Рут Ренделл - Бестия

— Я побуду еще, дорогая, если позволите, — сказал он. — Дадите мне перекусить или поедем куда-нибудь пообедать?

— Да этот дом просто забит едой, — легко проговорила девушка. — Как прежде. Бренда все утро что-то стряпала — сейчас, когда в доме осталась я одна, она просто не знает, чем еще занять себя.

— Вы заметно повеселели, — сумел выдавить из себя Уэксфорд, когда она провожала его к выходу.

— Да, я начинаю выкарабкиваться. — Нет, дело, похоже, не только в этом. Он не мог освободиться от мысли, что время от времени Дэйзи намеренно пытается вернуть ощущение прежней боли, просто приличия ради. Но боль выходила искусственной. Естественным же было счастье. Словно в нежданном приступе вины, она добавила: — В какой-то степени мне никогда о том не забыть. Полностью никогда не избавиться.

— В любом случае, не сейчас.

— В другом месте будет еще хуже.

— И все же мне бы хотелось, чтобы вы еще раз все взвесили. И возможность отъезда, и решение оставить школу… и университет. Хотя последнее не мое дело.

Ответный порыв Дэйзи его поразил. Они были уже у выхода, у распахнутой двери, и он собрался было шагнуть за порог, как девушка внезапно обвила его руками за шею и поцеловала. Поцелуи, жаркие и крепкие, пришлись на обе щеки. Он на мгновение ощутил прикосновение ее тела, источающего восторг и радость.

Уэксфорд решительно высвободился из объятий.

— Сделайте одолжение, — сказал он, как когда-то давно говаривал дочерям, обычно без толку, — доставьте мне удовольствие, поступив так, как я прошу.

Фонтан все так же бил неустанными струйками, и все так же плескались в мелких волнах декоративные рыбки.

— То есть мы утверждаем, что машина, которой воспользовались преступники, уехала, а возможно, и приехала лесом? Это был джип, может, «лендровер», что-то в этом духе, рассчитанный специально на бездорожье, и водитель знал этот лес как свои пять пальцев.

— Энди Гриффин знал его, это точно, — сказал Уэксфорд. — И его отец тоже, может, даже лучше всех. И Гэббитас знает лес отлично, и Кен Гаррисон, но этот похуже. Погибшие тоже прекрасно в нем ориентировались, а значит, вполне допустимо, что лес исхожен и Джоан Гарланд, и членами ее семьи.

— Ганнер Джонс сказал, что едва ли отыщет в нем дорогу. Зачем заводить об этом разговор? Только если внутренне ты уверен в обратном. Я его ни о чем не спрашивал, на то была его воля — выдать мне подобную информацию. Речь шла о том, кто проехал через лес, а не прошел сквозь него пешком; если допустить, что вы движетесь по интуиции или по компасу, рано или поздно вы попадаете на дорогу. Тот парень должен быть здорово натренирован, чтобы проехать на такой громаде по лесу в темноте, не зажигая огней, кроме габаритных, а то и вовсе без них.

— А второй шел перед машиной с фонарем, — сухо добавил Уэксфорд, — как на заре автомобильной эры.

— Что ж, может, и так. Это трудно представить, Редж, но что мы имеем взамен? Каким образом они разминулись с Биб Мью или Гэббитасом, почему не встретили их, если ехали по шоссе на Помфред-Монакорум?.. Разве что Гэббитас был одним из них — тем, вторым.

— А что вы думаете о мопеде? Не могли они проехать через лес на мопеде Энди Гриффина?

— Но Дэйзи отличила бы шум приближающегося мопеда от шума автомобиля. Не могу что-то вообразить себе Гэббитаса, оседлавшего заднее сиденье мопеда Энди. Мы держим в уме, надеюсь, что у Гэббитаса нет алиби на вторую половину дня и вечер одиннадцатого марта.

— Знаете, Майк, последнее время с алиби происходит нечто странное. Установить надежное алиби становится все труднее. С одной стороны, преступникам стало сложнее, с другой — в чем-то и легче. Думаю, дело все в том, что люди изолированы друг от друга. С одной стороны, их стало больше, но они все чаще и чаще предпочитают уединение.

Взгляд Бердена постепенно начал подергиваться пеленой, стекленеть, как всегда, стоило Уэксфорду завести свою «философию». С годами Уэксфорд научился остро подмечать подобные перемены, а поскольку ничего ценного, имеющего отношение к делу, добавить не мог, то оборвал себя на полуслове, пожелав напарнику спокойной ночи. Однако по дороге домой все продолжал размышлять об алиби и о том, что подозреваемым все реже удается подтвердить на деле клятвенные заверения.

Во времена спада и высокой безработицы мужчины стали реже выбираться в забегаловки. Кинотеатры пустовали, бесславно проиграв схватку за публику телевидению. В Кингсмаркхэме единственный кинотеатр закрыли лет пять назад. Почему-то стало больше одиноких людей, ведущих холостяцкую жизнь. Дети, вырастая, все реже остаются с родителями. По вечерам, а уж тем паче ночью, улицы Кингсмаркхэма, Стоуэртона и Помфреда пустеют, ни автомобиля, ни случайного прохожего, разве что промчится тяжелый грузовик, за рулем которого опять же водитель-одиночка. Одинокие мужчины и одинокие женщины, забившись в свои крошечные одиночные квартирки или комнатки, в одиночку проводят вечера у телевизоров.

Чего ж удивляться, как сложно установить точное местопребывание почти каждого, кто так или иначе связан с тем самым мартовским вечером. Кто подтвердит показания Гэббитаса, Ганнера Джонса или пусть даже Биб Мью? Кто может точно сказать, где были Кен Гаррисон, Джон Чоуни или Терри Гриффин, разве только, в двух последних случаях, их жены? Но свидетельские показания жен не учитываются. Все они были дома или на пути к дому, одни или с женами.

Исчезновение — слово довольно сильное; Ганнер Джонс просто отсутствовал. Звонок в магазин спортивного снаряжения на Холлоуэй-роуд подтвердил, что Ганнер взял несколько дней отпуска и уехал, не сказав куда, как частенько случалось. Уэксфорд видел в том некое совпадение. Джоан Гарланд владела магазином и куда-то исчезла. Ганнер, хорошо ее знавший и даже переписывавшийся с нею, тоже владел магазином и тоже «частенько куда-то исчезал». И еще одно совпадение, которое можно признать потрясающим, словно пронзило Уэксфорда: Ганнер Джонс продавал спортивное снаряжение, а Джоан Гарланд переоборудовала комнату в доме под гимнастический зал, набив ее этим самым снаряжением.

Могли они исчезнуть вместе и если так, то зачем?

Владельцы таверны «Радужная форель», что в Плаксэм-он-Дарте, горели желанием поделиться с сержантом Вайном всем, что знали о мистере Дж. Г. Джонсе. Да, он частенько к ним захаживал, когда гостевал по соседству. Они держали для постояльцев несколько комнат, и как-то однажды он даже остановился у них, но только однажды. Теперь же предпочитает снимать коттеджик по соседству. Соседство оказалось в добрых пятидесяти ярдах, в чем Вайн немедленно убедился на собственном опыте, отмерив это расстояние, пока шел вниз по тропинке, ведущей на берег реки.