Роберт Ладлэм - Парижский вариант

От смеха террориста у Рэнди побежали по спине мурашки. Но куда больший ужас вселял вставший перед нею неотвратимый выбор. Сейчас, когда Джона и Терезу увели, в комнате рядом с аппаратом, который мог оказаться — а мог и не оказаться — молекулярным компьютером, оставались только Эмиль Шамбор и Мавритания. Рэнди украдкой подергала прутья решетки, но те не зря казались несгибаемыми.

Она была опытным агентом. Но выбирать следовало быстро. Легче застрелить любого из стоящих в комнате, чем попасть в аппарат за их спинами. Но стоит одному человеку упасть, как второй сам бросится на пол, — на это даже у Шамбора хватит соображения. Очередь из автомата может повредить установку... но Рэнди не была уверена, что перед ней сам прототип, а собственных знаний, чтобы определить это, ей не хватало.

Если компьютер настоящий, то Шамбор, возможно, сумеет его починить. Тогда логичнее застрелить ученого. С другой стороны, Мавритания мог переманить на свою сторону кого-нибудь, достаточного образованного, чтобы запустить ДНК-компьютер, даже если построить его человек не сумеет. В таком случае надо или прикончить Мавританию, или расстрелять аппарат.

Что лучше? Что выгоднее?

Живой Шамбор может снова принести ДНК-компьютер миру — или, еще лучше, только Соединенным Штатам. Это уже будет зависеть от того, кто спасет ученого. Начальство в Лэнгли очень хотело получить эту машинку.

С другой стороны, первый же выстрел может подписать Джону и Терезе смертный приговор. А если аппарат на столе все же не молекулярный компьютер, шум только привлечет внимание к самой Рэнди, и тогда прощайте все шансы исправить положение или спасти пленников.

Рэнди опустила автомат. В конце концов, у нее имелся резервный план. Разумеется, это опасно, зато все хвосты будут подвязаны. И компьютер, если он находится на вилле, уж точно не уцелеет. Проблема заключалась в том, чтобы не сгинуть с ним вместе.

Но рискнуть придется. Озираясь в поисках часовых, Рэнди скользнула, пригнувшись, в сторону парадных дверей. Вдалеке били о берег волны, и сердце колотилось с ними в унисон.

Рэнди заглянула за угол дома. Абу Ауда и двое его подручных вели Джона с Терезой вниз с крыльца, по утоптанной дорожке в сторону казарм. Агент позволила им отойти и, не теряя из виду, устремилась следом.

Джон Смит оглянулся, пытаясь в последний момент отыскать хоть какой-нибудь способ вырваться, освободиться самому, и освободить Терезу. Абу Ауда и его люди провели пленников через мандариновую рощу, до поляны в полусотне шагов позади казарм, посреди которой стоял дощатый домик. Запах цитрусов дурманил голову.

Один из бедуинов отворил дверь, и Абу Ауда швырнул Джона в темноту.

— Ты причинил нам слишком много зла, американец, — бросил фулани. — Другого я бы уже давно прикончил за такие дела. Благодари Халида — он видит дальше, чем я. Здесь от тебя не будет горя... а женщина пусть поразмыслит о своих грехах.

Втолкнув Терезу вслед за Джоном, охранники захлопнули дверь. Повернулся в замке ключ, потом послышался лязг железного засова и щелчок — на засов повесили еще один замок, амбарный.

— Мои Dieu... - вздохнула Тереза.

— Я себе представлял наше будущее свидание как-то иначе... — пробормотал Джон по-английски.

Он окинул взглядом комнату-камеру. Сквозь единственное зарешеченное окошко под потолком струился лунный свет, рисуя квадратики на бетонном полу. Пол был светлый — значит, заливали недавно. Дверь была удручающе массивна.

— Я тоже, — согласилась Тереза. Несмотря на порванный костюм и потеки грязи на щеках, достоинство и красота актрисы каким-то образом сохранились. — Я-то надеялась, что вы придете в театр посмотреть на меня, а потом мы вместе поужинаем.

— Был бы рад.

— Посмотреть спектакль или поужинать?

— И то и другое... поужинать, выпить — последнее больше всего. — Он усмехнулся.

— Да... — Улыбка скользнула по ее лицу и пропала. — Странно, как быстро и неожиданно все может перемениться.

— Да ну?

Тереза склонила голову к плечу, с любопытством оглядывая своего неудачливого спасителя.

— Вы это так сказали... словно вам уже приходилось терять все.

— Правда? — Вспоминать о Софии не хотелось. Не здесь и не сейчас. В мрачной камере не пахло сыростью — словно алжирская жара выжарила из досок последние капли влаги. — Надо выбираться отсюда. Мы не можем оставить ни компьютер, ни вашего отца в руках этих негодяев.

— Но как?

Встать в комнате было не на что. Единственная койка была привинчена к стене напротив окна. Других предметов меблировки не наблюдалось. Джон снова обернулся к окошку. До потолка было едва девять футов.

— Я вас подсажу, а вы подергайте прутья. Может, один-два поддадутся. Было бы хорошо.

Сложив руки «стременем», он подсадил актрису себе на плечо.

— Они, — разочарованно объявила Тереза, подергав немного за прутья и приглядевшись, — пропущены каждый через три поперечные планки, а те — свинчены вместе. И все это прикручено к раме. Очень старая работа.

Должно быть, прежде эти прутья преграждали выход из древней тюрьмы другим заключенным, возможно — рабам арабов-завоевателей или пленникам пиратов, когда-то правивших здешними краями под рукой османского бея.

— Даже не дрогнули? — переспросил Джон с надеждой.

— Нет. Все приржавело.

Джон спустил ее на пол, и оба принялись исследовать дверь, надеясь, что годы оказались к ней неблагосклонны. Но и там слабых мест не нашлось. Мало того, что дверь была дважды заперта снаружи, но даже петли ее находились на другой стороне. Рабовладельцев и пиратов больше волновало, чтобы пленники не вырвались из камеры, чем то, что кто-то извне поможет им освободиться. И теперь Джону и Терезе не выйти без помощи снаружи.

Вот тогда агент и услышал слабый, странный звук — словно пробовала доски на зуб мелкая зверушка. Как ни прислушивался он, источник звука определить не удавалось.

— Джон!

Шепот прозвучал так тихо, что в первый миг агенту показалось, будто он бредит и от желания выбраться ему уже мерещатся голоса.

— Джон, твою мать!

Он резко обернулся к окну — только темное небо в проемах решетки.

— Идиот! — донесся шепоток. — Задняя стена. Только теперь Джон узнал голос. Метнувшись через всю камеру, он припал к стене.

— Рэнди?

— А ты кого ожидал — морскую пехоту?

— Ну надеяться-то можно. А почему шепотом?

— Потому что люди Абу Ауды повсюду. Это ловушка: ты — наживка, а я — дичь. Я или кто другой, кто попытается тебя вытащить из этой тюрьмы.

— Как ты сумела пробраться?

В очередной раз Джон не смог сдержать восхищения мастерством подруги.

— Пришлось разделаться с двумя часовыми, — после некоторого колебания созналась Рэнди. — Хорошо, что ночь темная. Но Абу Ауда скоро хватится их, и тогда нам крышка.