музыки. Они раздобыли несколько печатных бланков. Десять минут за печатной машинкой, и Лесли изготовила вполне правдоподобное приглашение выступить с песнями на фестивале музыки в Нью-Мексико.

Следующей проблемой было — как ехать?

Они кое с кем переговорили, и к вечеру к ним явился гость. Так они познакомились с Манком, который «фольксвагеном» собирался ехать со своей девушкой из Лос-Анджелеса во Флориду. Это было очень кстати. Манк и его как там её зовут предоставляют колеса, они оплачивают горючее, а питание общее…

И вот теперь этот трижды проклятый фараон барабанит по дверцам, предлагая им выйти!

Тони сел за руль. Лесли всё ещё чувствовала себя совершенно обессиленной после двадцатиминутного допроса, которому подверг их дорожный патруль. Манк сыграл свою роль, как было условлено, а его девушка светила глазами на полисмена в безумной улыбке, так и не произнеся за всё время ни слова. Полисмен приказал:

— Убирайтесь прочь и не вздумайте останавливаться, пока не переедете границу штата.

Даже неплохие ребята. А впрочем, начхать на них, думал Тони Мальони. Главное — что их не схватили и они едут дальше.

Теперь по крайней мере у него было время подумать. Как это, чёрт возьми, случилось, что он вырядился мексиканцем? Чем больше он об этом думал, тем комичнее всё казалось. А вообще, жизнь сплошная мерзость, и он об этом никогда не забывал. Такой взгляд на жизнь здорово помог ему несколько лет назад, когда под ним разверзлась бездна. Капитан-лейтенант ВМС Сальваторе А. Мальони. Блестящий лётчик-истребитель. Один из лучших «ястребов» на весь чёртов флот. Две сотни боевых вылетов над Северным Вьетнамом и грудь в орденских ленточках не оставляли сомнения в том, что Мальони — первый кандидат на внеочередное повышение в чине. Хотя он и держался в стороне от остальных пилотов, зато в небе мог любого из них заткнуть за пояс.

И однажды ночью, перед самой посадкой на авианосец, заглох двигатель его самолёта. Второй двигатель вытянуть не мог, а море было неспокойное, и палуба авианосца, поднявшись на волне, стукнула по его Ф-4, как большая мухобойка по мухе. Он уже не успел катапультироваться из машины, которая буквально разваливалась на куски.

Когда он очнулся — а прошло много времени, — то почувствовал: случилось что-то ужасное. Почувствовал, несмотря на морфий. Посмотрел поверх белых простыней и увидел, что нога его торчит под каким-то невероятным углом к туловищу. Он снова впал в забытье, а когда пришел в сознание во второй раз, то лежал на другой кровати и с его ногой уже что-то сделали. Они растерзали его тело, словно баранью тушу, вспоминал он со жгучей злостью. Он понял худшее ещё раньше, чем хирург со своей слащавой улыбкой похлопал его по плечу и сообщил, что они удалили ему часть берцовой кости, что нервы повреждены и уже никогда эту ногу ему никто выпрямить не сможет. Своим медовым голосом хирург снова и снова правил над Тони панихиду, по сути, хороня его живьем. Иначе и не скажешь: ведь он никогда уже не сможет служить в морской авиации. На кой чёрт, кому нужен парень с перекрученной стопой в кабине ревущего истребителя? И к чертям собачьим его послужной список, в котором, ясное дело, несчастный случай квалифицировался как «ошибка пилота» и ответственность была возложена на него. Будь прокляты они все! Оператор радиолокационной установки, что сидел сзади него в кабине, погиб, флот потерял не только истребитель, но и ещё с полдесятка самолётов, когда его Ф-4, очутившись в их гуще, развалился. Вот тут и сказалось то, что держался Тони в стороне: в послужном списке его похоронили во второй раз — разжаловали, вышвырнули коленкой под зад из морских офицеров.