Грегг Гервиц - Программа

Он посмотрел на тонкую полоску сероватого неба над головой:

— Это было все равно что влюбиться. Я полностью ему доверился только чтобы… — Он поднял дрожащую руку, потом снова уронил ее на колено. — После того как я работал на него, был его рабом и отписал им два с половиной миллиона долларов, меня выкинули сразу же, как только я стал доставлять неудобство. Я никогда не смогу больше решать сам. Мне из этого не выбраться. — Он выпрямился, поднял голову, расправил плечи. На одну секунду он вдруг стал другим человеком. Потом ссутулился, и перед Тимом предстал прежний Реджи. — У меня никогда этого не будет. Никогда. И ты хочешь сделать так, чтобы и у этой девочки тоже не было выбора? Она, как кораблик в бутылке. А ты хочешь швырнуть бутылку об стену, чтобы поиграть с осколками. — Он стал тихонько раскачиваться. Его живость исчезла так же быстро, как появилась. Реджи безмолвно шевелил губами.

Тим подождал несколько минут, но глаза Реджи оставались пустыми. Тим сделал несколько шагов назад, оглядываясь на него, и пошел к просвету в конце переулка. Реджи переминался с ноги на ногу — металлическая крышка люка постукивала под его ногами, выдавая нечто похожее на барабанную дробь.

Когда Ли закончила, Учитель погладил ее по голове:

— Ну вот, это уже большой прогресс.

Ли соскользнула с кровати и легла на постеленном на полу одеяле и простыне. Учителю нужно было много места в постели, чтобы ему ничего не мешало спать. ТД перевернулся на бок, и через несколько минут его дыхание выровнялось. Ли лежала без сна, как и прошлой ночью, одной рукой сжимая белоснежную простыню. Она не шевелилась, боясь потревожить ТД. Лунный свет медленно полз вверх по покрывалу, которым была укрыта Ли.

Ей явно повезло больше Нэнси, которая так до сих пор и не вышла из хижины Скейта. Весь день Скейт обходил территорию по периметру с пресыщенной улыбкой и время от времени исчезал из поля зрения. Секс на ранчо был редкой привилегией.

Ли с удивлением поймала себя на том, что она сомневается в благотворности этого аспекта политики ТД. Она подумала о своем извращенном желании противиться такой прекрасной возможности. Оставаться в Программе, слушать Учителя — ведь именно так люди росли.

Свеча на тумбочке возле Ли не затухала. Рядом с ней стоял телефон, с которого был снят провод. ТД редко просил, чтобы ему принесли провод. И всегда звонил исключительно по важным вопросам, связанным с Программой. Над тумбочкой висело расписание, которое ТД установил для входящих звонков. Звонящие отличались невероятной дисциплинированностью, потому что знали, что у них есть не больше пяти минут, чтобы до него дозвониться.

Ее мысли представляли собой спутанный клубок, через который в неравные промежутки времени пробивалась поразительная ясность. Свернувшись в клубочек под покрывалом, Ли напомнила себе, что для нее большая честь находиться рядом с Учителем и с его помощью избавляться от своих комплексов. Она мысленно перебирала правила Программы, пока они не слились в один общий поток. После мучительно долгого провала во времени Ли вдруг ясно услышала скрип открываемой входной двери и легкие шаги.

Ли замерла от ужаса.

Послышались крики — Лорейн. ТД резко сел в кровати и побежал к двери, натягивая на себя брюки. Ли робко последовала за ним, боясь оставаться одна в темноте.

ТД щелкнул выключателем как раз в тот момент, когда Нэнси удалось вырваться из рук Лорейн. Несколько пуговиц на платье Нэнси было расстегнуто, сквозь края платья виднелся лифчик и голая кожа. Подол был разорван, все платье было захватано грязными руками. Растрепанные волосы торчали во все стороны, как будто она только что встала с постели. Нэнси начала бормотать что-то, рыдая так, что половину слов разобрать было невозможно:

— Учитель, пожалуйста, возьмите меня обратно к себе. Позвольте мне быть вашей Лилией. Пожа-а-а-луйста.

ТД спокойно завязал пояс своего шелкового халата:

— После того как ты была с этим грязным человеком?

Скейт стоял в дверях, почесывая затылок:

— Она сбежала.

— Увези ее с ранчо. Эту уже не спасешь.

Нэнси тоненько вскрикнула, кинулась на пол и на четвереньках поползла к ТД. Скейт прижал ее коленкой сверху и вывернул ей руку. Потом появился Рэндел, который зашел с другой стороны от Нэнси. Они подняли ее, как свернутый ковер, и понесли. Волосы Нэнси развевались во все стороны. От ее пронзительных вскриков Ли дрожала. Ее вопли еще долго доносились с улицы. Потом ветер унес их прочь.

ТД вошел обратно в спальню и лег на кровать. Ли пошла за ним и опустилась на одеяло, пытаясь собраться с мыслями. Наконец ТД повернулся на бок и посмотрел на сидящую Ли:

— Да?

— Куда… куда они ее отвезут?

— К подножию холма. В город. Оставят ее где-нибудь, убедившись, что она в безопасности. Но меня она больше не волнует. И тебя волновать не должна.

— Она… — Ли вытерла щеки, радуясь, что в темноте ТД не видит, насколько она потрясена, — она умрет без тебя.

— Она уже умирает, — категорично произнес ТД. Последовала еще одна пауза, потом он вздохнул и, приподнявшись, оперся на спинку кровати. — В чем дело, Ли? Если ты хочешь что-то спросить, спрашивай. Не сиди так, излучая напряжение и страх.

— Что ты хочешь этим сказать: она уже умирает?

— Она увядает. Женщины достигают пика репродуктивности рано, сразу после полового созревания. В примитивных культурах, как и на ранних стадиях развития этой страны, женщины выходили замуж в тринадцать, четырнадцать лет. Они рожали несколько детей и умирали лет в двадцать пять, тридцать. Женщины созданы для того, чтобы расцвести, родить детей и погибнуть. Нэнси двадцать четыре года. Ее яйцеклетки старые и застоявшиеся. У нее есть будущее только потому, что современная медицина увеличила естественный срок человеческой жизни путем вмешательства в естественное развитие организма. Но даже медицина не может остановить медленное разложение ее тучного рыхлого тела, прекратить умирание клеток, которое происходило на протяжении последних восьми лет. Ее внешность является результатом неправильного образа мыслей. Нэнси не сможет найти выход из этой дилеммы, ведущей к смерти. Ей легче быть жертвой. Одной из умирающих. С таким сознанием у нее нет ничего, кроме дальнейшего отчуждения и разложения ее тела.

Он вздохнул и провел рукой по лицу:

— Это может прозвучать жестоко, я знаю, но на мне лежит большая ответственность. И я не могу позволить человеку вроде нее заразить всех вас, ведь вы так усердно работаете над тем, чтобы переступить физические и психологические барьеры.

От этого непрямого комплимента у Ли немного потеплело на сердце.

— Прежде чем жалеть Нэнси, — сказал он, — подумай, возможно, то, что она ворвалась в этот дом сегодня, было лучшим, что могло с ней случиться?