Джон Трейс - Заговор по-венециански

— Какой-нибудь старинный особняк?

— Тут мы снова возвращаемся к дому Фабианелли. — Вито указывает на снимок особняка миллиардера. — Правда, мы его уже и перетряхивали, и переворачивали, как повар — блин на сковороде.

Подходит Франческа Тотти. Вид у нее изможденный.

— Вы, небось, думали, что только «под прикрытием» работают до потери пульса? — говорит Вито. — Добро пожаловать на галеры убойного отдела.

Франческа искренне пытается улыбнуться. В руках у нее распечатка.

— Вам сообщение, из ФБР. Для лейтенанта Морасси: в тюрьме Сан-Квентин проверили записи всех посещений Бэйла. Внешность одной из посетительниц совпадает с внешностью Меры Тэль. Правда, она прошла в тюрьму под вымышленным именем.

— Каким же? — возбужденно спрашивает Валентина.

— Лурдес ди Анатас. — Франческа убирает со лба длинную прядь сальных волос. Да, горячий душ не помешал бы. — Тэль прошла в тюрьму с поддельными водительскими правами, в которых был указан несуществующий адрес. Всего она приходила к Бэйлу три раза. Первый визит — примерно пять лет назад.

— Ди Анатас? Похоже на испанское имя, — вслух размышляет Валентина. — Тэль, наверное, посчитала, что в системе полно латиносов и ее не заметят.

— Ах ты, расистка, — упрекает подчиненную Вито. — Никакое это не испанское имя. Лурдес — намек на Господа, на Деву Марию, Богоматерь и на местечко во Франции, известное благодаря частому явлению призраков. Что до Анатас, так это Сатана, только наоборот. Гм, Мера, ушлая девка. Умеет повеселиться за чужой счет.

Валентина встает из-за стола и принимается расхаживать взад-вперед.

— Игра, сплошная игра! Бредовые загадки не людей, а настоящих животных. — В гневе она дергает себя за волосы. — Я свихнусь скоро!

— Понимаю, — говорит Вито, не вставая из кресла. — Будь у меня волосы, я бы тоже за них себя дергал.

Валентина против воли смеется. Смеется и Франческа.

Один из офицеров отрывается от монитора и подает голос:

— Майор! Майор, идите сюда!

Вито направляется к нему, а следом — и девушки-лейтенанты.

Молодой офицер с покрасневшими глазами указывает на экран.

— Анхель, водопад в Венесуэле.

— И что? — говорит Вито, не успев перестроиться на другую волну.

Тогда офицер Красноглазый указывает на копию работы Бэйла.

— Этот водопад есть на картине.

Нахмурившись, Вито оглядывается на распечатку.

Присмотревшись, он признает:

— Похоже. Очень даже похоже.

— Водопад Анхель находится в Венесуэле и считается высочайшим в мире, — читает с монитора Валентина.

— Венесуэла? — переспрашивает Франческа.

— Местные деревни называются «палафито», — говорит майор, который вдруг просекает, в чем связь. — Строятся на воде, как и дома у нас. Итальянский путешественник Америго Веспуччи, увидев их, сразу подумал о нашем городе и окрестил страну Венецией, добавив к изначальному слову испанский уменьшительный суффикс. Получилась Венесуэла, Маленькая Венеция.

— Ну и к чему это? — спрашивает Валентина, глядя на картину Бэйла. — Получается, удара следует ждать там, не здесь?

— Или же и там, и здесь, — высказывается Франческа.

Вито подходит ближе к картинам на стене и вглядывается в мешанину символов и закодированных посланий.

— Таблички три, а локации пока две — одна у нас, вторая в Венесуэле. Должна быть и третья, вот только где, черт возьми?

Ноги у Тома подгибаются, и на ровном полу он держится, будто олень — на льду.

Раздев охранника, Том облачается в его мантию и штаны. Размер ботинок слишком мал, так что идти приходится босиком.

Выйдя в коридор и заперев за собой дверь, Том отправляется искать выход. Неровные края расколотой плитки царапают ступни. Том жмется к стене — отчасти, чтобы не упасть, отчасти — чтобы не стукнуться головой о потолочную балку. В глазах по-прежнему все плывет, а предметы окружает аура ослепительной белизны.

Слева попадается дверь. Точно такая же, за которой прятали Тома.

Еще палата.

Пройдя мимо, Том снова опирается о стену и хочет следовать дальше, но…

Погодите-ка. Если и эта дверь заперта, значит, и за ней пленник. Еще одна жертва.

Хоть бы ключ, отобранный у тюремщика, подошел.

Том вставляет его в скважину.

Не поворачивается.

Просунув ключ немного глубже, Том еще раз пробует прокрутить его. Наконец невидимые металлические зубья сцепляются, и замок поддается.

Дверь открыта.

Внутри все точно так же, как и в палате у Тома. Даже запах знакомый. На высоко поднятой металлической койке лежит тело.

Желая проверить, убит человек или одурманен снотворным, Том подходит ближе. Сердце екает. Это же Тина!

Пухлые влажные губы, которые Том целовал совсем недавно, теперь высохли и потрескались. Живые глаза закрыты и окольцованы черными синяками.

Том трясет Тину за плечо. Не просыпается. Умерла? Том прислушивается к дыханию Тины. Слава богу, жива.

Вынести девушку не получится, сил не хватит. Выход один — оставить ее до поры, а после вернуться с подмогой.

Том смотрит на дисплей телефона.

Сигнала нет.

Быстро покинув комнату, Том запирает за собой дверь и молится, чтобы никто не пришел, пока его нет.

Увидев Тину, он воспрял духом. Обрел уверенность, твердость. Надежду. Вдруг ее предательству есть объяснение?

Том идет вправо. Видит еще один длинный коридор, но сердце тут же уходит в пятки. Путь преграждает стальная решетка. Такой облом на полпути к свободе. От пола до потолка, от стены до стены — и ключ не подойдет, это точно. Том даже пробовать не пытается; замочная скважина слишком велика.

В нескольких метрах справа в стене имеется дверь. Что ж, выбора нет. Пять шагов, и он на месте. Не заперто. Прикрыв за собой дверь, Том быстро проверяет, нет ли сигнала. Нет, и здесь глухо.

Комната лишена мебели; она выкрашена в бледно-зеленый и вся в паутине. Вдоль стен — три широких стеллажа. Когда-то тут, наверное, был склад. Есть окошко, правда зарешеченное снаружи; сквозь слой пыли и грязи угадываются силуэты деревьев. Комната где-то на втором-третьем этаже.

Некогда здесь могла быть прачечная. Место, куда сносили грязное белье и где взамен получали новое, чистое.

Подозрения оправдываются, стоит Тому заглянуть под нижние полки стеллажей. Люк. Куда он ведет, Том даже не догадывается. Не знает он и протиснется ли внутрь.

Крышка прибита гвоздями. Большими гвоздями.

Забравшись под полку, Том пробует оторвать крышку, взявшись за угол, но тут вспоминает про швейцарский нож. Лезвие достаточно острое, и ему удается сковырнуть дерево вокруг шляпки гвоздя. Том достает отвертку — довольно большую, крепкую — и поддевает ею угол крышки. На это уходят почти все силы.

Но вот гвоздь вылетает, и угол крышки отрывается от рамы. Запустив под него по три пальца каждой руки, Том тянет изо всех сил.