Роберт Бирн - Небоскреб

Эйлин Макговерн стояла перед письменным столом Залияна, пытаясь понять, как же она могла когда-то любить его. Сейчас она испытывала к нему только презрение, и если бы он вдруг протянул к ней руки, она бы с отвращением отшатнулась. Она стояла так, чтобы он не мог коснуться ее.

— Надо почистить нашу документацию, — сказал Залиян, потирая щеку кончиками пальцев. Был только полдень, а он уже выглядел так, словно нуждался в бритье. — Этот инженер, возможно, захочет покопаться в нашей документации серьезно, да и адвокаты могут заявиться. То, чего они не найдут, их не обидит. Вынь письма от Говарда Поула, приемщика, в особенности те, где содержатся критические замечания и конкретные рекомендации сделать некоторые вещи, которых мы так и не сделали. И письма от Кэстльмана тоже. Я пометил галочкой большую часть подобного рода писем, так что тебе будет легко их найти.

— Да, мистер Залиян.

— И неплохо было бы заодно извлечь все записки, которыми мы обменивались с Мэттом. Они не были предназначены для всеобщего прочтения. Ты так же, как и я, хорошо знаешь, что следует изъять. Когда соберешь все, дай мне просмотреть. Может быть, кое-что из наиболее умеренных материалов можно будет вернуть на место. Нам совсем не нужно, чтобы эти папки выглядели чересчур уж стерильными. Мы можем даже подложить туда какие-нибудь новые записки, если понадобится.

— Да, мистер Залиян.

— А стоит ли тебе быть такой уж официальной? Мы же с тобой как две горошины в стручке. Обычно ты называла меня Арамом. И если мне память не изменяет, ты даже засовывала свой язычок мне в ухо.

— Это было давным-давно, — едва сдерживая слезы, бросила она и поспешила выйти из кабинета.

Голос в телефонной трубке звучал жалобно и взволнованно:

— Я больше не выдержу, Арам. На карту поставлена моя работа. Все происходит так стремительно… Я не знаю… даже этот телефонный звонок может доконать меня. О Господи, вон полицейский идет!

— Откуда ты звонишь? — нахмурился Залиян. — Какой еще полицейский?

— Звоню из автомата на улице. Если он меня узнает… Почему я звоню из этой будки прямо перед своей конторой? Надо бы помахать ему… Нет, он же тогда все поймет. Боже мой, я никогда в жизни не был замешан в чем-нибудь подобном.

— Ты что же, боишься, что телефон в твоем кабинете прослушивается? Господи, куда же мы катимся? Если человек не может позвонить из городского управления, не опасаясь, что…

— Дело еще и в моей секретарше. Она же ничего не пропускает мимо ушей. Я думаю, она уже подозревает… Полицейский ушел! Он меня не заметил! У меня сердце стучит, как лодочный мотор. Я позвонил тебе, только чтобы предупредить: приготовься к самому худшему.

— Ты же говорил, что сможешь держать ситуацию под контролем.

— Я говорил, что думаю, что смогу. Я — консультант, но не мэр! И не в состоянии контролировать весь штат инженеров из строительного департамента. Один говорит, что надвигается какой-то шторм и, возможно, людей из здания надо будет эвакуировать. Другой говорит, что до этого не дойдет, но требует, чтобы окна изнутри и снаружи укрепили металлическими скобами.

— И во сколько это обойдется?

— По его прикидкам, в три миллиона.

— Три миллиона! Ты должен сдерживать подобные разговоры, пусть инженеры немного остынут.

— Арам, я ничего не смогу сделать. Когда я им говорю, что нужны дополнительные исследования и что мы, мол, не хотим создавать в городе панические настроения вокруг высотных зданий, все они так смотрят на меня, словно я состою у тебя на жалованье. А мэр даже отпустил на этот счет одну из своих проклятых шуточек. Чего я только им не говорил! И предупреждаю: если дело дойдет до голосования, я намерен присоединиться к большинству. Не могу же я защищать тебя в единственном числе. Я не могу позволить себе подобную роскошь. Мне нужна работа. У меня жена! Дети! А у детей лошади! А у лошадей конюхи!

— Тебе, выходит, нужны еще деньги. Вот к чему ты затеял весь разговор, не так ли? Обычно этим все и заканчивается.

— Нет! Я буду вынужден так поступить, если не хочу, чтобы меня выбросили с работы. И разве в твоих интересах дать им повод всюду совать свой нос и в конце концов докопаться, что я с самого начала сидел у тебя в кармане?

— Задержи их еще на пару недель. Скажи, что, если они подождут, я дам им возможность ознакомиться с отчетом Митчелла.

— Скажи им все сам. Как я могу это сделать? Кто я такой?

— Ладно, завтра я позвоню мэру.

— Он не станет с тобой разговаривать. Тебе придется оставить для него сообщение.

— Как это он не станет со мной разговаривать, на что ты намекаешь? С каких пор этот неблагодарный не желает со мной разговаривать?

— Да вот уже полчаса. Я затем и звоню, чтобы рассказать тебе обо всем. Ты превратился в крупную, жирную политическую дичь.

Комната охраны в здании Залияна располагалась под цокольным этажом, за двумя запирающимися дверями. Каждый входящий неизбежно останавливался в тамбуре между ними, пока через панель из пуленепробиваемого стекла его не опознавал дежурный охранник. Посторонние лица, под которыми подразумевались любопытные, туристы, психопаты и разношерстный уличный сброд, могли попасть в эту комнату разве что с помощью мощного взрывного устройства.

— Нужны ли в самом деле такие уж крайние меры предосторожности? Это ведь не Форт-Нокс?

Мэтт Бойл хмуро посмотрел на Митчелла.

— В Нью-Йорке это необходимо, — сказал он. — Должно же быть хоть одно безопасное место. Никогда не знаешь, с чем доведется столкнуться.

Он повернулся и показал на несколько телеэкранов, заученно объясняя их назначение. Внутри находились телекамеры, следящие за погрузочной платформой, главным входом, вестибюлем, комнатой с оборудованием, лестничными пролетами, лифтами, пассажем с магазинами и несколькими коридорами.

Митчеллу с трудом удавалось настраивать себя на деловой лад, что было совершенно не свойственно ему. Он пытался сосредоточиться на пояснениях управляющего зданием, однако внимание отвлекала внешность этого человека. Его голова была как будто высечена из целого куска камня. Небольшие темные глазки выглядывали из-под бровей, протянувшихся сплошной линией от виска до виска. Уголки рта опускались вниз, к тяжелой нижней челюсти. Это лицо просто взывало о необходимости пластической операции.

Нет, решил Митчелл, здесь требуется нечто большее. Этому человеку следовало бы обратиться за помощью к каменотесам.

— Вот здесь у нас контрольный пожарный пульт, — продолжал Бойл. Несколько одетых в униформу охранников, находящихся в комнате, явно старались не попадаться ему на глаза. — Пожар — самая серьезная угроза. В здании установлена сотня уловителей дыма и термометров, причем каждый из них соединен с этим пультом. Если температура повышается, сразу вспыхивает лампочка.