Питер Абрахамс - Чужая вина

— Овалом лица, — сказала Нелл. — И глазами.

— Глазами? — Он повернул голову так, чтобы она видела повязку.

Она заговорила тише:

— У него были голубые глаза. Как у вас.

— Как у меня? — Он приподнял повязку, позволив ей как следует рассмотреть то, что раньше было скрыто.

Повисло молчание.

И тут на него обрушился гневный глас небес, и глас сей пронзил его насквозь. «Власть моя обретается в тайном месте». Бесспорно, это был голос Бога. Пират почувствовал себя великаном.

Опустив повязку, он повернулся к ней лицом. Она плакала. Не издавала ни звука, но слезы сбегали по ее щекам двумя серебристыми ручейками. Он какое-то время молча наблюдал за ней. И ему это нравилось — пока не надоело. Он встал, достал бутылочку «Калуа», открутил пробку и протянул гостье бокал.

— Хватит уже. Пейте нормально.

Она повиновалась и выпила на сей раз как положено, по-взрослому. К чему бы еще ее принудить? Какая все-таки мерзкая мыслишка, он сам на себя не похож. Пират снова чокнулся с нею и повторил:

— За мир.

Женщина кивнула и полезла в сумочку за бумажными салфетками. Вытерла лицо.

— Простите, — вымолвила наконец она, расправляя плечи и восстанавливая контроль над собой. — Хотя это, конечно, не заслуживает прощения…

Что — «это»? Запихнуть невиновного в Центральную тюрьму на двадцать лет? Это не заслуживает прощения? Или что-то другое? Пират внезапно ощутил себя во власти искушения, что таилось в трех волшебных словах: «Я вас прощаю». Ого. Вот это власть слов. Пожалуй, раньше он сорил ими, тратил понапрасну, но сейчас у него появилась возможность скрепить их воедино, подобно… Богу. Завидное положение! Пират едва не произнес эти слова, хотя бы затем, чтобы почувствовать себя Богом. Но в последнюю секунду вспомнил книгу Иова, вспомнил, каким в ней изображен Бог. Это парень не из шустрых, он знает, как тянуть резину. К примеру, если бы Бог знал об иголке в стоге сена, разве он бы проболтался и облегчил всем жизнь? Да ни за что. Поэтому Пират проглотил волшебные слова и просто наблюдал, откинувшись на спинку, как она приводит себя в порядок, восстанавливает спокойную уверенность, с которой пришла сюда. Ей это почти удалось. Круто было бы, если бы она никогда не смогла быть такой, как прежде. От этих мыслей, мыслей Бога, по телу его пробежала приятная дрожь. Он снова наполнил бокалы.

— Забавно с ураганом вышло, — сказал Пират.

Руки женщины лежали на коленях, теребили салфетку.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, сами знаете. — Еще одна божественная фраза. А он быстро учится.

— Что он нанес всем такой ущерб, но лично вам помог? — предположила она.

— В точку. Я бы лучше не сказал. — Хотя на самом деле мог бы: «Равно мелкий дождь и большой дождь в Его власти». [18] Книга Иова. Глава 37.

— Я много об этом думала.

— Правда? — Пират искренне удивился.

Их взгляды пересеклись. На секунду ему показалось, что она сейчас опять разревется, но этого не произошло.

— Да. О том, как ураган смог принести хоть немного добра.

— Немного добра? Это вы о моем освобождении?

Она кивнула и, опустив глаза, кажется, заметила его стопы. Пират вспомнил, что так и не обулся, а стопы у него были очень крупные. К тому же он, как и все зэки, подцепил какой-то грибок, и ногти у него стали желтые и заскорузлые. Женщина снова расправила плечи.

— Да, о вашем освобождении. Это хорошо. Вы ведь невиновны.

Ему показалось или в конце предложения действительно промелькнула вопросительная интонация? Если и так, пускай. Разве ему нужно кому-либо что-либо доказывать? За него теперь говорили четыреста тридцать две тысячи долларов.

Она встала, подошла к окну. Ему нравилось следить за ее перемещением.

— Сейчас же я пытаюсь понять, — сказала женщина, выглядывая наружу, — как это произошло.

Ответ Пирату был известен, подкрепленный авторитетом того пузатого копа: подстава. Но интересней будет наблюдать, как она дотумкает сама. Разве что… разве что она уже знает. Разве что она сама — участница подставы, исполнительница главной роли, а вся эта болтовня — лишь часть игры. Пират вспомнил о крохотном оружии.

— И что вам удалось выяснить?

— Не много, — созналась она, отворачиваясь от окна. — Правда ли, что все эти люди не были знакомы до убийства?

— Какие люди?

— Все, кто имел к этому отношение: Бобби Райс, Джонни Блэнтон, мой муж.

— Я должен вычеркнуть третьего лишнего?

— Не понимаю, о чем вы.

— В ваш список входит жертва, — сказал Пират. — Вы спрашиваете, знал ли я его, и я уже не пойму, к чему вы клоните.

— Я просто пытаюсь понять, где следователи допустили ошибку.

— Типа они подумали, я на него зуб имею? Типа мотив такой?

— Именно.

Пират отпил еще немного ликера.

— Это ложный след. Никто никого не знал. Следующий вопрос.

— Но у вас… у вас же случались столкновения с законом.

— И что?

— Возможно, ввиду этих столкновений вы познакомились с моим… со следователями.

— Нет, — сказал он. — А вы?

— Я?

— Да, вы. Не может ли быть так, что это вы знали парочку копов еще до убийства?

— Что вы хотите сказать?

— Мотив может найтись и у вас. — Он мог вертеть ею, как хочет. Управлять, как марионеткой. На случай если она чего-то недослышала, он повторил на новый лад: — Что посеешь, то и пожнешь.

— Вы намекаете, что это была не ошибка? — вспыхнула женщина. Ее резкий голос оскорбил его слух. — Что я сделала это умышленно?

— С кем-то в сговоре, например. — Вначале было слово, верно? А значит, у Бога всегда найдутся самые подходящие слова.

— Но я же вам только что сказала… — У нее в глазах опять заблестели слезы. Пират был рад их возвращению. — Это все получилось случайно! Я совершила ошибку, самую страшную ошибку в жизни! Вы должны понять меня…

Да? Ему отдают приказы? Двадцати лет исполнения приказов не достаточно? Может, теперь он сам немного покомандует? Выражение ее лица вдруг изменилось, она сделала шажок назад, словно испугалась. Может, и у него изменилось выражение лица? Он улыбнулся ей как можно шире и сказал:

— Простите, отлучусь на секундочку.

Пират прошел через спальню в ванную, брызнул себе в лицо холодной водой. Лицо, отраженное в зеркале, вовсе не казалось страшным — скорее это было лицо добродушного разбойника. И ее реакция разозлила его пуще прежнего. И в этот момент он, злой пуще прежнего, вспомнил одну из самых важных мудростей, изреченных Богом в Библии, возможно, самую важную: «Око за око».

Это же идеально! Сердце у него в груди забилось чаще. Пират затрясся от переполнявшей его энергии, отражение пошло волнами. Он опустил голову, попил из-под крана, успокоился. Затем вернулся в гостиную, лишь на мгновение задержавшись у кровати, чтобы извлечь из-под матраса крохотное оружие и спрятать его в кармане.