Дэвид Пис - 1974: Сезон в аду

Начальник уголовного розыска Олдман выглядит потерянным; в этом здании, в этом времени он — чужой.

Но это были его времена и его люди.

Он сглотнул и начал:

— Господа, сегодня приблизительно в девять тридцать утра на местной, уэйкфилдской свалке Дьявольский Ров рабочие обнаружили труп девочки.

Он сделал глоток воды.

— Личность потерпевшей опознана. Это Клер Кемплей, которая пропала по дороге домой из школы в Морли вечером в прошлый четверг.

Записывай, мать твою, записывай.

— В настоящий момент причина смерти не установлена. Однако по этому уголовному делу начато полномасштабное следствие. Оно будет вестись отсюда, с Вуд-стрит. Следственную группу возглавляю я.

Еще глоток воды.

— Была проведена предварительная судмедэкспертиза, и сегодня вечером доктор Алан Куттс, патологоанатом Министерства внутренних дел, проведет вскрытие в Пиндерфилдской больнице.

Народ заглядывает друг к другу в блокноты, проверяет написание имен.

— Это все, что я могу сообщить вам на данной стадии расследования. Однако от имени семьи Кемплей и городской полиции Западного Йоркшира я хотел бы еще раз обратиться с просьбой ко всем гражданам, которые могут располагать какой-либо информацией по этому делу. Пожалуйста, свяжитесь с ближайшим полицейским участком. В первую очередь мы хотели бы поговорить с теми, кто находился в районе Дьявольского Рва между полуночью пятницы и шестью часами утра сегодня и кто заметил что-либо необычное, в частности припаркованные автомобили. Мы также установили горячую линию, чтобы граждане могли звонить прямо в отдел убийств полицейского управления Уэйкфилда по прямому телефону 3838. Все звонки будут приниматься в строго конфиденциальном порядке. Благодарю вас, господа.

Олдман встал и поднял руки, как бы защищаясь от лавины вопросов и фотовспышек. Медленно качая головой, принося неискренние извинения и бесполезные оправдания, он стоял, загнанный в тупик, как чертов Кинг-Конг на крыше небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг.

С колотящимся сердцем и ноющим желудком я наблюдал за ним, наблюдал, как он рыщет глазами по залу, и читал в его глазах:

НАДО ПОГОВОРИТЬ.

Удар по плечу, сигаретный дым в лицо:

— Рад, что к нам смогла присоединиться Акула Пера. Начальник хочет тебя видеть, причем срочно.

Лицом к лицу с зализанной крысой моих ночных кошмаров, с Джеком, мать его, Уайтхедом, с улыбкой на его роже и запахом виски изо рта. Свора проталкивается мимо нас к выходу, торопится к телефонам и машинам, кляня недостаток времени.

Джек, мать его, Уайтхед нарочито подмигивает мне, пародируя удар в челюсть.

— Ранняя пташка, и все такое.

Черт.

Черт. Черт. Черт.

Шоссе М1 обратно в Лидс.

Черт. Черт. Черт.

Вокруг меня жирные серые куски субботнего послеобеденного неба превращаются в ночь.

Черт. Черт. Черт.

Я настороже: не пропустить «ровер» Джека, мать его, Уайтхеда.

Черт. Черт. Черт.

Настраиваю приемник на «Радио Лидс»:

Тело пропавшей школьницы из Морли, Клер Кемплей, было обнаружено рабочими на свалке Дьявольский Ров в Уэйкфилде сегодня, ранним утром. На пресс-конференции в полицейском отделении Уэйкфилда на Вуд-стрит начальник уголовного розыска Джордж Олдман объявил о начале охоты на убийцу, обратившись с просьбой к потенциальным свидетелям: «От имени имени семьи Кемплей и городской полиции Западного Йоркшира я хотел бы еще раз обратиться с просьбой ко всем гражданам…»

Черт.

— Кто-то до тебя добрался. Ой, добрался, мать твою!

— Ты сильно заблуждаешься, и я был бы тебе признателен, если бы ты выбирал выражения.

— Извини, но ты же знаешь, как близко я…

Тут я опять не смог расслышать слов и перестал пытаться. Дверь в кабинет Хаддена была толще, чем казалась, к тому же мне мешал стрекот печатной машинки Жирной Стеф, секретарши.

Я посмотрел на отцовские часы.

Доусонгейт: средства местной администрации, использованные на строительство частных домов, некачественные стройматериалы для муниципального жилья, сплошное взяточничество.

Любимое дитя Барри Гэннона, его пламенная страсть.

Жирная Стеф снова оторвалась от своей работы и сочувственно улыбнулась, думая: ты следующий.

Я ответил улыбкой на улыбку, пытаясь угадать, действительно ли ей нравилось, как Джек трахал ее в задницу.

Барри Гэннон снова повысил голос из недр хадденовского кабинета.

— Я просто хочу съездить к этому дому. Она бы не перезвонила, мать ее, если бы не хотела поговорить.

— Она не в себе, ты же знаешь. Это неэтично. Это неправильно.

— Этично!

Черт. Это будет длиться всю ночь.

Я встал, закурил новую сигарету и снова начал ходить по комнате, бормоча:

— Черт. Черт. Черт.

Жирная Стеф снова оторвалась от машинки, она злилась, но далеко не так сильно, как я. Наши глаза встретились. Она снова принялась за работу.

Я снова посмотрел на отцовские часы.

Гэннон с пеной у рта спорил с Хадденом о чертовом Доусонгейте, об этом говне, которое никому, кроме самого Барри, на фиг не интересно, в то время как внизу Джек, мать его, Уайтхед писал статью о самой важной истории года.

Историю, которая была интересна всем.

Мою историю.

Внезапно дверь открылась, и из нее вышел улыбающийся Барри Гэннон. Он тихо закрыл дверь за собой и подмигнул мне:

— Ты мой должник.

Я открыл было рот, но он поднес палец к губам и исчез в глубине коридора, насвистывая.

Дверь снова открылась.

— Прости, что заставил ждать. Заходи, — сказал Хадден. Он был без пиджака, кожа под его серебристой бородой была пунцовой. Я прошел за ним, закрыл дверь и сказал, садясь:

— Вы хотели меня видеть?

Билл Хадден уселся за стол и заулыбался, как хренов Дедушка Мороз.

— Я хотел убедиться, что ты не держишь никаких обид по поводу сегодняшнего. — Он продемонстрировал мне выпуск «Сандей пост», как бы подчеркивая сказанное.

УБИТА.

Я взглянул на жирный черный заголовок и уставился на следующую строчку, еще более жирную и черную:

ДЖЕК УАЙТХЕД, СПЕЦКОРРЕСПОНДЕНТ ГОДА ПО КРИМИНАЛЬНОЙ ХРОНИКЕ.

— Каких обид? — переспросил я, не в состоянии сообразить, подстегивают меня или успокаивают, травят или ласкают.

— Ну, я надеюсь, ты не думаешь, что тебя каким-то образом отодвинули в сторону, — тускло улыбнулся Хадден.

Мне казалось, что я схожу с ума, как будто после Барри бациллы его паранойи облепили стены этого проклятого кабинета. Я понятия не имел, к чему весь этот разговор.

— Значит, я отстранен от дела?

— Нет, вовсе нет.

— Ясно. Тогда я не понимаю, что сегодня произошло.

Хадден перестал улыбаться.

— Тебя не было на месте.

— Кэтрин Тейлор знала, где я.

— Я не мог с тобой поговорить. Поэтому я послал Джека.