Родриго Кортес - Пациентка

Джимми ошарашенно молчал.

— Я знаю, что у твоей супруги не все с головой в порядке, — отойдя в сторону и закурив, задумчиво продолжил Бергман. — И что дома она сегодня не ночевала, знаю, и что в Сан-Антонио зачем-то ездила, тоже в курсе… Вот только мэра убила не она, будь уверен. А теперь пошел вон.

Агенты ФБР прибыли на следующий день — спецрейсом из Вашингтона — и первым делом отобрали у Бергмана дело и заново в спринтерском темпе допросили всех мыслимых свидетелей. Но Бергман глубоко сомневался, что им удалось понять больше, чем ему.

Да, большей частью неведомый убийца вроде бы как убирал тех, кто так или иначе связан с итальянцами. Но тот же зарезанный и распятый на крыше собственного автомобиля Марвин Гессель напрочь опровергал это предположение. Собственный корреспондент девятого телеканала прибыл в город как раз для того, чтобы нанести решающий удар именно по итальянской диаспоре города. Да и колумбийцев от «Библейского потрошителя», как его не в меру поэтично окрестили фэбээровцы, пострадало немало.

Вторым, вполне разумным предположением было противоположное: в убийствах заинтересован Висенте Маньяни, достигший на этой волне всех мыслимых высот. Но и здесь не сходилось почти ничего. Да, у Висенте был интерес подгрести кое-кого под себя, и полицейская истерия немало этому способствовала. Но и только; убивать Хьюго Тревиса — человека, беспрекословно, шаг за шагом ведущего Висенте к высотам легальной власти, клану Маньяни никакого смысла не было.

Не дала следствию ничего экстраординарного и эта психопатка Нэнси Дженкинс. Да, она призналась в том, что проникла в служебное помещение оружейного магазина с целью ограбления и, более того, она взяла на себя и погром итальянского офиса, и нападение на мэра города и даже стрельбу в эксгибициониста Тальбота и злоумышленный обман некоего Арчи из казино при мотеле, но все это больше походило на самооговор.

Висенте Маньяни в очередной раз категорически опроверг домыслы о том, что хранил в сейфе магазина восемьдесят тысяч долларов и какие-то мифические черновики. За погром офиса давно уже отбывали наказание трое широко известных в городе хулиганов, а Тальбот на очной ставке с Нэнси Дженкинс прямо заявил, что женщина, стрелявшая в него, была и ростом повыше, и в плечах пошире. Да и сказать внятно, куда делись наручники и «беретта», с которыми Нэнси Дженкинс якобы заходила в кабинет Хьюго Тревиса, внятно объяснить она так и не смогла.

Нет, наручники в кабинете определенно были: их следы на кисти покойного виднелись отчетливо, но беда в том, что в день убийства мэра, уже к восьми утра, об этих наручниках знала едва ли не половина города. Да и множество отпечатков пальцев, оставленных в кабинете мэра, в точности совпадали с теми, что были сняты с машины убитого журналиста и вовсе не принадлежали миссис Дженкинс.

Чтобы быть спокойными на ее счет, агенты ФБР даже отправили на экспертизу чуть ли не всю одежду самооговорщицы, и, понятное дело, никакой крови на одежде Нэнси обнаружено так и не было — ни капли, а между тем Тревиса резали, как барана, почти на части, и убийца должен был буквально купаться в крови!

Понятно, что вопрос, кому принадлежат отпечатки реального убийцы, уже на третий день расследования правительственных агентов стал главным — как в свое время для Бергмана. Но тут начальник местной полиции мог бы им только посочувствовать. Он и сам чего бы только не дал, чтобы узнать это, но, увы, не судьба.

Впрочем, Бергман не знал не только то, кто этот маньяк, но и почему агентов абсолютно не заинтересовала его докладная записка о подобном саркоме разрастании итальянского клана, ни отчего ФБР нисколько не интересуют ни спрятанные где-то в пустыне оптовые склады кокаина, ни налаживание в городе новых, еще более мощных контрабандных, теперь уже итальянских каналов.

Похоже, этот городок и впрямь никому не был нужен всерьез. Кроме Висенте Маньяни и самого Бергмана.

То, что на самом деле судьба этого городка не интересует никого, кроме нее самой, Нэнси поняла на первом же допросе, когда попыталась поведать агенту ФБР об истинной роли Висенте Маньяни, какую он играл в городе.

— Понимаете, он запугал уже всех жителей! — с жаром объясняла она.

— Подождите, мэм. У вас есть конкретные обвинения в адрес мистера Маньяни? — вежливо поинтересовался агент.

— А колумбийцы? — возмущалась Нэнси. — Он же на этих бедных людей настоящую охоту объявил!

Агент криво улыбнулся.

— Уверяю вас, мэм, так называемой колумбийской преступной группировкой занимается полиция, а вовсе не ваш новый мэр. Он только курирует возникающие вопросы.

— А бойскауты? — возмущенно пыхнула Нэнси. — Вы посмотрите на этих мальчишек. Глаза навыкате, остекленевшие! Их эти братья Маньяни вообще всех задавили!

И тут агент совершенно искренне, ничего не стесняясь, захохотал и, лишь отсмеявшись, вздохнул.

— Эх, миссис Дженкинс… что вам сказать? Мальчишкам нравится дисциплина. Да если бы не бойскауты, кто бы демократию во Вьетнаме защищал? Вы об этом подумали? Поверьте мне, внучатые племянники вашего мэра хорошие ребята, настоящие американцы, и делают они большое, государственное дело…

И вот тогда Нэнси как сломалась. Она механически, почти не задумываясь над своими показаниями, рассказала агенту все, что делала последние пару месяцев, честно ответила, что действительно время от времени бывает на психотерапевтических сеансах в Хьюстоне у доктора Левадовски, почти не обратив внимания на понимающий кивок следователя, подписала протокол допроса и, не различая дороги, вернулась домой. Глянула на застывших у телевизора, словно манекены, Джимми и Рональда и заплакала. Вся жизнь вокруг словно отвернулась от нее, и это было невыносимо.

После того как господь отдал в его руки самого мэра, Салли серьезно задумался. Он безостановочно протирал стекла и подметал площадки, а сам, следуя великолепному совету мистера Левадовски, шаг за шагом разматывал клубок своей жизни, все глубже понимая божий замысел.

Уже на второй день после показательной казни мэра до него дошло, что эта шлюха, жена полицейского и мать двоих детей, — на самом деле приз, который он сумеет заполучить, лишь когда исполнит все. Именно с ее помощью господь вел его все эти дни и недели, заставляя подниматься все выше и выше, к пониманию того, как этим почти библейским городком завладевает грех.

Он искал Нэнси Дженкинс, а столкнулся с необходимостью карать сеющих грех проституток. Он гнался за ней, а в результате осознал, что ступенькой выше стоят истинные противники слова божьего — вроде как ни в чем не повинные сутенеры. Он хотел только ее, но господь и в этот раз вразумил его понять, что в основе всего этого греховного бизнеса лежат безобидные глянцевые журнальчики и якобы медицинские товары для удовлетворения ненасытных шлюх — розовые и мерзкие.