Рут Ренделл - Бестия

Странное чувство, охватившее Уэксфорда, продолжало нарастать; он отступил назад, чтобы целиком охватить взглядом эту жуткую сцену насилия и разрушения, когда дверь в столовую с шумом распахнулась и вошел патологоанатом. Пару минут назад он слышал, как к дому подъехала машина, и подумал, что это вернулись Гэрри Хинд и Карен Мэлахайд, но оказалось, что приехал доктор Бэзил Самнер-Куист, человек, которого Уэксфорд считал хуже проклятия. Он предпочел бы иметь дело с сэром Хилари Тремлеттом.

— Господи Боже мой! — произнес Самнер-Куист, — как низко пали власть предержащие!

Дурной вкус, нет, хуже — полное и вызывающее отвращение отсутствие всякого вкуса и такта вообще характеризовало патологоанатома. Как-то он даже назвал удушение с целью грабежа «маленькой пикантной подробностью».

— Я так полагаю, что это она? — С этими словами он ткнул в покрытую кровавыми пятнами спину женщины. Запрет дотрагиваться до трупов распространялся на всех, но только не на него.

— Мы так думаем, — стараясь не показывать неодобрения, ответил Уэксфорд. За сегодняшний вечер он и так продемонстрировал достаточно неодобрения. — Почти наверняка можно сказать, что это Дэвина Флори, мужчина у лестницы — ее муж Харви Копленд, а это, как мы полагаем, ее дочь. Не знаю ее имени.

— Вы закончили? — Самнер-Куист повернулся к Арчболду.

— Могу закончить позже, сэр.

Фотограф сделал последний снимок и вышел из столовой вслед за Арчболдом и двумя экспертами. Самнер-Куист тут же принялся за дело: он поднял голову женщины, схватив ее за копну спутавшихся волос. Его тело загораживало часть изуродованного лица так, что был виден лишь благородный профиль: великолепный высокий лоб, прямой нос, большой четко очерченный рот и все морщинки и линии, придающие лицу индивидуальность.

— Она уже была бабушкой, когда подцепила его, верно? По крайней мере лет на пятнадцать старше.

Уэксфорд опустил голову.

— Я как раз читал ее книгу, первую часть автобиографии. Жизнь, как говорится, полная приключений и неожиданностей. Вторая часть так и останется ненаписанной. И все равно, осмелюсь заметить, в мире и так слишком много книг — Самнер-Куист резко и неприятно рассмеялся. — Говорят, что в старости все женщины становятся похожими либо на козлов, либо на мартышек. Она была мартышкой. А ведь точно, правда? Ни одного дряблого мускула.

Уэксфорд вышел из комнаты. Он чувствовал, что Берден вышел вслед за ним, но не обернулся. Злость и негодование, усиленные сейчас всем происходящим, готовы были выплеснуться наружу.

— Когда я его убью, то, по крайней мере, вскрытие будет делать старина Тремлетт, — холодно произнес он.

— Дженни — большая поклонница ее книг, — сказал Берден, — тех, что по антропологии или как они там называются. Думаю, что они имеют отношение и к политике. Замечательная женщина, действительно. Неделю назад я подарил Дженни ко дню рождения ее автобиографию.

В залу вошла Карен Мэлахайд.

— Я не очень поняла, что мне надо делать, сэр. Я знала, что вы захотите поговорить с Гаррисонами и Гэббитасом, пока еще не слишком поздно, поэтому я просто изложила им факты. Похоже, они в шоке.

— Вы все сделали правильно, — бросил Уэксфорд.

— Я сказала им, что вы подойдете примерно через полчаса, сэр. Их дома — они слегка удалены друг от друга — в двух минутах по дорожке, что ведет из сада с задней стороны дома.

— Покажите.

Она повела его к боковой стороне западного крыла, мимо окна с выломанной рамой, и показала туда, где дорога, обходя сад, исчезала в темноте.

— Две минуты на машине или пешком?

— Пешком, пожалуй, минут десять, но я объясню Доналдсону, как проехать, хорошо?

— Объясните мне, я пойду пешком.

Договорились, что Доналдсон вместе с Бэрри Байном подъедут позже. Уэксфорд направился по дорожке, отделенной от сада высоким кустарником. С другой стороны вплотную подступал лес. Взошла луна, и туман почти пропал. На тропу, куда не достигал отблеск дуговых ламп, деревья отбрасывали мягкие черные тени, а луна окрашивала ее в зеленоватые мерцающие тона. Четкими черными силуэтами на небе выделялись поражающие взор гиганты, посаженные десятки лет назад, даже ночью можно было видеть, что это прекрасные, необычные деревья, необычные своей высотой, причудливой формой кроны, изогнутостью ветвей. Их тени были похожи на буквы иврита, выведенные на старом свитке.

Уэксфорд думал о смерти и о том, как сталкивается, казалось бы, несовместимое. О том, что самое уродливое и безобразное произошло в таком красивом месте. О том, что совершенство, которое должно существовать по праву, так не по праву оскорблено. Воспоминания о забрызганной кровью комнате и столе, словно залитом краской, заставили его содрогнуться.

А здесь, совсем рядом, другой мир. В этой тропе было что-то величественное. Окружающий лес представал зачарованным островом из другой, нереальной жизни, здесь могли бы происходить события из «Волшебной флейты», он был как декорация к сказке, как иллюстрация, а не просто живой лес. Ноги Уэксфорда ступали по толстому слою сосновых игл, но шагов не было слышно. Тропа извивалась, и за каждым поворотом открывались все новые и новые группы лиственниц и араукарий с причудливо переплетенными ветвями, напоминавшими привязанных к ним древних рептилий, кипарисы с уходящими в небо острыми верхушками, сосны с плотными упругими кронами, стройные зеленые можжевельники с маленькими круглыми шишечками. Свет поднимающейся луны становился ярче, освещая это буйство хвойного леса, заливая тропы и аллеи, пропадая временами в гуще безлистых ветвей и толстых, словно сплетенные канаты, стволов.

Природа, которая должна была бы взбунтоваться, наполнить этот лес воем своих обитателей, привести в движение ветви деревьев, оставалась тиха и безмятежна. Эта тишина была почти неестественна. Ни шороха вокруг.

Сделав еще один поворот, Уэксфорд увидел, что лес поредел и впереди обозначилось некое пространство. Тропа сузилась, ведя его сквозь сосны и ели. В конце тропинки показались огоньки домов.

Тем временем Бэрри Вайн и Карен Мэлахайд поднялись на второй и третий этажи, чтобы проверить, нет ли еще мертвых тел. Интересно, что может быть там, наверху. Берден же тем не менее старался не подходить близко к телу Харви Копленда до тех пор, пока Арчболд не очертил его положение и не сделал необходимые замеры; фотограф снял его с разных точек, и патологоанатом провел предварительный осмотр. Чтобы подняться наверх, Бердену пришлось бы переступить через правую руку тела, лежащую на нижней ступеньке. Вайн и Карен переступили, но щепетильность и внутреннее ощущение, что удобно, а что нет, останавливали Бердена. Он пересек залу и заглянул в соседнюю комнату, оказавшуюся гостиной.