Родриго Кортес - Пациентка

Видел мэр и то, что освобождающееся пространство торговли наркотиками и женским мясом с неизбежностью закона тяготения займут дерзкие, еще не насытившиеся колумбийцы — это вопрос времени. И единственное, чего не видел мэр, — как сделать этот процесс рокировки властью и капиталами безболезненным и взаимно полезным, побыстрее сбагрить фабрики итальянцам, а самому уехать на далекие острова и до конца своих дней лежать под пальмой со стаканом в одной руке и смуглой упругой туземкой — в другой.

Само собой, сразу же после убийства двух колумбийских сутенеров он с глазу на глаз встретился с Висенте Маньяни и, само собой, получил заверения в том, что лично он, Висенте, к этому никак не причастен.

— Ты же не первый год меня знаешь, Хьюго, — уважительно приглашая присаживаться, развел руками итальянец. — Если я что говорю, значит, оно так и есть. Конечно же, Карлоса надо бы наказать — просто, чтобы место свое знал, но я пока приказа начинать войну не отдавал. И не потому, что я боюсь. Ты меня понимаешь?

— Я тебя очень уважаю, Висенте, — как бы подтверждая только что сказанное, кивнул Тревис. — Ты никогда от опасности не бегал…

Маньяни самодовольно улыбнулся и превратился в слух.

— А потому и обращаюсь непосредственно к тебе.

Итальянец мгновенно насторожился.

— Мне в этом городе уже недолго осталось, — осторожно принялся развивать свою мысль мэр. — Но мне далеко не все равно, кто займет это кресло после меня…

— И что? — прищурился Маньяни.

— Мне кажется, что самой достойной кандидатурой мог бы стать ты.

Итальянец оторопело моргнул.

— Я?!

— А что? Тебя в городе знают… уважают… ты сам посуди, не отдавать же такое место этому дураку Дэвиду Лоу?

Глава клана задумался, а Тревис, выдержав необходимую паузу, добавил:

— Знаешь, как говорят на Востоке, судьба послушных ведет, а непослушных тащит. Тебе не избежать этого поста, Висенте, через два года или через шесть, но рано или поздно ты займешь это место.

— И что я для этого должен сделать? — недобро прищурился итальянец.

— Поговори с Карлосом, — умоляюще сощурился мэр. — Я хочу, чтобы вы обо всем договорились по-хорошему.

— Стоп-стоп, — упреждающе поднял руку Висенте. — А тебе-то что с того? У тебя-то какой интерес?

Мэр улыбнулся.

— А мой интерес самый прямой. Если федералы сюда заявятся, здесь ведь не только колумбийцам станет жарко; меня они тоже поджарят. И, видит бог, я этого не хочу.

Салли работал, как заведенный. Впрочем, нет, даже не работал — служил всевышнему. Каждый божий вечер он выезжал в город, ставил фургон на стоянку и начинал стремительный деловитый обход злачных мест. И не было дня, чтобы он не обнаруживал еще одно, доселе ему неизвестное гнездо порока.

Да, в последнее время слуги нечистого стали осторожны. Они выставляли посты наблюдения чуть ли не на каждом перекрестке, а в подпольные казино и бордели чужому человеку и вовсе невозможно было пробиться. Но Салли знал, что делал, и каждую ночь смерть пожинала новый урожай, и мертвые еще при жизни, разлагающиеся духовно язычники и отступники от Слова Его с ужасом погружались туда, откуда для них был только один путь, — в ад.

И только в субботу — святой день — Салли оставлял этот грешный город в покое и целиком посвящал все свое время поискам той, за которой сюда и приехал.

За три дня до окончания весенних каникул, в воскресенье, Дженкинсам позвонили. Секретарь школы сообщил, что в связи со сложившимся в городе чрезвычайным положением школа вынуждена отреагировать соответственно и что официальное письмо с решениями совместного заседания администрации и родительского совета они должны получить вот-вот.

В отличие от мужа, Нэнси не придала этому известию особого значения, но когда пришло письмо, мир словно перевернулся. Перепуганный до чертиков директор, естественно, заручившись поддержкой совета, извещал всех остальных, не состоящих в совете уважаемых родителей, что в школе вводится особый режим посещений, и это означает охрану на входе, жесткую и последовательную борьбу за дисциплину и пропускной режим, нарушение которого будет караться так же последовательно и беспощадно — вплоть до отчисления из школы.

Нэнси знала, откуда дует ветер. Джимми уже не раз упоминал, что в борьбе за бюджет мэр намерен продемонстрировать, что городская полиция уже не справляется с текущей криминальной ситуацией. Вариантов продемонстрировать это было множество: поднять шум вокруг мифического маньяка, горячо обсуждать давно канувшую в Лету перестрелку итальянцев и колумбийцев и — вот, как сейчас, — самими дисциплинарными мерами убедить горожан в том, что подростки — чуть ли не само вселенское зло.

Самое ужасное, это срабатывало. После каждой истерической по своему накалу полицейской рекламной кампании горожане начинали соглашаться с тем, что в городе стало жить опасно и только сверхзащищенность и сверхвооруженность способна хоть как-то изменить ситуацию. Пропитанные слухами и телевизионной жвачкой люди начинали запугивать сами себя почти до икоты, а страховые и охранные фирмы, на треть принадлежащие все тому же мэру и все тем же итальянцам, набирали сумасшедшие обороты и все больше, больше средств вкладывали в то, чтобы самый выгодный сектор их бизнеса освещала специфически подобранная информация.

И словно подтверждая ее мысли, вошедший в дом с веранды сонный, вялый Джимми принялся щелкать массивным переключателем купленного на днях новенького телевизора, и с экрана хлынули последние криминальные новости вперемешку с призывами позаботиться о безопасности своей и своих детей — естественно, ценой жалких остатков былой американской свободы.

— Надо бы и нам охранную систему поставить, — нарушил гнетущее молчание муж. — Береженого и бог бережет.

Нэнси обмерла и вдруг вспомнила коронный трюк Джимми — еще когда они только сюда приехали.

Среди местных недорослей как раз пошла мода дразнить копов, сознательно превышая скорость и не подчиняясь командам остановиться. Ребятишки прекрасно знали, что полицейские стрелять не будут даже по колесам. В маленьком городке, где все знали всех, это было бы и невозможно. Дело дошло до того, что на пульт поступало до шести извещений об очередных нарушителях в день!

Конечно, формально этим должны были заниматься «дорожники», но и муниципальная полиция в стороне не оставалась, и порой в погоню за этими придурками выходило до десятка патрульных машин!

Вот тогда Джимми и придумал этот трюк. Узнав, что нарушитель движется в его сторону, он просто выходил на неширокую, размеченную еще двести пятьдесят лет назад дорогу и просто стоял, перекрывая собой самый ее центр.