Дмитрий Вересов - Крик ворона

Леня достал из серванта хрустальную вазу и поставил в нее букет.

— А почему ты сказал, что я буду рада? — Таня взяла из его рук вазу и понесла на кухню, наполнять водой.

— А потому что это — как привет из прошлой жизни, когда все мы были юны, радостны и беззаботны. Ты его помнишь, не можешь не помнить. Это Поль, Павел Чернов, ну, который был Ванькиным свидетелем на вашей свадьбе.

Таня остановилась посреди прихожей и судорожно сглотнула.

— Да, — сказала она, почему-то хрипло. — Я помню его.

На кухне из-за стола, покрытого яркой клеенчатой скатертью в клетку, поднялся высокий и небритый молодой человек в футболке.

— Здравствуйте, — смущенно сказал он. — Вот, Ленька затащил, вы уж извините… Поздравляю вас.

— Спасибо. — Она опустила глаза.

— Эй, ребята, вы что как не свои? — удивился Леня. — И на «вы», и цирлих-манирлих… Кончайте, а? Ну-ка, улыбнулись друг другу и давайте жрать, пожалуйста.

Он сел напротив Павла и стал намазывать масло на хлеб.

Стол был уже накрыт к завтраку, да не простому, а праздничному, с икрой, рыбкой и буженинкой, но без Тани, видимо, не начинали. Она сняла колбу с кофеварки, проверила, не остыло ли, разлила кофе на три чашки и села между мужчинами, спиной к плите.

Все трое жевали молча и сосредоточенно. Видимо, здорово проголодались. Минут через десять Рафалович блаженно откинулся на спинку стул и шумно потянулся. Таня достала сигареты.

— Можно и я тоже? — Павел достал из кармана мятую пачку «Опала».

— Эти лучше, — сказала Таня, протягивая ему «Кент». — Возьмите… возьми.

— Спасибо, — сказал Павел, взял сигарету, чиркнул спичкой и, дав прикурить Тане, прикурил и сам.

— Валяйте дымите, — поднимаясь, сказал Рафалович. — Я вот хоть и военный, а удовольствия в этом не понимаю. Иное дело водочка!

Павел автоматически кивнул.

— Я уж Павлу объяснял, — обратился Леня к Тане. — Мне срочно по делам надо. Это ненадолго, часа на три максимум. Я и собирался заскочить, тебя поздравить и туда рвануть. Теперь совсем опаздываю, засиделся с вами. Вы тут посидите пока, поболтайте… Пашка, дай слово, что не убежишь. А ты, Татьяна, смотри у меня, развлекай гостя дорогого, как умеешь. Если он скучать будет, я тебе этого не прошу.

— Ладно, — сказала Таня. — Я готовкой займусь, а Павел поможет. Вот и развлечемся.

Рафалович от дверей послал обоим воздушный поцелуй и скрылся в прихожей. Хлопнула дверь. Павел и Таня одновременно встали.

— Ну, здравствуй еще раз, — сказал Павел и посмотрел на нее.

Впервые за это утро взгляды их встретились. Проскочила голубая искра. Цепь замкнулась.

Все закачалось и поплыло, унося с собой опыт и боль прошлых ошибок, ожоги прошлых любовей, здравый смысл и все рациональные соображения. Таня всхлипнула и повисла у Павла на шее. Он дрожащими руками прижал ее к себе.

— Что же ты, что так долго не шел? — шептала она сквозь слезы. — Я ждала тебя, столько ждала, устала…

— Я искал, — растерянно произнес он. — Искал всю жизнь, но только вот сейчас понял, что искал тебя…

— Надо что-то сказать Лене… Он взял ее лицо в ладони и бережно поднял, глядя в заплаканные и бездонные зеленые глаза.

— Я сам все объясню ему, — сказал он твердо. — Только завтра. Пусть сегодня будет и его день. Он заслужил.

— Да, — прошептала Таня. — Да, любовь моя…

Но случилось иначе.

Они не знали, сколько времени молча, не нуждаясь в словах, просидели на кухне, взявшись за руки. Если бы не телефонный звонок — кто-то ошибся номером, — сидели бы еще.

— Ой! — сказала, вернувшись от телефона, Таня. — Надо же готовкой заняться, а то Леня к вечеру гостей, наверное, назвал, да и сам скоро придет, голодный.

— Я помогу, — сказал Павел, — ты скажи, что надо. Но все шло наперекосяк. Вместо сахара Таня опрокинула в песочное тесто для пирога полный стакан соли, а Павел выронил бутылку с маслом. Бутылка, упав на мягкий пол, не разбилась, зато из нее вытекло масло. Пока Павел бегал в ванную за половой тряпкой, в масляной луже успел с кайфом искупаться Бэрримор. Пока Таня отстирывала скользкую и визжащую псину под душем, а Павел самозабвенно растирал желтки для печенья, задуманного Таней взамен загубленного пирога, в духовке благополучно сгорела курица. Таня, первая учуяв запах дыма, прибежала на кухню, сопровождаемая недомытым и возбужденным Бэрримором. Пока Павел с Таней занимались ликвидацией куриной аварии, собачонок опрокинул на пол и на себя миску с желтками и принялся обрадованно их вылизывать… Повторно выкупав Бэрримора, Таня твердо заявила:

— Так не пойдет. Придется ехать на работу.

— Зачем? — недоуменно и опечаленно спросил Павел.

— У Люси отоварюсь. Надо же чем-то народ кормить. Я скоро.

Павел сел у окна и задумался. Как, о Господи, как объяснить все Леньке, какие слова подобрать?..

Он даже не заметил, как в дверях повернулся ключ, и поднял голову лишь когда на кухне появился чуть запыхавшийся Рафалович.

— Привет! — сказал он. — А Таня где?

— Э-э… за продуктами поехала. Скоро вернется.

— Понятно.

Леня выдвинул из-под стола табуретку, сел напротив Павла и серьезно посмотрел на него.

— Это даже хорошо, что она уехала. Павел посмотрел на него с удивлением.

— Видишь ли, Поль, я… Смешно даже… Короче, мне нужен твой совет. Больше мне обратиться не к кому, а ты всегда все так хорошо понимал.

Павел спокойно смотрел на взволнованного, непохожего на себя Леню и думал: «Ой ли? Знал бы ты, милый Фаллос, насколько я ничего, решительно ничего не понимаю, что со мной, со всеми нами происходит».

— Ну, в общем… Самое позднее через месяц я подаю рапорт.

— Какой рапорт?

— Об увольнении из рядов. Я вынужден это сделать, иначе все здорово осложнится.

— А что такое?

— Понимаешь, мы — то есть дядя моей жены, я и еще один — в свое время задумали полезное дело. Заручились, добром начальства, приступили. Получили первые результаты. И тут пошло-поехало… Какой-то гад накатал телегу. Мол, частная лавочка, нетрудовые доходы. Хотя, заметь, мы еще ни гроша с этого дела не получили… Короче, начались неприятности, Лилькиному дяде порекомендовали уйти по собственному, мне тоже намекнули. И это еще если учесть, что мы хорошо подмазали кого надо. — Павел невольно поморщился. Не замечая этого, Рафалович продолжал: — А то было бы совсем кисло. И вот, как ты понимаешь, пришла пора воспользоваться запасным аэродромом. За этим я и приехал сюда в этот раз — переговорить с нужными людьми, кое-что согласовать.

— Извини, я не очень понял…

— Я возвращаюсь в Питер. С женой и детьми. Устраиваюсь на работу. Потом попытаюсь вытащить сюда ее дядю с тетей…

— Боюсь, что тут я ничем помочь не могу. Я в таких делах ничего не смыслю, а отец давно на пенсии… Леня прервал его нервным, дребезжащим смехом.