Мэг Гардинер - Гонки со смертью

Он вышел из банковского сайта и зашел на «Expedia» — покопаться в отелях. Его интересовало что-нибудь высокое, с видом на голливудские холмы. К его столику подошел официант и спросил, можно ли унести лишнее. Но Койот не отрываясь смотрел в монитор ноутбука.

Люди действовали ему на нервы. Он раздражался всем своим нутром и даже кожей. Особенно его отвращают гражданские — это немытое, безмозглое быдло. Жалкие копошащиеся вши, трясущиеся над своими никчемными жизнями, состоящими из идиотского прозябания, слащавых велосипедных прогулок и липосакции, и не имеющие ни малейшего представления о жертвенности опытного воина, благодаря которому они могут позволить себе роскошь разлагаться дальше.

Разве эти ничтожные твари распознают в толпе себе подобных одинокого охотника?

Официант все терся возле стола, надоедая вопросами. Не отрываясь от компьютера, Койот отодвинул кружку. Эта дрянь нужна была ему только для вида — ведь койоты не нуждаются в кофеине. Официант забрал кружку и ушел.

На сайте «Expedia» ему выдали целый список близлежащих отелей. Все сплошь небоскребы. Отлично!

Койот почувствовал, как жизненные соки забродили в его организме. Все постепенно раскладывалось по полочкам. Он словно плел паутину — клеточка за клеточкой. Те две женщины в Чайна-Лейк были больше, чем удобно представившийся случай. Они послужили доказательством. Оправдали задачу. Стали убедительным подтверждением и указали дальнейший путь.

Ну что ж, теперь есть смысл следовать дальше.

Я вернулась домой в восемь. Джесси следовал за мной по пятам в своем пикапе — блестящей черной «тойоте», которую купил, когда я уговорила его продать мне «мустанг». Выставив в окошко локоть, он ждал, пока я закрою садовые ворота.

— А работать приезжай ко мне. Расчищу тебе местечко на письменном столе.

Я помахала ему на прощание.

Дома я первым делом просмотрела электронную почту и взглянула на телефон, проверяя, не звонил ли отец. Потом с дорожки до меня донеслись мужские голоса. Это была моя строительная бригада — «Мартинес и сыновья». Мистер Мартинес вошел, неся впереди свой арбузный живот. За его спиной корячились в дверном проеме Карлос и Мигель, пытаясь протащить через порог тележку с громадной коробкой, в которой покоилась моя новая раковина.

Протискиваясь мимо меня, Мигель просиял довольной улыбкой.

— Ну как, вы рады? Вам понравится, когда мы ее установим.

— Осторожнее, братан! — предостерег Карлос и кивнул мне: — Доброе утро!

Я проследовала за ними в ванную — удостовериться, что они благополучно доставили свою ношу.

Но волноваться не стоило. Эти бравые двадцатитрехлетние близнецы, в свое время блиставшие в бейсбольной команде «Санта-Барбара-Хай», были настоящие боги. Крепкие, рослые, загорелые, они как две капли воды походили друг на друга во всем, что касалось красивой наружности, но характером отличались, как ртуть и мрамор.

Братья поставили коробку на пол и начали открывать ее. Я увидела безукоризненно гладкую керамическую поверхность. И ослепительную улыбку воодушевленного Мигеля. Он крикнул отцу, чтобы тот включил магнитофон. Карлос с довольным видом поглаживал новую раковину, любуясь совершенством ее форм. Впрочем, и сам он неплохо смотрелся бы увековеченным в камне.

Стук в дверь прервал мои мечтательные видения. Я обернулась.

На крыльце стоял Томми Чанг. Брякая мелочью в карманах, он, как всегда сосредоточенно, ворочал во рту жевательную резинку. Его спутник, крепкий малый в угольно-черном костюме, вертел головой, с живым интересом разглядывая сад.

Я распахнула перед ними дверь.

— Боже! Да вы, наверное, с ночи в пути?!

— Как хочешь, но кофейку мне обеспечь, — сказал Томми.

Я поманила их рукой, приглашая войти.

— Кофе черный?

— Нет. Молоко, сахар и все бодрящее, что у тебя найдется. — Он кивнул на своего спутника: — Специальный агент Дэн Хини из ФБР. Отдел по изучению нетипичного поведения.

У Хини было спокойное лицо, изрытое следами выболевшей прыщевой сыпи. Он поставил кейс прямо на обеденный стол, пока Томми прохаживался по гостиной, потягиваясь после долгого сидения за рулем.

— Хорошая штуковина, мне понравилась. Там какие-то чокнутые парни лезли через стену, — кивнул Томми на одну из моих книжек — «Трудная зима капитана».

— Да ну, дрянь, — отмахнулась я, протягивая ему кофе.

Томми принял его с благодарностью.

Хини тоже сказал «спасибо», взяв у меня кружку, и сразу же приступил к делу.

— Давайте-ка я для начала объясню, почему сопровождаю сегодня детектива Чанга, который вместе со своими коллегами ведет это расследование. Дело в том, что наше ведомство обеспечивает им оперативную поддержку. Мой отдел занимается обширным анализом преступлений нетрадиционного характера и должен предоставлять полиции любую возможную помощь.

Я искоса посмотрела на кейс:

— Вы составили примерный облик убийцы?

— Да.

Я вдруг почувствовала головокружение — как на корабле во время качки. В другой части дома ребята Мартинес врубили на полную катушку магнитофон, и теперь от «тяжелого металла» сотрясались стены. Находиться здесь было просто невозможно.

— Давайте выйдем и поговорим на улице, — предложила я.

Мы направились во дворик, где в сени дубов стоял деревянный стол. Томми вытащил из кармана рубашки пачку сигарет.

— Эван, проблема вот в чем. Информация, которой ты нас снабдила, слишком скудная. Да и источник какой-то туманный.

— Источник журналиста? А что же тут удивительного? — возразила я.

— Видишь ли, большинство людей, узнав об убийстве, сразу же обращаются в полицию.

Хини сцепил пальцы замочком.

— Если, конечно, человек, предоставивший информацию, не имел собственных далеко идущих планов.

— Например, пытался скрыть что-нибудь, — пояснил Томми.

Я не стала комментировать этот момент и рассуждать перед ними вслух о «собственных далеко идущих планах» Джакарты Риверы.

— Я сообщила вам все, что могла.

— Нет. Ты сообщила нам только то, что хотела.

— Давайте начнем с имени вашего информатора, — предположил Хини.

— Нет. Анонимность означает анонимность. Этот человек не желает афишировать своего имени, — сказала я.

Его галстук был заляпан яичницей. Я смотрела на это пятно и дивилась — неужели агенты ФБР до такой степени равнодушны к своему внешнему виду?

Томми щелчком выбил из пачки сигарету.

— Кто-то не хочет афишировать своего имени. Такие разговоры в данном случае неуместны. К тому же журналисты обязаны являться щитом правопорядка.

Отлично, Чанг! Уж выразился, так выразился! Вообще-то этот ваш «щит правопорядка» должен защищать самих журналистов. Не обязательно таких внештатников, как я. Но все-таки должен как-то защищать — хотя бы не заставлять открывать имя своего источника. И уж конечно, ни в коем случае не обвинять нас в неуважении к закону.