Клайв Касслер - Затерянный город

– Меня ты не обманешь, Йен. Я точно знаю, что братья Райт давно уже закрыли свой магазин летательных аппаратов.

– Курт, черт возьми, я здесь ни при чем! Мне поручили сидеть на телефоне и отвечать частным клиентам. Поэтому я не могу тратить свое драгоценное время на какие-то мелочные разговоры.

Йен Макдугал когда-то служил морским летчиком, а потом стал заведовать архивным отделом Смитсоновского аэрокосмического музея. Это был архивный фонд, которому мог бы позавидовать любой академический институт. Работы Макдугала пользовались огромной популярностью и были широко известны во всем мире. Высокий и худощавый, Макдугал внешне был полной противоположностью низкорослому толстяку Перлмуттеру, однако в эрудиции и знании морского дела он ничуть не уступал феноменальным способностям последнего.

– Йен, можешь рассчитывать на разумный спонсорский взнос с моей стороны, если окажешь мне одну услугу, – начал Остин. – Это не отнимет у тебя много времени. Сейчас я нахожусь во Франции, и мне нужно срочно идентифицировать самолет, обломки которого я нашел на дне ледникового озера высоко в Альпах.

– Я всегда могу рассчитывать на то, что вляпаюсь в какую-нибудь сомнительную историю, – шутливо ответил тот, но по голосу было слышно, что он рад оторваться хоть на какое-то время от своего фонда. – Ну так что там у тебя?

– Вруби свой компьютер, и я отправлю тебе кое-какие цифровые снимки.

– Уже включил.

Остин быстро отослал нужные снимки Макдугалу, который оставался на линии и тихо ворчал себе что-то под нос.

– Ну что? – спросил Остин через некоторое время.

– Не совсем уверен, – осторожно начал Макдугал, – но по форме носовой части и остроконечному двигателю я бы мог предположить, что это аэроплан фирмы «Моран-Солнье». Это был однокрылый истребитель времен Первой мировой войны, созданный на основе самого быстрого спортивного аппарата того времени. Этот маленький жучок мог обогнать любой другой самолет той эпохи и уйти от любого преследования. А что касается вооружения и системы пропеллерного синхронизатора, то ему вообще не было равных. Это была революция в летном деле. К сожалению, один из таких аэропланов союзников был сбит над территорией противника, и Фоккер быстро скопировал всю эту систему, а потом и значительно улучшил ее. Вот такая мораль у этой басни…

– Что касается морали, оставляю ее на твое усмотрение, – пошутил Остин. – Лучше скажи, как могла эта машина попасть на дно высокогорного альпийского озера?

– Упал туда из-за облаков, это довольно часто бывает с самолетами, – спокойно отреагировал Макдугал. – Могу предположить еще кое-что, но боюсь ошибиться. Хорошо знаю одного человека, который поможет тебе в этом деле. Он живет недалеко от Парижа, пара часов езды на машине.

Остин быстро зафиксировал информацию.

– Спасибо, – заключил он. – Как только вернусь в Вашингтон, сразу же переведу на ваш счет небольшую сумму денег для музея. Кстати, передай мой горячий привет Уилберу и Орвиллу.

– Буду рад.

Остин отключился, а через минуту набрал номер, который Йен продиктовал ему.

Скай захлопнула толстый справочник, который так долго читала, и швырнула его на стол, где уже лежала огромная стопа подобных потрепанных книг. Она расправила плечи, вытянула вперед руки, чтобы размять мышцы, откинулась на спинку стула, упрямо поджала губы и уставилась на лежавший перед ней шлем с таинственными знаками. За многие годы своей научной карьеры Скай привыкла относиться к древнему оружию и доспехам как к орудиям труда, особого рода инструментам, сыгравшим ключевую роль в кровопролитных войнах. Однако этот предмет загнал ее в тупик и вызывал дрожь во всем теле. Окисленная темная поверхность шлема, казалось, излучала какую-то странную и в высшей степени зловещую энергию; ни с чем подобным исследователи не встречались ранее.

Вернувшись в Париж, Скай сразу же отнесла шлем к свой кабинет в Сорбонне. Она надеялась, что многочисленные справочники и энциклопедии помогут ей разгадать таинственные символы. Сделав снимки цифровым фотоаппаратом, она перенесла их в компьютер, а потом сравнила с обширной базой данных, накопленной за много лет из множества источников. Конечно, начала с французских архивов, затем перешла к Италии и Германии, но даже эти страны, которые были главными производителями средневекового вооружения, ничем не помогли ей.

Убедившись в том, что никаких аналогов надписей на шлеме в названных странах нет, Скай расширила диапазон поисков до пределов всей Европы, но и это не принесло желаемых результатов. После этого она перешла к народам Азии и всего остального мира, но все бесполезно. Она прочесала исторические хроники вплоть до бронзового века, но, когда компьютер оказался совершенно бесполезным, оставила его в покое и принялась за печатные справочники и энциклопедии. Скай перерыла все книги своей библиотеки, просмотрела массу рисунков печатей и древних манускриптов, тщательно проверила все справочники символов и геральдические сборники, но так и не нашла ответа. Отчаявшись разгадать тайну, она просмотрела энциклопедию, но даже в самом полном компендиуме древнего оружия и снаряжения не было ни малейшего намека на лежавший перед ней на столе шлем.

Он представлял собой сплошное противоречие. Техника изготовления была необычной, а орнамент вообще не соотносился с военным производством. Однако самым загадочным было пулевое отверстие, которое никак не вязалось с изначальным предназначением шлема.

Что касается узора, он, несомненно, имел древнее происхождение, да и вес шлема подтверждал это предположение. Более поздние шлемы были гораздо легче, а их внутренняя поверхность была более гладкой, кроме того, они защищали и плечи в виде эдакой металлической горжетки, чтобы облегчить вес наголовья. Кроме того, поздние шлемы имели конусообразный верх, который смягчал удар сабли или меча.

Шлемы, имеющие конусообразный верх, появились впервые в одиннадцатом столетии, а уже в двенадцатом они стали постепенно округляться. Именно в это время появились металлическая перегородка для защиты носа и прорезь для глаз, то есть забрало. Тогда же стали появляться решетки для защиты нижней части лица и обеспечения нормального дыхания. При этом немецкие шлемы всегда были тяжелыми и остроконечными, а итальянские – округлыми, отражая несомненное влияние эпохи Возрождения.

Однако самым удивительным в этом шлеме был металл. Сталь изобрели еще в 800 году до н. э., но такую высококачественную сталь научились производить лишь много столетий спустя. У Скай не было никаких сомнений в том, что человек, создавший этот шлем, был великим мастером своего дела. Крепость стали, очевидно, была проверена на деле, – оставшиеся отметины от ударов и вмятины от пуль говорили о его непробиваемости, виднелось лишь одно небольшое отверстие. Однако, как следует из исторического опыта, повышение надежности защитных средств неизбежно приводило к совершенствованию средств нападения. В конце концов в 1522 году в битве под Бикокка подобное вооружение совершенно потеряло смысл, так как стало слишком тяжелым и неэффективным.