Ли Чайлд - Новая личность Джеймса Пенни

Он помнил, чему его учили во Вьетнаме. Помнил все трюки. Если ты хотел уйти из стрелкового окопчика на восток, то уходил сначала на запад. Проделывал пару сотен ярдов, где-то наступая на сучок, где-то задевая плечом куст, пока не убеждал «Чарли», что ты двигаешься на запад тихо, как можешь, но недостаточно тихо. Потом ты разворачивался и возвращался, на этот раз действительно тихо, по-настоящему тихо, доходил до своего окопа и двигался дальше. Он проделывал это десятки раз. Первоначальный его план состоял в том, чтобы уехать подальше на север, может быть в Орегон. Он потратил на исполнение этого плана несколько часов. Именно поэтому красный «файерберд» и оставил скромный, но все-таки след, ведущий на север. Значит, теперь нужно повернуть на юг и исчезнуть. Он вышел из леса на пыльную обочину дороги и пошел назад, туда, откуда пришел.

Вот лицо он изменить не мог. А оно красовалось на всех розыскных плакатах. Он помнил, как это лицо смотрело на него в полицейском участке с доски объявлений. Аккуратный косой пробор, впалые серые щеки. Он с силой взъерошил волосы, водя руками взад и вперед, пока волосы не встали торчком. Прощай аккуратный пробор. Потом провел ладонью по суточной щетине. И решил отрастить бороду. Собственно говоря, тут и выбирать не приходилось. Бритвы у него не было, а тратиться на ее покупку он не собирался. Он шел, направляясь на юг, справа от него возвышалась гора Эксельсиор. И дошел до развилки, от которой уходила на запад — к Сан-Франциско, перевалу Тайога и нависающей над ним горе Дейна — другая дорога. Здесь он постоял, подумал. Продвигаясь на юг, он снова попадет в пустыню Мохаве. А это близко к его дому. Слишком близко. Опасно близко. И он придумал новый ход: отправиться автостопом на запад, а уж там решить, что делать дальше.

Под вечер он вылез из открытого джипа пожилого хиппи на южной окраине Сакраменто. Постоял на тротуаре, помахивая на прощание рукой удалявшейся машине. Потом огляделся во внезапно наступившей тишине по сторонам, прикидывая, куда идти дальше. Он увидел справа и слева от себя целый лес вывесок, ярких, неоновых, рекламирующих мотели с кондиционерами, бассейнами и кабельным телевидением, ресторанчики быстрого питания, закусочные всех возможных видов, супермаркеты, магазины автомобильных запчастей. Похоже на место, в котором человеку ничего не стоит затеряться. Мотелей хоть пруд пруди, вон они, стоят рядком, все конкурируют друг с другом, все предлагают «самые низкие в городе цены». Надо будет залечь ненадолго в одном из них и обдумать дальнейшие ходы. Но сначала поесть. Он проголодался. Выбрав ресторанчик, относящийся к сети, которой он раньше не пользовался, Пенни присел у окна и принялся лениво разглядывать ехавшие мимо машины. А когда подошла официантка, заказал чизбургер и две бутылки колы. В горле у него совсем пересохло от дорожной пыли.

Шериф городка Лэйни открыл атлас. Он думал, и думал напряженно. В Калифорнии Пенни оставаться не собирается. Сейчас он в пути. И скорее всего направляется в глухие места Орегона или штата Вашингтон. Или Айдахо, или Монтаны. Но не на север. Пенни — ветеран войны. И заметать следы умеет. Сначала он устремится на запад. Попытается миновать Сакраменто. Город не маленький — слева, не так уж и далеко, океан, справа горы. Больших дорог из него выходит ровным счетом шесть. Стало быть, достаточно будет шести дорожных постов, может быть, милях в десяти от границы города, чтобы не связываться с жителями пригородов, которые ездят в город на работу и возвращаются назад. Шериф кивнул сам себе и снял с телефона трубку.

Вот уже час, как Пенни шел на север. При наступлении сумерек полил дождь. Сильный, способный мигом промочить человека до нитки. Северная Калифорния, рядом горы, — совсем не тот климат, к какому привык Пенни. Он шагал понурый, усталый, павший духом, одинокий. И мокрый. И очень заметный. В Калифорнии никто на своих двоих не передвигается. Оглянувшись через плечо на поток машин, он увидел, что за ним неторопливо ползет тусклый оливковый седан, «шевроле». Вот он остановился, длинная рука водителя протянулась к пассажирской дверце, открыла ее. Щелчок, внутри машины вспыхнул, залив мокрую дорогу светом, плафон.

— Подвезти? — спросил водитель.

Пенни нагнулся, заглянул внутрь машины. Водитель ее был очень высокий мужчина лет тридцати, мускулистый, со сложением штангиста. Короткие светлые волосы, глубокие морщины на открытом лице. И форма. Армейская. Взглянув на знаки отличия, Пенни понял: перед ним капитан военной полиции. Он скользнул взглядом по оливковой краске машины и увидел на ее боку нанесенный по трафарету белый серийный номер.

— Да не знаю, — ответил он.

— Хоть от дождя укроетесь, — сказал водитель. — Зачем же ветерану мокнуть.

Пенни боком скользнул в машину. Закрыл дверцу.

— Как вы узнали, что я ветеран? — спросил он.

— По походке, — ответил водитель. — По возрасту, по облику. Человек ваших лет, с вашей внешностью и походкой явно не отсиживался всю войну в университете, уж это-то сразу видно.

Пенни кивнул.

— Нет, не отсиживался, — сказал он. — Я войну в джунглях провел.

— Ну так давайте я вас подвезу, — сказал водитель. — Окажу услугу как солдат солдату. Будем считать это ветеранской льготой.

— Хорошо, — согласился Пенни.

— Куда направляетесь? — спросил водитель.

— Не знаю, — ответил Пенни. — На север, наверное.

— Ладно, пусть будет север, — сказал водитель. — Я Джек Ричер. Рад познакомиться с вами.

Пенни промолчал.

— Имя-то у вас есть? — спросил назвавшийся Ричером человек.

Пенни поколебался.

— Не знаю, — сказал он.

Ричер оглянулся назад, стронул машину с места, вернул ее в поток. Потом щелкнул запиравшей дверцы кнопкой.

— И что же вы натворили? — спросил он.

— Натворил? — переспросил Пенни.

— Вы ведь в бегах, — сказал Ричер. — Покидаете город, идете под дождем, понурясь, без багажа, имени своего не знаете. Я видел немало ударившихся в бега людей, и вы — один из них.

— Собираетесь сдать меня?

— Я коп военный, — ответил Ричер. — Вы сделали что-нибудь, способное навредить армии?

— Армии? — переспросил Пенни. — Нет. Я был хорошим солдатом.

— Тогда зачем мне вас сдавать?

Такой ответ озадачил Пенни.

— А перед гражданскими вы в чем провинились? — спросил Ричер.

— Все-таки вы меня сдадите, — беспомощно произнес Пенни.

Ричер пожал плечами:

— Посмотрим. Так что вы натворили?

Пенни не ответил. Ричер повернулся, взглянул ему прямо в глаза. Да так и смотрел на протяжении ярдов ста дороги — молча, острым, полным гипнотической силы взором. Пенни вдруг понял, что отвести взгляд он не может. И обреченно вздохнул.

— Сжег свой дом, — сказал он. — Я жил неподалеку от Мохаве, проработал там семнадцать лет, а вчера меня выкинули на улицу, и я расстроился, потому что понял: следом у меня и машину отберут, ну и спалил дом. А теперь меня обвиняют в поджоге.