Хилари Боннер - Дикое правосудие

Она хотела налить себе чего-нибудь выпить, но потом неожиданно поняла, что очень устала. Сейчас, дома, в кругу семьи, Джо совсем не хотелось думать о том, что так утомило ее. Она просто отправилась спать, тут же заснула и даже не слышала, как вернулся Пол. Скорее всего, он, как обычно, тихонько забрался под одеяло рядом с ней, не попытавшись разбудить ее. В последнее время он редко будил ее. А по утрам разговаривать им было просто некогда. В половине восьмого их будил телефон. Звонок из отдела новостей. Все нормально. Потом наступала очередь редактора из отдела спортивных новостей, а потом звонил еще кто-нибудь с очередной проблемой, которую мог решить только Пол. Джоанна и ее муж на ходу завтракали только чаем и апельсиновым соком. Эмили всегда съедала большую тарелку мюслей со свежими фруктами. Завтрак она по-взрослому готовила себе сама.

Сегодня Джоанна работала в редакции, но она решила поехать прямо к Сэму О’Доннеллу, поэтому отклонила предложение Пола подвезти ее.

Пол только вскинул брови по поводу новой прически дочери и поначалу ничего не сказал. Он, конечно, не любил конфликты, но Джо знала, что вряд ли он одобрит такой стиль. В отношении внешности Пол придерживался весьма традиционных взглядов. Наконец, протянув руку через стол, он коснулся руки Эмили.

— Раньше у тебя были очень красивые волосы, — спокойно произнес он. — Фактически до вчерашнего дня.

Эмили не смутилась от его замечания.

— Ой, папочка, они были таки-и-ие скучные, — ответила она.

Пол улыбнулся:

— В любом случае наша семья не может позволить себе такую прическу. Ты же это понимаешь?

Эмили бросила на него вопросительный взгляд. Очевидно, как и ее маме, ей не всегда удавалось догадаться, что же на самом деле думает ее папа. Она полагала, что скандал он вряд ли устроит, и не ошиблась.

Пол воздержался от дальнейших комментариев. Он ушел раньше Джо, рассеянно чмокнув ее в щеку. Вежливый и почти чужой. Как обычно. Она не смогла не сравнить его, такого самодостаточного, сдержанного, преуспевающего, с одним переменчивым и разочарованным человеком, которого ей никак не удавалось выкинуть из головы. Затем Джоанна твердо решила, что все-таки выкинет Филдинга из головы. Да-да, раз и навсегда. От этой глупой связи добра не жди. Когда у них снова начались отношения, она поняла, что должна рассматривать их только как случайные свидания — так, покувыркались и разбежались, как, в известном смысле, все и происходило. Но Филдинг всегда что-то привносил в их встречи. Нечто едва уловимое. Но когда она думала об этом на трезвую голову, ей казалось, их роман не стоит того, чтобы его продолжать. Поэтому и от вчерашней их ссоры, похоже, была своя польза. Она помогла Джо выйти из транса. Больше она не будет сидеть и ждать, когда же позвонит Филдинг. И сама не станет звонить ему. «Мне правда не нужны такие отношения», — убеждала она себя.

Как бы там ни складывалась жизнь, сегодня ей предстояло решить непростую задачку. И чувство вины тоже внесло свою лепту.

Джоанна предложила Эмили подбросить ее до школы. Обычно это входило в обязанности няни. Неожиданно Джо заметила, что дочь, которая все еще, сидя за кухонным столом, доедала мюсли, посмотрела на нее слегка удивленно. Джоанна поднялась со своего места и взъерошила остатки волос Эмили.

— Знаешь, а мне даже нравится, — неуверенно сказала она.

Новая прическа Эмили забавная, но дело не в этом, а в том, что почему-то сегодня утром ей отчаянно захотелось быть ближе к дочери. Конечно, можно было бы и догадаться, что в виде пурпурного ирокеза проявилось юношеское тщеславие, выраженное несколько неподобающим образом.

Эмили оттолкнула ее руку.

— Мама, ну не надо, — недовольно пробормотала она.

Позже в машине, когда Джо подъехала к ее школе, Эмили удивила мать тем, что, привстав с пассажирского сиденья, прильнула к Джоанне и, поцеловав ее в щеку, спросила:

— Мам, с тобой все в порядке? Ничего не случилось?

Джо чуть не забыла, что Эмили такая же наблюдательная, как и ее отец. Она тут же почувствовала панический страх, который вылился в вопрос: «А если и Пол заметил некоторые странности в моем поведении в последнее время?»

— Я в полном порядке, дорогая, — ответила она, поцеловала дочь и заставила себя улыбнуться ей самой сияющей улыбкой. — Ну давай. Тебе пора. Удачного дня.

«Вот ведь, чуть не влипла», — думала Джоанна, направляясь в сторону Дулвича. Нет, пора, пора прекращать встречи с Филдингом, — она подвергает свою семью слишком большой опасности.

К дому Сэма О’Доннелла она подъехала примерно в половине одиннадцатого, и снова без предупреждения.

Как и в прошлый раз, дверь открыл Томми. Секунду-другую он холодно смотрел на нее, и Джо было подумала, что он снова захлопнет дверь у нее перед носом.

— Должен заметить, вы становитесь навязчивой, — наконец произнес он.

— Послушайте, Томми, я просто хочу поговорить.

— Угу, такие, как вы, всегда хотят, — холодно сказал он, но, к удивлению Джоанны, открыл дверь и знаком пригласил ее войти.

Она переступила порог и в нерешительности остановилась в небольшой прихожей: красивый пушистый ковер, на стене, слева от вешалки из красного дерева, — зеркало в позолоченной раме. Справа — ряд семейных фотографий в рамочках. Почти на всех Сэм: вот он с женой на их свадьбе, вот с новорожденными детьми — двумя сыновьями и дочкой, вот на свадьбах у своих детей. Джо была дома у Сэма в первый раз. Она слышала, что после смерти жены он превратил свой дом в ее мавзолей, и похоже, так оно и было. Очевидно, вся мебель и внутренняя отделка остались такими, какими они были при Анни О’Доннелл. Сэм не позволил ничего менять. На стене, напротив семейных фотографий, висел заключенный в раму огромный — три на четыре фута — портрет Анни.

— Так, все, что вы увидите и услышите в этом доме, не подлежит записи, — сказал Томми. — Договорились?

Джоанна колебалась. Это условие ей очень не нравилось, что и говорить. Вдруг информация окажется стоящей, а использовать ее нельзя.

— Или так, или вон выход, — произнес Томми.

Джо вздохнула.

— И когда я говорю «не подлежит записи», это значит, что не подлежит и печати. Но я хочу, чтобы вы кое-что знали. Имели в виду. Да или нет?

Разумеется, она сказала унылое «да».

Не говоря больше ни слова, Томми провел ее в гостиную. Обои в цветочек, опять ковер и семейные фотографии. Джоанна не успела разглядеть, кто на них изображен, так ее потряс вид Большого Сэма.

Самый ужасный и уважаемый злодей Лондона, он сидел, сгорбившись, в кресле-каталке посреди комнаты. Один его глаз, покрытый красной сеточкой сосудов, смотрел куда-то мимо нее. Но Джо не была в этом уверена. Левая сторона его лица мучительно исказилась, левая рука безвольно лежала на подлокотнике кресла. С губ Сэма капала слюна. На появление чужого человека он никак не отреагировал.