Лесли Форбс - Лед Бомбея

– Что? А, книгу... Он тщательно скрывает ее на своей студии «Остров». Но для такой изобретательной девицы, как ты, добыть ее не проблема.

Я вспомнила о плачевном состоянии моих финансов.

– Наверное, вы правы, но мой водитель сегодня как раз занят на другой работе, и я серьезно поиздержалась за последнее время, так что у меня нет даже денег на такси. Помимо всего прочего, я слышала по радио о закрытии движения поездов на многих направлениях из-за того, что затоплены пути.

– Финансовые проблемы? – Все внимание Калеба было вновь сосредоточено на нашей беседе. Он сунул руку в карман, вытащил оттуда паан и мгновение жевал его. Следующие слова Калеба были сдобрены острым ароматом растения: – Неужели тебе это так уж необходимо?

– Что? Разделаться с Проспером? Абсолютно необходимо, – ответила я, стараясь не вспоминать обещание, которое дала сестре.

Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо от себя к свету. А я подумала: в чем я действительно похожа на его покойную жену, а в чем полностью от нее отличаюсь?

– Поразительно. Быть столь похожим на другого человека и одновременно так от него отличаться. – Он выплюнул свой паан на пол. – И ведь ты не остановишься, пока не дойдешь до реального и опасного столкновения. Ты способна погубить жизнь сестры и унести с собой в бездну множество других людей. Но и это не остановит тебя.

– Все зашло слишком далеко.

Внезапно он переменил тему разговора и заговорил о Джаггернауте. Спросил, не видела ли я празднество в Ориссе, посвященное божеству Джагганатхе. Известно ли мне, что от имени этого бога и его колесницы происходит и название статуи Кришны «Джаггернаут» и английское слово «juggernaut», означающее безжалостную неумолимую силу?

– Я уже устала от рассказов, Калеб.

Но он во что бы то ни стало хотел мне рассказать еще одну историю. О колесницах этого божества, на которых возят его изображение, такое громадное, что повозки на улицах под его тяжестью бросает из стороны в сторону, словно корабли под парусом. Их тащат тысячи фанатичных паломников, которые, пытаясь везти бога быстрее, часто падают и погибают, раздавленные большой и тяжелой колесницей.

– Мнение, что они добровольно бросаются под колеса, весьма преувеличенно, – заметил Калеб. – Преувеличение, характерное для западных журналистов. Обычно это происходит случайно. Они падают, а инерция движущейся колесницы настолько велика, что она просто не может остановиться.

– Единственные джаггернауты, которые мне известны, – это автопоезда, каждую ночь проносящиеся мимо моей лондонской квартиры. Они часто будят меня по ночам.

Калеб кивнул так, словно и не ожидал, что его рассказ меня по-настоящему заинтересует.

– Я прикажу моему шоферу отвезти тебя к Просперу, – сказал он.

«Мерседес» представлял собой довольно потрепанную модель 70-х годов с трещинами на ветровом стекле, поверх которых был наклеен скотч.

– Кажется, вы попали в какую-то переделку, – сказала я шоферу.

Он бросил взгляд на треснувшее стекло.

– Да, мадам. – Пауза. Посмотрел мне в глаза. – Машину угнали, но нам ее потом вернули.

– А воров поймали?

– Нет, мадам. Автомобильные воры в этой стране – большие хитрецы.

Минут через сорок пять небо вдруг начало темнеть, хотя до сумерек было еще довольно далеко. Полнеба затянуло облаками черно-бордового цвета, похожего на цвет крупного синяка, и они начали быстро распространяться дальше, охватывая все большие участки.

– Сплошная облачность, – сказал водитель, указывая на горизонт. – Там гроза и дождь. Приближается циклон.

Он включил радио и крепко саданул по нему кулаком, после чего оно заговорило:

Вы слушаете международную службу Би-би-си...

– Пытаюсь совершенствовать свой английский, – сказал он и стал вращать ручку настройки в поисках какой-нибудь местной станции.

Мы прерываем нашу программу для дополнительного оповещения слушателей о приближении циклона. Информация передана Метеорологической службой Бомбея. Циклон, который в настоящее время движется вдоль Махараштрийского побережья и приближается к городу со скоростью от 300 до 500 км в день, как ожидается, достигнет наиболее активной фазы между полуночью и тремя часами завтрашнего утра. При этом скорость ветра будет достигать ста двадцати километров в час с формированием спиральных вихрей вокруг центра циклона...

– Вы – маратхи? – спросила я.

Наши взгляды встретились в зеркале заднего обзора.

– Конечно, мадам. Все те, кто работает на мистера Калеба, – чистокровные маратхи. Он берет на работу только маратхи.

– Чистота не самая удобная вещь в этом мире, знаете ли, – заметила я и подумала о фотографиях, которые Калеб получил от друга Зарины. Сценариста-бенгальца. Не маратхи. – Сила чистого золота возрастает от сплава его с другими металлами. – Во мне просыпается проповедник, отцовские гены.

– Мне это известно, мадам. Мой дед был золотобойцем.

Я увидела в зеркало насмешливую улыбку в его глазах.

– А как вы познакомились с Калебом?

– Я был карманником и кое-что у него украл. – Он улыбнулся широкой и яркой улыбкой. – Как и деда, меня всегда интересовало золото.

Мы ехали по железобетонному образу будущего, по окраинам, застроенным в стиле, напоминающем общественные бассейны или заправочные станции где-нибудь на просторах Америки. Все здесь было выкрашено в блестящие, режущие глаз цвета игрушечных городков – архитектурный диалект итальянской, занзибарской, сицилийской и любой другой мафии.

Когда мы выехали из Бомбея, нас со всех сторон окружила затопленная земля. Дорога превратилась в реку, расширяющуюся в тех местах, где затопило и обочину. Часто приходилось съезжать чуть ли не в кювет, чтобы не угодить в рытвины посреди дороги, ставшие небольшими озерами. Мир, отраженный и перевернутый в фантастическом зеркале: там, где вода поднялась особенно высоко, люди сидели на крышах домов и готовили еду на костре, разведенном прямо на рифленом железе, а вокруг них теснились козы и цыплята. Дым от костров медленно поднимался вверх и растворялся в низко нависших, набрякших от влаги облаках.

– Пралайя: Вселенский Потоп, – сказал водитель. – Время, когда танцуют слоны и павлины, как мы говорим. Неблагоприятное время для путешествий. Время, когда исчезают границы между миром живых и миром мертвых.

Мы проехали гробницу министра, поворот к бывшей цитадели воина Шиваджи, дорогу на Ахмандагар, где умер могольский повелитель Аурангзеб. Свернули на грязную боковую дорогу, проходившую вокруг озера на том месте, где несколько дней назад, возможно, была долина, и ехали со скоростью плывущей кобры, тело которой длиннее нашей машины.