Лесли Лафой - Ночная леди

Лондон, Англия

Май 1891 года

– Как это скучно – исполнять свой долг!

Оркестр заиграл вальс, и в ответ на звуки веселья Гарри поднял бокал шампанского:

– Впрочем, поэтому его и называют долгом, а не приятным времяпрепровождением, не так ли?

Йен Кэботт оглядел людей, толпившихся в ярко освещенном бальном зале, и не увидел ни одного человека, по виду которого можно было бы сказать, что он получает истинное удовольствие, а также ни одного элемента декора, выполненного с иной целью, нежели производить впечатление. Лондонский сезон не слишком приятное времяпрепровождение, это серьезный бизнес.

Бизнесом ему и предписывалось заниматься с великим усердием, быть осмотрительным и добиться успеха, достойного герцога, представителя высшего сословия. Сами основы империи зависели от его умения правильно выбрать жену с подходящей родословной и затем успешно произвести на свет новое поколение Кэботтов, на плечи которого перейдет ноша богатства, привилегий и политической власти, но он предпочел бы вскрыть нарыв или зашить покалеченного солдата – это и то куда приятнее! Единственным результатом сегодняшнего вечера грозило стать несварение желудка. Пустая трата времени, не говоря уже о том, что он мог бы найти лучшее применение своему искусству хирурга.

Увы, Йен обещал матери, что в конце сезона объявит о предстоящей женитьбе, а обещание, каким бы поспешным и неоправданно оптимистическим оно ни казалось, остается обещанием.

– Кто здесь сегодня из числа девиц, полных надежд? – спросил он у кузена.

Гарри вздохнул и с видом оскорбленной невинности покачал головой.

– Если бы вы прилагали хоть немного усилий, чтобы запомнить имена, нам не приходилось бы каждый раз повторять все с начала.

Йен презрительно фыркнул.

– Во-первых, – возразил он, – если хоть кто-нибудь из этих людей останется у меня в памяти, проблемы сразу исчезнут. Но боюсь, их просто нельзя запомнить. А во-вторых, если бы я справлялся сам, тогда зачем вы мне здесь?

– Резонно. – Гарри, ухмыляясь, поднял бокал с шампанским. – Вон та, у двери, ведущей на балкон…

Йен покорно оглянулся.

– Я вижу трех молодых леди и лошадь.

– Лошадь, – сухо констатировал Гарри, – леди Эдит, дочь виконта Шаддока; это ее третий сезон, и, полагаю, не последний. – Гарри вздохнул. – Говорят, жутко богатая невеста; должно быть, так оно и есть.

– Только из чистого любопытства… насколько богатая?

– Невероятно богатая. Недвижимость и многие тысячи фунтов.

Йен поднял бровь и пригубил шампанское.

– Купленный муж лучше никакого. – Его взгляд переместился на других затянутых в корсет леди. – И что за женщины с ней?

– Особа в головном уборе с перьями – леди Сильвия, дочь виконта Уистона. Это ее первый сезон.

– Чудовищно большая шляпа с павлиньими перьями. И что она собой представляет? Я не имею в виду шляпу?

– Достаточно богата, а еще известна тем, что из пенса способна выжать столько, сколько другие – из фунта.

Йен усмехнулся. Неужели у кого-то бегает по саду павлин, лишившийся перьев?

– Минусы?

– Мне кажется, у нее такой вид, будто она способна съесть яблоко через забор. И еще она не знает меры, когда дело доходит до бережливости. На случай, если вы не обратили внимания, в чем я не сомневаюсь, она в третий раз с начала сезона в этом платье. Перья, однако, появились только сегодня. Уверен, до конца недели мы еще не раз их увидим, если только павлин не отыщет ее и не отомстит.

– А кто с ней рядом с цветочной гирляндой на груди?

– Леди Сара, дочь барона Хитуайта. Второй сезон.

– Что скажете о ней?

– По большей части живет надеждами; Приданое не настолько велико, чтобы было о чем говорить. Баронство пожаловано королевой за некое маленькое чудо, сотворенное бароном в министерстве иностранных дел после назначения в Новый Южный Уэльс. Бедняжку отправили на поиски титулованного мужа прежде, чем на бумаге высохли чернила, после чего все семейство с облегчением вернулось к прежнему образу жизни. Как я уже упоминал, она находится под покровительством леди Атуэлл.

Брюнетка. В меру высокая, но не тяжеловесная.

– Она не лишена привлекательности.

Если бы не гирлянда цветов из шелка, она смотрелась бы значительно лучше. И не столь сильно напоминала бы арабского скакуна-победителя на скачках в Аскоте.

– Справедливо, – согласился Гарри. – Но красавицей ее тоже не назовешь. Если быть до конца честным, поскольку по рождению она не принадлежит к сословию пэров, ей не хватает врожденного светского лоска.

Йену пришло в голову, что же можно сказать о многих женщинах, по рождению принадлежащих к высшему обществу; только он ни за что не стал бы называть их имена..

– А еще одна?

– Кажется, леди Энн. – Гарри постарался, чтобы его интерес остался незамеченным, и подался вперед, как будто несколько лишних миллиметров могли сильно улучшить положение. – Если не ошибаюсь, ее отец – маркиз Дитмур.

Он вспомнил, как передергивало его мать при виде кареты Дитмуров, приглашенных погостить на несколько дней. Они приезжали первыми, уезжали последними и все это время наедались так, как будто завтра никогда не наступит. Еще они отдавали распоряжения чужим слугам и наслаждались гостеприимством и роскошью, которой не могли позволить себе дома.

– Обширные земельные владения и пустой карман, – пробормотал он.

– То же самое слышал я, – отозвался Йен. – Ей необходимо удачно выйти замуж, чтобы ее папе было у кого очищать карманы. Нельзя сказать, что у девушки много шансов: она вторая дочь, у нее есть младший брат, который и унаследует титул. Но это и все, что бедняга получит в конце концов, а дальше продолжит семейную традицию и станет пользоваться щедростью, предписанной другим.

Исчерпав достоинства этой маленькой стайки девиц, Йен перевел взгляд на другой объект.

– В желтом платье там, возле чаши для пунша.

Гарри снова вздохнул, на этот раз довольно нетерпеливо.

– Вы танцевали с ней на балу у леди Атуэлл. Она ведет свою родословную от Карла Великого. Ну, вспомнили?

О да! Как это он мог забыть? Он еще удивился, что по окончании танца она не вынула из лифа бумаги, удостоверяющие древность ее рода.

– Она так же из рода Вильгельма Завоевателя, кажется?

Тут взгляд Йена упал на трех женщин в дальнем конце зала, а затем остановился на одной из них, одетой в ярко-пурпурное платье.

– Что вы скажете об этой рыжеволосой там, у ступенек? – спросил он кузена. – Мне не приходилось видеть ее раньше. Такую женщину я бы запомнил.

Гарри хмыкнул.

– Я гадал, сколько времени вам понадобится, чтобы обратить на нее внимание. Это пользующаяся дурной славой леди Балтрип. Дважды овдовела за девять лет, и оба ее супруга умерли с чувством глубокого удовлетворения. Она только на этой неделе сняла траур.