Джек Керли - Послание

– Трупные пятна… – прошептал я. – Нельсон и Дэшампс лежали на спине, Гарри. Кровь не должна была прилить к передней части и испортить цвет. Он не потому хотел, чтобы они лежали на спине, что так удобнее писать, – внешний вид передней части тела был очень важен.

Большие пальцы Гарри отбивали дробь на руле.

– А Фариер лежал на боку, потому что это уже не имело значения?

– Совершенно верно. Как только Каттер увидел татуировку, он решил, что она настоящая, и Фариер стал для него бесполезным.

– Внешний вид… – задумчиво произнес Гарри. – Боди-арт, тело как предмет искусства. Может, в этом все дело? Это и есть его сокровище? Что-то совсем простое, как снимок идеального тела? Идеальный труп, чтобы донести до кого-то свое идеальное послание?

– Идеальный посланник. Черт, Гарри, а что, если он посылает какие-то воплощения?

– Копии самого себя? – спросил Гарри.

– Скорее, дублеров, – сказал я.

– И куда мы двинемся с этой точки, Карсон? Твой ход.

Мне показалось, что по ладони моей скользнуло что-то тонкое, словно паутинка. Я сжал руку, но было уже поздно – она пропала. Я рассказал Гарри о расписании дежурств в морге и о том, что я выудил их у Уилла Линди. Затем мы обратили внимание на Фариера и его связь с «НьюсБит». Я взглянул на распечатки его ответов на письма.

– У меня есть даты, когда Фариер отвечал на объявления, но нет самих объявлений, с которыми эти даты можно сопоставить.

Гарри нахмурился.

– Тебе нужны объявления? Те, которые были напечатаны в газете?

– Сами записи уже превратились в пепел, но мы можем узнать, на какие из этих объявлений Фариер отвечал, по их номерам, у каждого был свой код. Это, конечно, очень призрачно, но все-таки…

Гарри подумал и сказал:

– Помнишь, есть один парень во Фломатоне… Живет в доме, забитом картами, какие только смог достать. О нем еще писали в прошлом году.

Я вспомнил – все слишком странно, чтобы об этом забыть. Я вырезал ту статью и вложил в папку «Необычное в мире».

– Ему присылали карты отовсюду. Токио. Мурманск. Улан-Батор. Спутниковые карты, топографические, карты геологических разломов, плотности населения, количества собак на квадратный километр.

– Коллекционирование карт… Что ты думаешь по этому поводу?

Я порылся в своем файле профессионального жаргона.

– Обсессивно-компульсивное поведение. Возможно, даже бредовое состояние – в зависимости от того, какое назначение он приписывает этим картам.

Гарри прибавил газа, и мы вылетели со стоянки как раз перед машинами, тронувшимися на зеленый-свет. Дальше по улице нас сопровождал возмущенный вой сигналов.

– Кстати, о цели, – сказал Гарри, не обращая внимания на эту какофонию. – Я хочу, чтобы ты посмотрел на одно место, а потом сказал, существует ли оно на самом деле.

Двухэтажный дом из обивочных досок располагался в глубине участка: заросли сорной травы, электрические столбы, деревья с широкими листьями, скрывающие большую часть заднего и бокового двора. Мы остановились на улице с покрытием из шуршащего гравия и прошли мимо двух замасленных велосипедов, к одному из которых сзади тряпками была привязана тележка. На гравии подъездной аллеи стоял старый седан «чекер»; краска на нем настолько выгорела, что, казалось, просто испарилась. Знаток автомобилей как-то рассказывал мне, что как только пробег этих желтых такси достигал пятисот тысяч миль, их продавали Мексиканской армии, где на них ставили артиллерийское вооружение и использовали в качестве танков. Я так до сих пор и не знаю, шутил он или говорил серьезно.

С находившегося поблизости склада металлолома доносились звуки работающих кранов, которые грузили металл в товарные вагоны. В воздухе пахло ржавчиной и соленой водой. После того как Гарри постучал, засовы отодвигались целую минуту. За дверью стоял высохший лысый негр в выцветшем синем комбинезоне поверх поношенной белой рубашки и черном галстуке-бабочке. Ему могло быть лет шестьдесят, а могло и все триста. Поклонившись, он сказал:

– Наутилус всплыл на поверхность.

Он повторил это трижды, как заклинание.

Мы вошли в большое фойе с облупившейся краской на стенах. В комнате справа был письменный стол и гладильная доска, на которой лежали несколько газет и стоял парующий старинный утюг. Я заглянул в три соседние комнаты. Стопки газет под потолок. Старик смотрел на меня с опаской, как будто ожидал, что я могу укусить.

– У вас какая-то неясность? – тихо спросил он. – Обвинение со стороны государства?

Я порылся в памяти в поисках цитаты из далекого курса политологии и ответил:

– «Если бы стоял выбор между правительством без газет и газетами без правительства, я бы без колебаний поддержал второе».

Старик внимательно изучал мое лицо, словно стараясь его запомнить. Он протянул руки, обхватил мои пальцы ладонями, потом поклонился и коснулся лбом моей руки.

– Я знаю те же песни, что и Томас Джефферсон, – прошептал он.

Я мог только кивнуть. Конечно.

Гарри объяснил ему, что мы ищем. Старик повел нас через лабиринт комнат, зачастую пробираясь боком через особенно узкие проходы и упираясь носом в пожелтевшие газеты. У него была странная манера передвигаться: он то скользил, как на коньках, то скакал, будто с камня на камень через ручей. Мы быстро шагали следом, чтобы не потерять его из виду. Пачки, мимо которых мы проходили, были уложены идеально ровно: подшивки газет лежали толстой частью попеременно то в одну, то в другую сторону. Допускаю, что если бы у меня был с собой уровень, то на верхней газете любой из стопок его пузырек стоял бы строго посередине.

На пачках я видел названия газет Алабамы, из больших и маленьких городов: «Мобил Реджистер», «Дотан Бьюгл», «Джексон Дейли Брюс», «Хантсвил таймс», «Кулман таймс».

– А «Нью-Йорк таймс»? – спросил я. – «Вашингтон Пост»?

Он покачал головой.

– За это я не отвечаю.

Мы боком пробрались по скрипучим ступенькам, на которых стояли уложенные уступом пачки «Монтгомери Адвертайзер» за прошлые годы. С первой страницы хитро смотрел ломкий и пожелтевший Ричард Никсон. В темной комнате щелкнул выключатель, зажегся свет, и старик подвел нас к пачке газет высотой сантиметров в тридцать, стоявшей в углу.

– «Мобил НьюсБит», – сказал он, словно читая карточку из имеющейся в его голове идеальной картотеки. – Выходила еженедельно по четвергам. Дата первой публикации – одиннадцатое мая тысяча девятьсот девяносто шестого года. Публикации прерваны семнадцатого августа две тысячи второго года в связи с финансовыми трудностями. Куплена новым хозяином в октябре прошлого года и возобновила публикации.

Гарри кивнул.

– Мы бы хотели одолжить последние номера, если это возможно.