Кейт Уайт - Молчи!

— Привет, — отозвался он, когда она нажала на звонок. — Поднимайся. Пентхаус-два. Двенадцатый этаж.

От звука зуммера Лейк чуть не подпрыгнула. Затем толкнула дверь и вошла в холл. Одна стена была зеркальной, и потому холл казался больше, чем был на самом деле. Лейк посмотрела на свое отражение. Ее щеки были уже не такими яркими, но все же розовыми. «Я действительно собираюсь сделать это». Она нервничала, но ее охватило пьянящее чувство предвкушения. Давным-давно она не ощущала себя соблазнительной и желанной — или полной желания.

Лейк ожидала, что будет играть музыка («Пожалуйста, только не Барри Уайт», — взмолилась она), но когда Китон открыл дверь квартиры — он был без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами и улыбался, — Лейк поняла, что в квартире тишина.

— Я начал беспокоиться, что ты предпочла съесть крем-брюле и отказалась от идеи выпить со мной, — признался он.

Он дразнил ее, она понимала это. Китон был из тех парней, которым нельзя предпочесть крем-брюле. Он взял у нее плащ, и она вошла за ним в квартиру. Судя по холлу внизу, нельзя было представить то, что она увидела тут, — двухэтажную мансарду, где зоны гостиной и кухни, выдержанные в белых и бежевых тонах, переходили одна в другую. Лестница вела в заставленный книжными шкафами мезонин. И главное и самое впечатляющее — большой балкон за французскими окнами. Горело несколько неярких светильников, и Лейк увидела тиковые столы и стулья, пару шезлонгов и несколько деревьев в кадках.

— Фантастика! — восхитилась она. — Ты снимаешь эту квартиру, верно? — Она положила сумочку на дальний конец белого дивана и тут заметила коридор, ведущий влево, скорее всего в спальню. Сердце колотилось у нее в груди.

— Нет, я купил ее полгода назад — знал: так или иначе я вернусь в Нью-Йорк. Что ты хочешь выпить? Я охладил белое вино. Или ты предпочитаешь коньяк?

— Коньяк будет здорово, — сказала она.

Китон положил ее плащ на подлокотник дивана и прошел в кухню. Пока он стоял к ней спиной, Лейк осматривалась. Хотя мебели было не много, кое-что привлекло ее внимание. На одной стене висела потрясающая абстрактная картина, на которой был изображен мужчина с вытянутой головой. Она подошла ближе. Под картиной размещался полированный столик с деревянной чашей в стиле примитивизма. Лейк заглянула в нее. На дне лежало несколько монет и квитанция из банкомата. А также визитная карточка женщины по имени Эшли Триффин, организатора праздников и торжеств. И клочок бумаги, на котором было нацарапано «Мелани Тернбулл». «Ну, — подумала она, — я ведь знала, что он ловелас».

— Вот и я. — Китон вошел в гостиную с бокалами. Она взяла один и увидела, что у Китона загорелые мускулистые руки, а волоски на них выцвели от солнца. — Почему бы нам не пройти на балкон?

Он открыл французское окно и вывел ее на воздух. Балкон выходил на север — на слепящий огнями центр, бесконечные крыши и деревянные цистерны с водой. Лейк слышала негромкое движение транспорта двенадцатью этажами ниже и гудки машин.

— Мне кажется, я смотрю на страну Оз, — сказала она. Ветер трепал ее волосы. — Все это кажется мне почти нереальным.

— Я практически жил здесь летом, — отозвался он. — Как-то раз ночью притащил сюда спальный мешок и спал на шезлонге.

— А это безопасно? Ведь это центр Манхэттена.

— Сюда нет входа ниоткуда, кроме как из моей квартиры. Хотя, думаю, Человек-Паук мог бы добраться и сюда.

Лейк улыбнулась, прошла к перилам и посмотрела вниз.

— Ты же не боишься высоты? — спросил Китон. Она почувствовала мускусный запах, когда он медленно приблизился к ней сзади.

— Нет, — ответила она. — Только не высоты.

— А чего же?

— У меня есть безумная маленькая фобия. Это не то, что ты ожидаешь от меня услышать. — Она не могла поверить, что готова признаться ему в своих страхах. Но с этим человеком она забывала об опасностях.

— Тогда твое имя очень тебе подходит. В тихом озере черти водятся. [2] «Лейк» — по-английски «озеро».

— Не знаю, насколько это можно назвать чертями. — Она глотнула коньяку. — У меня странные страхи — я боюсь клоунов.

— Клоунов? — Он казался заинтригованным. — Это значит, ты никогда не водила своих детей в цирк братьев Ринглинг?

— Верно… Но откуда ты знаешь, что у меня есть дети?

— Я подслушал, как ты вчера рассказывала Рори о радостях второго триместра. И я просто предполагаю, что у тебя не один ребенок, а больше.

— Их у меня на самом деле двое. Сейчас они в летнем лагере.

— А муж?

Он правда не знает ответа на этот вопрос?

— Мы… расстались несколько месяцев назад. — Лейк перевела разговор на Китона: — А у тебя нет детей, верно?

— Никаких детей. Я был недолго женат, когда мне было за тридцать, на докторе. Это получился скучный брак. Возможно, обреченный с самого начала.

— У тебя ушло много времени на то, чтобы восстановиться? Чтобы почувствовать себя так, словно никакой катастрофы не было?

Она тут же пожалела о своих словах. Ей не хотелось загружать его своими проблемами.

— Ты чувствуешь себя именно так? — спросил Китон.

— Ну, в самом начале да. — Она старалась, чтобы ее голос звучал непринужденно. — Но прошло уже около четырех месяцев, и сейчас мне порой бывает хорошо, я даже счастлива.

— Почему? Благодаря вечерним разговорам с выдающимися специалистами по бесплодию, такими как доктор Левин?

— Ну… скорее благодаря тому, что я опять сама по себе. Не нужно ни перед кем держать ответ. Все крошки в постели — мои.

Она не могла поверить, что произнесла слово «постель». «Как это нелепо», — подумала она. К щекам снова прилила кровь.

— Звучит неплохо, — сказал он, глядя ей в глаза. — Вот увидишь, дальше будет только лучше.

— Приятно это знать, — ответила Лейк. Он говорит о том, что сегодняшние события приведут к чему-то лучшему?

И тут он наклонился и поцеловал ее, сначала нежно, а затем сильнее. По ней быстро пробежала волна желания — это было как удар кнутом. Ей стало почти больно, когда он отстранился.

— Если я пообещаю тебе пакет чипсов или еще чего-то вкусного и крошащегося, могу я тогда лечь с тобой в постель? — спросил он.

Скорее всего что-то подобное он говорил в самых разных ситуациях другим женщинам, но ей было все равно.

— Да, — ответила она. — Но чипсы вовсе не обязательны.

Он снова поцеловал ее и на этот раз засунул язык ей в рот. Потом положил руки на талию и привлек к себе. Лейк расслабилась в его объятиях и гадала, чувствует ли он, как быстро бьется ее сердце.

— Пошли в дом, — прошептал он.

Он провел ее через дверь и немного задержался, чтобы выключить свет на балконе и в других помещениях. Осталась гореть лишь лампа в большой комнате.

Постель у него была скромной, в японском стиле. Он остановился посреди комнаты и опустил бретельки ее платья, затем расстегнул на нем молнию, и оно соскользнуло на пол. Лейк переступила через него и сняла сандалии.