Хилари Боннер - Дикое правосудие

— Нет, не забыла, и хороший полицейский, и всегда был таким, но… — Ее слабая попытка польстить тут же аукнулась ей.

— Все это пустые слова, — произнес Филдинг. — Я не хочу ничего этого слышать. Раз ты хоть на миг поверила, что я нанял этого долбаного громилу, чтобы он отрезал мужику сама знаешь что и закопал его живым, то нам больше не о чем говорить. Между нами все кончено.

Джоанна вдруг с раздражением заметила, что на глаза навернулись слезы. Ей стало стыдно. Она себя проклинала. Стоило ему заговорить, как все ее сомнения показались чистейшим абсурдом. Да, он импульсивный. Нетерпеливый. Иногда слишком прямолинейный. Все это есть. Но представить себе, что он хладнокровный, расчетливый убийца, пусть даже и чужими руками? Нет, такое просто невозможно.

— Прости, Майк, я правда не понимаю, с чего я это взяла, — заплетающимся языком попробовала оправдаться Джоанна, — правда не понимаю.

— И я тоже, Джо. А теперь тебе лучше одеться и уйти. Я больше не оставлю тебя одну в моей комнате. Если захочешь порыться у меня в карманах, придется это сделать в моем присутствии.

— Майк, прошу тебя!

— Одевайся, — отрезал он, и стало ясно, что все дальнейшие препирательства и уговоры бессмысленны.

«Может быть, не только сейчас, но и в будущем, — замирая от страха, думала она. — Может быть, это действительно конец».

Джоанна ехала домой, сгорая от стыда за себя. Без зазрения совести она обманывала мужа, совсем не уделяла внимания дочери, может быть, даже подвергала опасности ее благополучие. Отношения с Филдингом целиком захватили ее, как и двадцать лет назад. Она пыталась сопротивляться, но их необъяснимое взаимное влечение становилось все сильнее. И при этом она убедила себя, что ее любовник способен организовать такое жуткое преступление. Заподозрила человека, ради которого рисковала своим браком, всем, чем она дорожила.

Ее чувства пришли в смятение — вина перед семьей переплелась с виной перед любовником. Джо с нетерпением ждала, когда же наконец доберется до Ричмонда и хоть одним глазком взглянет на спящую дочку, а возможно, даже приготовит поздний ужин для мужа, — по-своему Пол всегда любил ее, хотя жаль, что он так тщательно скрывает свои чувства. В то же время ей безумно хотелось развернуть машину и, примчавшись к Филдингу, вымолить у него прощение, а затем бурно провести с ним остаток ночи.

Отняв одну руку от руля, Джоанна в отчаянии хлопнула по соседнему сиденью. Да что же с ней такое? У нее интересная жизнь, муж, дочка, дом, о которых можно только мечтать, куча денег! У нее было и есть все, что душе угодно. Так нет же! Она позволила этому дурацкому делу и этому Филдингу поставить под угрозу все самое дорогое для нее. Но обмануть себя невозможно. Джоанна знала, что она сама разрушает свою жизнь: одна ее половинка прикипела к Филдингу, а другая искренне не хотела, чтобы это произошло.

Она вспомнила его слова, когда фактически допустила, что он мог нанять Лодочника: «А как насчет тебя, Джо?»

Смешно, конечно. Но намного ли смешнее ее обвинения, брошенного ему? «По-своему Майк прав», — думала Джоанна. Она терпеть не могла попадать в глупое положение. Сейчас она не зеленая журналистка, и все равно ее раздражало, если она, проигрывая, давала повод — особенно своим коллегам-журналистам — позлорадствовать по ее адресу.

Джо заставила себя снова сосредоточиться на деле. По крайней мере, так безопаснее, чем думать о Филдинге. В очередной раз она мысленно пробежалась по списку недоброжелателей Джеймса Мартина О’Доннелла.

После публикации ее статьи о киллере, нанятом по электронной почте, Тодд Маллетт и его команда снова допросили Филлипсов и О’Доннеллов. Современное фермерство устроено сложно, и Филлипсы, как и многие другие фермеры, вели свои дела виртуально. Очевидно, все члены этой семьи в той или иной мере владели компьютером. Но хватило бы у них мозгов найти в Сети киллера да еще все организовать так, чтобы не осталось никаких следов? Смешно даже представить, что кто-то из Филлипсов выходит в Интернет как contractor, то есть подрядчик. И в конце концов, смерть Анжелы так повлияла на них, что вряд ли они взяли бы бразды правосудия в свои руки.

Что же касается О’Доннеллов, стали бы они нанимать киллера через Интернет? Да нет, конечно! Это не их стиль. Во-первых, у них достаточно своих громил. Комбо умер, но его сын, Малютка Джон, достойное продолжение своего отца, состоял, как было известно Джоанне, на службе у О’Доннеллов. И вообще, знают ли они, как нанять киллера по Интернету? Томми О’Доннелл, может, и знает, но именно он пытается отучить семью от старых методов расправы. Джоанна почти не сомневалась, что старый Сэм О’Доннелл не имел ни малейшего представления, как пользоваться Интернетом, во всяком случае на таком уровне.

Но тем не менее по поводу Сэма она призадумалась. К примеру, насколько безжалостно может он отнестись к своему сыну — к своей плоти и крови? Главе клана О’Доннеллов очень не нравилась сексуальная направленность преступлений, в которых обвинялся его сын, и результаты ДНК-анализа, скорее всего, стали для него неопровержимым доказательством того, что он всегда публично отрицал. Неужели в итоге он признал неизбежное и предпринял действия, на которые не решился бы раньше? И все-таки не верилось, что Сэм способен заключить контракт на убийство собственного сына. Хотя не стоило сбрасывать со счетов и эту версию.

Джо понимала, что вряд ли ее встретят с распростертыми объятиями, но решила по крайней мере попытаться поговорить с Большим Сэмом.

Когда Джо приехала домой, Эмили и впрямь спала, а няня в своей комнате смотрела телевизор. Очень осторожно Джоанна открыла дверь в спальню дочери. Света из коридора было достаточно, чтобы видеть Эмили, не включая дополнительно лампу. Джо потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Эмили спала, свернувшись калачиком. Во сне она выглядела моложе своих двенадцати лет. Джо всегда считала, что дочь больше похожа на Пола, чем на нее. У Эмили были его глаза. От матери она унаследовала светлые волосы, прямые и отпущенные гораздо ниже плеч, совсем как у Джоанны, когда ей было столько же, сколько сейчас ее дочери. Во всяком случае, такими ее волосы были, когда Джо видела дочь в последний раз — утром за завтраком. Она подошла поближе к кровати, чтобы лучше рассмотреть открывшееся ей зрелище. Да, ей не померещилось, волосы у Эмили были коротко подстрижены и прическу оживлял пурпурный ирокез. Хорошо, хоть не выбритый по сторонам. «Боже, девочка-то взрослеет», — подумала Джоанна.

Выходя из комнаты, она улыбалась, хотя несколько минут назад ни о какой улыбке не могло быть и речи. Иным мамашам может стать дурно при виде пурпурного ирокеза у дочери в двенадцать лет. Джо нашла его в меру забавным. Наверное, это начало подростковой самоидентификации, которая дала небольшой сбой.