Джеймс Паттерсон - Кросс

Он стал колесить вокруг Джорджтауна, высматривая, не прицепиться ли к кому, если попадется подходящий объект. Он любил немного помять и припугнуть своих подружек. Особенно ему нравились всякие адвокатши, деловые дамы, профессорши, библиотекарши — нравились их очки, платья, застегивающиеся на пуговицы сверху донизу, их консервативные прически. Они всегда контролируют себя, каждое свое движение.

Он очень любил помогать им хоть ненадолго терять этот контроль над собой, снимая при этом и собственное напряжение, избавляясь от стресса и нарушая все правила поведения, принятые в этом тупом обществе.

Джорджтаун — отличное место для ловли таких дамочек. И кажется, он уже высмотрел подходящую. Во всяком случае, ему так показалось.

Она была похожа на судебного пристава и одета в твидовый костюм. Каблучки четко постукивают по тротуару: шажок правой, шажок левой, шажок правой, шажок левой.

Кроссовки Салливана почти не производили шума. Натянув на голову капюшон футболки, он стал похож на обычного бегуна, каких много по соседству, выскочившего на позднюю ночную пробежку. Если кто-то высунет нос из окна, именно это и увидит.

Но никто его не видел, даже эта мисс Твиди. «Твиди-юбка-миди, — подумал он с ухмылкой. — Это ошибка. Твоя ошибка».

Она продолжала идти вперед быстрой, типично городской походкой. Сумочку и портфель прижимала к себе рукой так, словно там хранился ключ к коду да Винчи, а сама держалась ближе к внешнему краю тротуара — все очень неглупо для женщины, оказавшейся ночью на улице. Единственная ее ошибка — она недостаточно часто оглядывалась, не обращала особого внимания на то, что ее окружает. И не заметила бегуна прямо позади себя.

А ошибка может стоить жизни, не так ли?

Салливан отпрянул в тень, когда мисс Твиди ступила под свет уличного фонаря. Он отметил, что кольца на ее левой руке нет.

Высокие каблуки продолжали отбивать четкий ритм по тротуару. Она миновала половину квартала и замедлила шаг перед домом из красно-коричневого ракушечника. Красивый домик. Девятнадцатый век. Правда, из тех, что давно уже безжалостно разделены на отдельные квартиры.

Не доходя до входной двери, она достала из сумочки связку ключей, и Салливан решил: пора. Сунул руку в карман и достал листок бумаги. Квитанция из химчистки? Не важно, сойдет.

Когда она вставила ключ в замочную скважину, он окликнул ее вполне доброжелательным, даже дружеским тоном:

— Извините, мисс… Это не вы обронили?

А она была совсем не дура, эта Твиди-юбка-миди; у ее мамаши явно не было глупых дочерей. Она сразу поняла, что попала в беду, но сделать уже ничего не могла.

Он быстро ввалился в холл, прежде чем она успела захлопнуть застекленную дверь у него перед носом и запереться изнутри.

Висевший в холле настенный фонарь, переделанный из старинного газового, осветил ее лицо — очень красивые синие глаза расширились от ужаса.

Фонарь осветил и лезвие скальпеля в его руке, протянутой к самому лицу девушки.

Мясник хотел, чтобы она увидела острый краешек лезвия, чтобы думала только об этом. Он прекрасно знал, что почти девяносто процентов тех, кто подвергался нападению, хорошо помнили все детали оружия, но не того, кто им размахивал.

Она неуклюже пошатнулась — это было все, на что Твиди оказалась способна. Майкл Салливан встал спиной к двери, закрывая ее от случайного прохожего. Скальпель он держал так, чтобы она его все время видела. Другой рукой он выхватил у нее ключи.

— Ни слова! — сказал он, поднося лезвие к ее губам. — И постарайся запомнить: анестетиками я не пользуюсь. Я просто режу.

Она привстала на цыпочки, прижавшись спиной к столбу винтовой лестницы.

— Вот, — произнесла она, сунув ему свою сумочку явно дизайнерской работы. — Пожалуйста, возьми. И уходи.

— Даже не мечтай об этом. Не нужны мне твои деньги. Слушай меня! Ты слушаешь?!

— Да.

— Ты одна живешь? — спросил он. Ее молчание уже само по себе было ответом.

— Нет! — вскрикнула она, пытаясь его задержать.

На стене висело три почтовых ящика. И только на втором была одна фамилия: Л. Брандт.

— Пошли наверх, мисс Брандт.

— Я не…

— Ты, ты, именно ты. Нечего врать. Давай двигайся, а то пожалеешь.

Через двадцать секунд они уже были в ее квартире на третьем этаже. Гостиная, как и сама мисс Брандт, оказалась аккуратно прибранной и хорошо обставленной. На стенах развешаны черно-белые фото актеров. Да она романтик! Но и Салливан тоже был романтик — по крайней мере сам он себя именно таким и считал.

Когда он поднял ее на руки, она застыла и притихла. Она была совсем легкая, он донес ее до спальни практически на одной руке, уложил на кровать, и она осталась там лежать не шевелясь.

— Ты очень красивая девочка, — сказал он. — Просто красавица. Прямо как изысканная куколка. А теперь, если не возражаешь, я хотел бы посмотреть на все остальное.

С помощью скальпеля он срезал все пуговицы с ее роскошного твидового костюма. Сначала она была, как парализованная, а потом совсем ослабла и обмякла, но по крайней мере ей не нужно было напоминать о молчании.

Он стянул с нее белье — черное, все в кружевах. Когда она попыталась зажмуриться, он дал ей пощечину. Слегка, просто чтобы полностью завладеть ее вниманием.

— Не смей! Смотри на меня, мисс Брандт!

Тут он заметил на туалетном столике губную помаду.

— Знаешь что, а намажь-ка ты себе губы. И хорошими духами попрыскайся. По собственному выбору.

Девушка сделала все, что он велел. Она уже поняла, что выбора у нее нет.

— А теперь смотри на меня, — приказал он. — На меня смотри! На меня! На меня! Вот так, так оно уже лучше.

А потом для него все кончилось.

— Перед тем как мне уйти, немного побеседуем, — сказал он. — Веришь ты или нет, но я действительно намерен уйти. И никакого вреда тебе причинять не собираюсь. Помимо того, что уже причинил.

Он поднял с пола ее сумочку. Внутри было то, что он искал: водительские права и черная записная книжка. Он поднес права к торшеру:

— Так, значит, Лайза. Очень приличное фото для удостоверения государственной служащей. В жизни ты, конечно же, гораздо красивее. А теперь давай я тебе покажу свои фотки.

Он прихватил с собой немного, всего четыре штуки, но самые любимые. Сложил их веером в руке. Лайза снова застыла. Это было почти забавно.

Он поднял фотографии повыше, чтобы ей было видно.

— Все это люди, с которыми я встречался дважды. А вот с тобой мы пока что встречались только однажды. И встретимся мы с тобой во второй раз или нет, это полностью зависит от тебя. Понятно? Я понятно объясняю?

— Да.

Он встал и обошел кровать, дав ей несколько секунд на то, чтобы переварить услышанное. Она прикрылась простыней.