Линда Фэйрстайн - Костяной склеп

— Эта фреска с изображением льва из Испании. Согласно старинным бестиариям лев, спящий с открытыми глазами, символизирует бдительность. А эта, — произнес он, беря в руки причудливую медную фигурку, — относилась к числу любимых экспонатов Катрины.

— А что это?

— Акваманил. [47] Сосуд в форме животного для омовения рук (из церковной утвари). Священники используют этот сосуд для омовения рук при проведении мессы. Это виверна. [48] Виверна ( англ. wyvern) — специфически английский геральдический монстр, в прочих странах не различаемый с драконом. В отличие от дракона, в узком смысле этого термина, виверна имеет только переднюю пару конечностей, а задняя часть ее тела плавно переходит в драконий хвост; в остальном виверна полностью аналогична дракону. Виверны входят в герб герцогов Мальборо.

— Что-что? — переспросила я.

— Двуногий дракон, пожирающий людей. Его хвост закручивается вокруг крыльев и образует емкость, в которую наливали воду. — Беллинджер брал одну вещь за другой, давая пояснения: — Двуглавые орлы, пособники дьявола, львы, которых укрощают обезьяны, гарпии с ангельскими лицами и коварными голосами, завлекавшие моряков на верную гибель. [49] Автор, вероятно, путает сирен и гарпий, которые согласно античной мифологии выглядели почти одинаково, как полуженщины-полуптицы. Данное описание больше подходит именно сиренам, которые действительно завлекали людей в открытом море своим чарующим пением, обрекая их на гибель. Гарпий боги насылали на людей в наказание за какие-либо прегрешения, чтобы они отнимали пищу у провинившегося человека, пока тот не умирал голодной смертью. Катрина души не чаяла во всех этих тварях.

— А когда вы снова стали руководить подготовкой к выставке? — уточнил Майк.

— Сразу после ухода Катрины в конце прошлого года.

— Но если она так любила эту работу, ее решение уволиться разве не показалось вам странным?

— Я привык обходиться без эмоций в отношениях со стажерами. Как я уже говорил, они тут обычно не задерживаются — возвращаются в свои учебные заведения, садятся за докторские или находят что-то более интересное для себя. Но у Катрины, по крайней мере, была уважительная причина. Как бы вы, например, отнеслись к тому, что ваша подчиненная говорит, что ее изнасиловали?

Мы с Мерсером удивленно переглянулись.

— И когда она вам это сообщила?

— Примерно через месяц после того, как это стряслось. Это происшествие оставило в ее сознании глубокую рану. Сказалось и на ее работе, и на отношениях с коллегами.

— Именно это побудило ее рассказать о случившемся?

— Думаю, да. Катрин просила сохранить наш разговор в тайне. Она просто не знала, что ей делать. Я вам покажу, мисс Купер, те места, где она проводила время. Здесь, конечно, очень красиво, но и мрачновато, зловеще. Повсюду гротескные изображения и статуи мертвецов. И посетителей у нас по сравнению с главным зданием музея Метрополитен не так много. Довольно жутковато, даже мне, взбираться сюда, на вершину холма, особенно поздним вечером, когда вокруг ни души. Катрину, насколько припоминаю, изнасиловали примерно год назад, верно?

— В июне.

— Ага, а одним августовским вечером, когда она в одиночестве дорабатывала эскизы какого-то каменного чудовища в склепе Лангонской часовни, она испугалась нашего охранника, зашедшего туда во время своего обычного обхода. По-видимому, Катрина не слышала, как он вошел, а когда обернулась и увидела охранника, то так закричала, что он испугался не меньше ее.

— Она его знала?

— В том-то и дело. Просто охранник уже сменил форму на обычную одежду. Его смена к тому времени уже подошла к концу, но он решил еще раз проверить, все ли в порядке. А Катрина его ни разу не видела в джинсах, футболке и бейсбольной кепке. Она его попросту не узнала. И на следующее утро чуть ли не с самого рассвета она ждала меня.

— Но зачем? — Я пока не могла понять ее мотивов.

— Сказать, что хочет уволиться. Она чувствовала себя ужасно виноватой. Дело в том, что охранник был афроамериканцем, и Катрина подумала, что такой реакцией могла его задеть. Вот тогда-то она мне и рассказала об изнасиловании. А еще она мне призналась, что ей становится стыдно, когда всякий раз при встрече с незнакомым темнокожим мужчиной она думает, что это, возможно, и есть насильник.

Подобная реакция встречалась среди жертв насилия довольно часто, когда их преследовал иррациональный страх перед каждым встречным, особенно если он принадлежал той же расе, что и насильник. Им кажется, что он может встретиться где угодно, и они вздрагивают при виде любого незнакомца.

— Катрина не говорила вам, смогла ли она опознать насильника?

— Судя по тому, что она мне сказала, он был в лыжной маске. Это, наверное, ее очень нервировало. Катрина понятия не имела, был ли преступник из числа ее знакомых или нет. Она ведь разглядела только его руки и шею. А тут в часовне неожиданно появился бедняга Ллойд, увидев которого она чуть ли не до смерти перепугалась.

— Так она уволилась?

— Я ей не позволил это сделать, — ответил Беллинджер. — После того как Катрина рассказала мне о случившемся, я в тот же день переговорил с Ллойдом, тот ее разыскал и попытался успокоить. Сказал, что все прекрасно понимает. Знаете, я склонен связывать ее поведение с тем, что она родом из Южной Африки. Катрина пыталась убедить себя, что не имеет расовых предрассудков. Она не понаслышке знала ужасы апартеида, царящие в ее стране. Мне почему-то кажется, что Катрина не смогла бы взвалить на себя груз ответственности и свидетельствовать в суде по делу, за которое чернокожего могли бы упрятать за решетку, неважно, что при этом он сделал ей.

— Но она все же уволилась? — спросил Майк.

— Пару месяцев спустя, незадолго до рождественских отпусков. Я нашел ее заявление в архиве, — сказал Беллинджер, подходя к своему столу. — Она хотела покинуть Нью-Йорк до Нового года. Если я правильно помню, тогда разразилась снежная буря. Было неудивительно, что она хочет отсюда выбраться до того, как тут все бы замело.

Майк Чепмен подмигнул мне заговорщицки.

— Ага, мисс Купер тогда как раз решила отсидеться дома, да? Из-за убийцы.

Я постаралась не вспоминать о прошлогодней декабрьской встрече с кровожадным убийцей. Мерсер вернул нас к делу Катрины Грутен.

— В период между августом, когда она вам сообщила об изнасиловании, и подачей заявления об уходе вы не заметили в ее поведении никаких изменений?

— Все, кого я знал, изменились, мистер Уоллас, — негромко сказал Беллинджер. — После одиннадцатого сентября.

Я глубоко вздохнула, вспомнив об ужасающих событиях того дня.

— Может быть, из-за этого я недостаточно чутко отнесся к состоянию Катрины. Мы все стали как-то недоверчивы друг к другу, испуганы и зациклены на себе. А Катрина из такого состояния и не выходила. О чем говорит хотя бы случай с Ллойдом. Плюс ко всему депрессия и общее плохое самочувствие.