Барри Мартин - Жестокость

— О! — Женщина рывком нажала на педаль акселератора, и машина, странно дернувшись, рванулась вперед, замерла, сделала еще один рывок и остановилась. Мотор заглох.

— Ты забыла включить первую передачу, — заметил Гордон.

— О, эта проклятая… старая… рухлядь. — Ключи на связке нервно позвякивали, пока женщина судорожно возилась с зажиганием. Наконец надрывно взвыл стартер, и машина, все так же бесконечное множество раз тормозя, двинулась вперед.

— Сцепление! — проговорил Гордон. — Сцепление же надо отжать. Не забывай, что прокатные машины редко бывают с автоматической коробкой передач.

— Я знаю. И пожалуйста, не приставай со своими разговорами, когда я сижу за рулем.

Гордон открыл было рот, но потом снова закрыл, мотор наконец заработал. Из-под колес полетели куски гравия, зад машины занесло чуть влево и она с выматывающей душу неторопливостью все-таки покатила. Колючие ветки кустов цеплялись за передний бампер, ударяли по лобовому стеклу и скребли-иииии-сь по металлическому боку. Гордон нервно поежился, чувствуя, как от этого пронзительного звука у него сводит челюсти и отдает в позвоночник. Увы, даже после восьми лет преподавательской работы он так и не смог привыкнуть к ласкающим слух звукам царапающего по грифельной доске ногтя.

Наконец передние колеса зацепились за более надежное покрытие дороги и машина стала постепенно набирать скорость, выбрасывая из-под себя клубы похожей на туман пыли. Гордон всем телом подался чуть вперед и в таком положении застыл, словно в спину ему вставили металлический стержень. Машина стала заходить на поворот, и фары высветили очередной островок росших почти сплошняком колючек. Упавшие ветки кустарника скребли железное днище, пока они ползли по высокому склону. После очередного крутого поворота они увидели расстилавшуюся внизу долину.

— Если бы у нас не было этой чертовой квартиры… — задумчиво сказала Энн..

— То мы бы уже давно были на побережье. Я это знаю. Но она у нас есть, нам надо было туда заехать, и мы не… если ты не станешь сбавлять скорость на поворотах, мы вообще никогда не доберемся до отеля.

— А они не могли хоть какие-то предупредительные знаки поставить?..

— Эта страна стоит на грани финансового краха, и потому ее дороги представляют собой сплошную череду поворотов и колдобин. Осторожнее, там камень!

Гордон затаил дыхание, когда жена, резко крутанув руль в сторону, пыталась объехать внушительного вида валун. Звук мощного удара тут же сменился протяжным скрежетом, что-то царапало днище автомобиля. Гордон быстро взглянул на датчик количества топлива — стрелка по-прежнему стояла на месте. По крайней мере, хоть бензобак уцелел.

Но теперь скрежетало что-то уже сзади машины.

— Выхлопная труба, — догадался Гордон.

— Что?

Скрежет прекратился. Он решил не оглядываться, не хотелось расстраиваться. Машина продолжала движение, а значит, не такая уж это была серьезная поломка.

Может, я за руль сяду?

— Ты же сказал, что у тебя глаза устали.

— Это было раньше! Осторожнее!

Он непроизвольно втянул голову в плечи, когда перед ними возник торчащий из пыльных зарослей кустарника обломок толстого сука — могло показаться, что коряга пронеслась не более чем в дюйме у них над головой. Тыльной стороной запястья Гордон протер боковое стекло и выглянул наружу — антенна приемника склонилась назад и торчала сейчас под углом сорок пять градусов.

— Да потише ты! Никто же за нами не гонится.

Энн немного сбавила скорость. — Нет, ты только представь себе, Гордон, человеческая голова… прямо у нас под носом собака пронесла через дорогу человеческую голову, а мы даже не… я хочу сказать, что нам не надо было так поступать.

— Ты хочешь вернуться?

Женщина чуть помедлила с ответом. — А ты?

— Но ведь здесь негде развернуться.

— Ну как ты любишь под любую ситуацию подвести теоретическую базу!

Гордон откинулся на спинку сиденья, вынул из нагрудного кармана коробок спичек и стал раскуривать трубку. Посмотрел в зеркальце заднего вида — сплошная пелена вылетающей из-под колес пыли, чуть подсвеченной красноватыми отблесками габаритных фонарей машины. На протяжении последних двухсот миль их сопровождала одна и та же унылая панорама — что спереди, что сзади.

Вдохнув аромат трубки, он позволил себе чуточку расслабиться. — Можешь называть это теоретизированием, если хочешь. Просто местные жители, насколько мне представляется, довольно примитивны. И конфликты между собой они привыкли урегулировать довольно простым и быстрым способом — при помощи мачете. Скорее всего, это был как раз один из таких случаев. Так что пусть с ним местные власти разбираются, если, конечно, таковые здесь вообще существуют.

— А если не существуют?

Он постарался подавить в себе нарастающее раздражение. — Ну хорошо, давай представим себе, что мы вернулись назад и отыскали эту самую голову. И что мы с ней станем делать? Повезем с собой до самого побережья. Или остановимся у ближайшего отеля и скажем: «Вот, посмотрите, что мы нашли у дороги». Вот уж тогда местные власти обязательно отыщутся и до самого конца отпуска проходу от них не будет. А то и дольше.

— Я не голову имела в виду. Я думала… об остальном теле.

— Ну теперь, когда оно без головы, — пробормотал Гордон, — ему уже мало чем можно помочь.

— А знаешь, мне не кажется, что это был именно он, я имею в виду именно мужчина.

— Ведь голова была вся в пыли. Ты что и пол смогла установить?

— У нее были длинные волосы…

— В наше время это еще ни о чем не говорит.

— …и еще серьга — знаешь, такая жадеитовая подвеска с петелькой из медной проволоки, которая проходит насквозь.

— Ты просто фантазируешь, моя дорогая.

— Я? Нет, я знаю, о чем говорю. Более того, мне показалось, что это была белая женщина.

— А сколько веснушек у нее на носу, ты не подсчитала?

— Знаешь, мне не очень хочется шутить по такому поводу.

— Мне тоже. Ну так что, возвращаемся? Нет, не возвращаемся, потому что здесь нет места для разворота, да и вообще, мы просто не отыщем то самое место. Мы уже полсотни долин пересекли, и мне они все кажутся на одно лицо. Кроме того, не уверен, что для подобных маневров нам хватит бензина. Понятия не имею, сколько миль вообще еще можно будет проехать на этом драндулете.

— Ты как-то сказал мне, что если у человека находится сразу несколько оправданий, значит, на самом деле у него нет ни одного.

— О’кей, значит, у меня вообще нет никакого оправдания. Но назад мы не вернемся! — Он яростно закусил мундштук и снова полез за спичками. — Вот доберемся до отеля, там и будем заниматься всевозможными выяснениями. Если окажется, что объявлен розыск какого-то человека, сразу же сообщим им о голове. В противном же случае молчание — золото. Ты согласна?