Джеймс Паттерсон - Мэри, Мэри

«Алекс, я связался с Фрэдом ван Олсбургом из Лос-Анджелеса. На его счет можешь не волноваться, но я хочу задать тебе несколько вопросов. Это важно. Кстати, с возвращением в Вашингтон».

Следующий звонок — и снова Рон Бернс, тем же ровным и спокойным тоном.

«Алекс, у нас совещание на следующей неделе, и я не хочу, чтобы ты опоздал. Позвони мне домой в эти выходные. И еще — хорошо бы, чтобы ты поговорил с детективом Галеттой. У нее есть информация, которую тебе следует знать. Если ты не записал ее телефон, позвони Тони, он в курсе».

Намек ясен. Рон Бернс уже не просил меня заняться делом Мэри Смит. Он мне приказывал. Господи, как я устал от кошмарных преступлений — они обрушивались на меня сплошным потоком, одно за другим. По оценкам ФБР, на сегодняшний день в стране действовало свыше трехсот серийных убийц. И что, я должен всех ловить?

Я нажал на «паузу», чтобы поразмыслить и решить, как мне поступить дальше. Сначала я подумал о Мэри Смит. Это имя упрямо лезло ко мне в голову. Оно задевало мое любопытство, интеллект и даже самолюбие. Женщина-маньяк — как это возможно? Убивать других женщин? Матерей?

Но зачем? Разве женщина на такое способна? Я просто не мог представить ничего подобного.

Кроме того, меня интересовало, получил ли Арнольд Гринер новое письмо. Какую роль Гринер и «Лос-Анджелес таймс» играли в этом деле? Выбрала ли Мэри Смит свою следующую жертву? Что ею движет? Наконец цепочка размышлений привела меня к неутешительному выводу. В Лос-Анджелесе должна погибнуть еще одна невинная женщина и мать. После нее останутся безутешный муж и дети. Ситуация задевала меня лично, и Бернс прекрасно понимал это. Мой босс знал, что делает.

Несколько лет назад моя жена Мария погибла в дорожной перестрелке. Она умерла на моих руках. Никого не поймали и не осудили. Я провалил свое главное дело. Все получилось совершенно дико и нелепо. А теперь эти жуткие убийства в Лос-Анджелесе. Мэри Смит била по моим больным местам, как в личном, так и в профессиональном смысле, — и не надо быть доктором психологии, чтобы это понимать.

Ладно, почему бы мне не войти в курс дела? Бернс прав — иначе в понедельник я буду выглядеть по-дурацки.

«Проклятие, Алекс, ты поддаешься!»

Когда я взял трубку, оказалось, что на линии уже разговаривает Деймон.

— Да, я тоже по тебе скучал. Постоянно думал о тебе. Честное слово, каждую минуту.

В ответ послышался девичий смех.

— А ты привез мне что-нибудь из Калифорнии? Например, ушки Микки-Мауса? Или что-нибудь еще?

Я заставил себя тихо повесить трубку.

«Я тоже по тебе скучал»? Что это за девчонка? И с каких это пор у сына завелись секреты? Я-то был уверен, что когда у него появится девушка, он сразу мне об этом расскажет. Но теперь иллюзии рассеялись в прах. Впрочем, когда-то мне тоже было тринадцать лет. О чем я думал?

Добро пожаловать в переходный возраст! Мир тысячи и одной проблем. Я решил дать ему еще пять минут, а потом сказать, что пора вешать трубку. Я снова подошел к автоответчику, где меня ждало следующее сообщение.

Это был настоящий сюрприз.

«Алекс, это Бен Абаджан, я звоню из Сиэтла. Сейчас четверг, половина второго. Боюсь, у меня для тебя плохие новости.

Я только что узнал, что адвокат Кристин подал ходатайство о переносе слушаний по делу об опеке на более ранний срок. Не уверен, что сумею блокировать его, да и не знаю, стоит ли. Есть еще вопрос, но о нем лучше поговорить лично. Позвони, как сможешь».

Внутри у меня все похолодело от неприятного предчувствия. Бен Абаджан был моим адвокатом в Сиэтле. Я нанял его, как только Кристин перевезла туда маленького Алекса. С тех пор мы раз двадцать беседовали с ним по телефону — разумеется, за мой счет.

Он был отличным адвокатом и хорошим парнем, но его сообщение мне не понравилось. Похоже, Кристин по-своему интерпретировала то, что случилось в Калифорнии, и отправилась оттуда к своему поверенному.

Благодаря разнице во времени я застал Бена Абаджана в офисе. Он старался говорить бодрым тоном, но я сразу сообразил, что дело плохо.

— Алекс, все это, конечно, ненадолго, но проблема в том, что они подали одностороннее ходатайство с просьбой оставить Алекса-младшего под исключительной опекой матери до окончания слушаний. Судья согласился. Мне очень жаль.

Я стиснул трубку в кулаке. Слова Бена с трудом доходили до моего сознания. Господи, раньше Кристин никогда не вела себя так агрессивно. Теперь она пытается запретить мне даже видеться с маленьким Алексом, что ж, ей это удалось.

— Алекс, ты слушаешь?

— Да, Бен, я здесь. Извини. Дай мне немного поразмыслить.

Я отложил телефон и глубоко вздохнул. Беситься попусту не имело смысла. Так же, как спускать собак на Бена. Он не виноват.

Я снова взял трубку и спросил:

— Какие основания для ходатайства?

Ответ был ясен заранее — ничего иного я не ожидал.

— Безопасность Алекса. В документе упоминается опасная работа, которой ты занимался, пока находился в Калифорнии. Предполагается, что тем самым ты подвергал риску жизнь мальчика.

— Бен, это полная чушь. Я просто консультировал полицию.

— Да, — промолвил Абаджан. — Ее адвокат — Анна Биллингсли. Она любит все немного приукрасить, уже в начале слушаний. Постарайся отнестись к этому спокойно, ладно? Кроме того, здесь есть и хорошая сторона. Чем раньше начнется суд, тем меньше времени будет у Кристин, чтобы превратить свой успех в статус-кво. Судья в любом случае не примет во внимание временных распоряжений, но то, что она сделала сейчас, — преждевременный выстрел. Так что для нас чем скорее, тем лучше. Можно сказать, нам здорово повезло.

— Верно, — пробормотал я. — Очень повезло.

Бен попросил меня составить подробный отчет о том, что случилось в Калифорнии. С самого начала я следовал его совету и вел дневник, куда записывал все, что касалось маленького Алекса: его поведение, развитие, семейные фото и, самое главное, выходки Кристин. То, что она увезла нашего сына на два дня раньше срока, определенно относилось к этой категории. Ее неуравновешенность и неожиданные срывы и раньше действовали мне на нервы. Но теперь она превзошла саму себя.

— И еще одно, — добавил адвокат. — Хотя тебе это вряд ли понравится.

— Бен, если ты найдешь в этом деле хоть что-нибудь, что мне понравится, я удвою тебе жалованье.

— Короче, один из наших самых сильных аргументов заключается в том, что Алекса нельзя разлучать с братом и сестрой.

— Дженни и Деймон не будут давать показания, — твердо заявил я. — Ни в коем случае, Бен. Это исключено.

Сколько раз я видел, как взрослых людей буквально выворачивали наизнанку в судебном зале? Достаточно, чтобы на пушечный выстрел не допускать к этому детей.